Гребаная история - Бернар Миньер

— Кто вам это сказал? Она всего лишь хотела сделать паузу…

— Не кто, а что.

Платт вынул из кармана прозрачный пакетик так медленно, что мне захотелось вырвать его у него из рук. Меня затрясло: мой мобильник — с каких это пор он стал вещественным доказательством?

— Узнаёшь?

С кислым видом я кивнул.

— Мы лишь просмотрели твои эсэмэски и звонки.

— Вы читали, что здесь написано? — возмущенно проговорил я, глядя в упор то на одного, то на другого. — По какому праву?

— Генри, — заговорил Крюгер, — ты же должен понимать: все, что нас интересует, — это обнаружить того, кто это сделал.

— Читая нашу переписку! — вскипел я. — Что вы думали там найти?

— Например, то, что Наоми несколько дней назад внезапно перестала писать тебе эсэмэски, — произнес Платт, четко выговаривая каждое слово. — И что ты безуспешно пытался узнать, что происходит.

Открыв мой телефон, он громко прочитал:

— «Ничто нас не разлучит. Я люблю тебя. Я буду любить тебя всегда. Спокойной ночи». — Следователь сделал паузу. — Отправлено позавчера. Ответа нет. «Где ты?» — Еще одна пауза. — Отправлено этим утром. Ответа нет. «Я люблю тебя». — Он внимательно посмотрел на меня. — Отправлено этим утром. Ответа нет…

Выключив мобильник, Платт через стол протянул его мне:

— Ее телефон не обнаружили. Исчез. Как и ее одежда…

— Полегче, Крис, — нахмурился Крюгер. — Полегче.

Я бросил на него яростный взгляд и выкрикнул:

— А вы не думаете, что если б это был я, то стер бы эти эсэмэски?

Но едва произнеся эти слова, я уже сожалел о них.

Платт неподвижно замер, шериф смотрел на меня прищурившись.

— Генри, — произнес он странным голосом, — тебя ни в чем не подозревают. С чего ты это взял?

Засранцы лицемерные! Я спросил себя, когда ситуация успела так измениться. И если я подозреваемый… Я чувствовал себя потерянным. А они, похоже, знали, что нужно делать. И как. У них была схема, которой они и придерживались. Их взаимодействие было таким же отрегулированным, как теннисный матч. Они были игроками, арбитром, линейными судьями — а я был мячом.

— Это так, Генри, — повторил Платт. — У тебя есть что сказать?

— Прошлым летом ты работал на рыболовном судне, верно? — добавил Крюгер.

Я поочередно смотрел то на одного, то на другого, слушая, как звук моего дыхания отдается у меня в барабанных перепонках.

— Мы хотим тебе кое-что показать, — сказал Платт, вставая.

Вот тогда я заметил компьютер на угловом столе. Платт включил его, повернул в мою сторону монитор, подождал несколько секунд. Затем кликнул по иконке, и открылось окно просмотра видео. Я уставился на экран. Не в состоянии пошевелиться. Я знал, что они сейчас мне покажут.

Внешняя палуба парома, которую заливает дождь. Водяные брызги. Два силуэта, один из которых отступал, а другой двигался вперед, будто в зловещем танго: Наоми и я… Камеры слежения… Черно-белое изображение было плохого качества, без звука, но ярость, которая читалась на наших лицах и напряженное движение губ свидетельствовали о том, что разговор был на повышенных тонах.

Затем Наоми врезалась бедрами в перила. Покачала головой. Она плакала. Казалось, она в полнейшем отчаянии. Там, на экране, я резко схватил ее за запястья. Наоми вскрикнула. Она отбивалась. Не нужно было звука, чтобы угадать, что она кричит: «ОСТАВЬ МЕНЯ!» Перед этими людьми, готовыми уловить малейший признак моей виновности, другой рукой я разъяренно встряхнул ее, тело Наоми опасно наклонилось над волнами. Я почувствовал, что кровь отхлынула от лица. Взгляды Платта и Крюгера все время переходили с меня на экран и обратно: я — экран — я — экран. На экране Наоми оттолкнула меня, освободилась. Я приземлился на пятую точку. На этом видео я выглядел обезумевшим от гнева; выражение лица у меня было как у настоящего убийцы.

Наоми убежала. Платт нажал на паузу, и изображение застыло. Обездвижив мое лицо, перекошенное от гнева.

В углу экрана было обозначено время: 18.02.

— Ну и?.. — произнес следователь.

Ком намертво встал у меня в глотке. Я смотрел на изображение. Не в состоянии издать ни звука.

— Генри, ты играл на пароме в пазлы?

Я поднял на Платта глаза:

— Что?

Жестом фокусника тот вынул из куртки второй прозрачный пакетик. Внутри лежал один-единственный кусочек пазла с несколькими песчинками.

— Это нашли на пляже рядом с телом Наоми.

Деталь пазла вызвала у меня какие-то смутные воспоминания. Что-то такое я видел на пароме. Но я был не в состоянии думать. Мой разум словно вывернули наизнанку.

В это мгновение за дверью раздался сильный шум, я различил голос мамы Лив:

— Где он? Вы не имеете права держать его здесь! Я хочу его видеть! НЕМЕДЛЕННО!

Крюгер посмотрел на Платта. Тот протяжно вздохнул и пожал плечами, затем шериф встал и вышел. Я слышал, как они спорят за дверью: шериф — тихим голосом, мама почти кричала, произнося такие слова, как «гражданские права», «правосудие», «полицейский произвол», «пресса»…

Наконец дверь снова широко открылась, и Крюгер повернулся ко мне, положив свою огромную лапу на ручку:

— Ты можешь идти, Генри. Мы закончили. Пока что.

Я встал, опираясь на стол. Ноги были будто ватные и едва держали меня. Выходя, я встретился взглядом с Платтом, затем с шерифом. Покидая кабинет, я был уверен, что стал для них подозреваемым номер один.

8. Послание

Дождь продолжал лить. Не знаю, как он влияет на наши жизни и наши мысли. Делает ли он нас более закрытыми и отделенными от других? Мы с Лив ехали в молчании. К Агат-Бич, где я оставил «Форд», перед тем как меня