Черная Пустошь - Андрей Ливадный

Психология настоящих сталкеров-одиночек необратимо меняется. Им не на кого уповать, кроме как на самих себя, любой полученный опыт неизбежно оплачивается кровью, невыносимыми муками спорадических изменений, они учатся у техноса, а технос, в свою очередь, начинает копировать некоторые приемы, используемые людьми.

Аскет прошел адскую школу выживания по ускоренному курсу. Дважды он находился за чертой смерти, и оба раза судьба дарила еще один шанс, не спрашивая человека, желает ли он такой «милости», пронося его, будто щепку, через водовороты событий.

Выжив, обретя власть над сосуществующими в симбиозе с его организмом скоргами, сталкер поклялся себе, что больше не станет игрушкой судьбы. Аскет сильно изменился, временами он ненавидел окружающую реальность, в минуты слабости сожалея о потерянной жизни, обо всем, что осталось за чертой Барьеров, об утраченных либо глубоко деформированных понятиях добра и зла, которые были так кристально ясны в недалеком прошлом…

Теперь и он скалил зубы в ответ на усмешки судьбы, наблюдавшей свысока — а как ты выкрутишься в этот раз?…

…Минуло секунд пять после того, как отгремела длинная очередь, оставившая на склоне возвышенности цепочку дымящихся конических воронок.

Аскет медленно повел стволом оружия, сопровождая движение боевого механизма, открывшего огонь по его позиции. Посаженный на колесное шасси легкобронированный «Скаут», вооруженный скорострельной импульсной пушкой и фронтовым лазером, был избран сталкером в качестве объекта психологического воздействия на группу противника.

Магазин «ИПК», перезаряженный Аскетом, содержал не стандартный цилиндрический боеприпас, он был снаряжен особым видом н-капсул, подходящих по форме и прочностным характеристикам для стрельбы из импульсного оружия.

Каждый серебристый цилиндрик содержал внутри хищную, уже созревшую для размножения колонию скоргов. В Пустоши, где обитало множество сталтехов, а также крупных, тяжело бронированных, отлично вооруженных механоидов, без подобных боеприпасов во многих ситуациях попросту не выжить. Отыскать н-капсулы с нужными характеристиками чрезвычайно трудно, на сталкерских рынках они стоят дороже, чем самые продвинутые образцы защитной экипировки, их хранение и эксплуатация всегда связаны с определенным риском, но результат применения такого специфического боезаряда оправдывает любые затраты и несомненный риск при использовании.

В момент прохождения через электромагнитные ускорители скорги получают дополнительный импульс энергетической накачки, и когда капсула, соударяясь с препятствием, разрушается, выплескивая содержимое, они тут же начинают стремительный процесс проникновения в носитель, стремясь размножиться и перехватить управление.

В случае с механоидами конфликт двух колоний скоргов — исконной, управляющей носителем, и вторгшейся — приводит к временному параличу техномонстра, если н-капсулой поражен сталкер, это ведет к серьезному ранению, инфицированию, а дальше уж как повезет… Если скоргофаги главного метаболического импланта сильны, то они справятся и с ранением, и с чужеродной колонией скоргов, ну а если нет, тогда нужно срочно искать мастера-мнемотехника, иначе — мучительная агония и превращение в сталтеха гарантированы.

Применять н-капсулы против чистых, не зараженных скоргами механизмов Аскету еще не доводилось, он понимал, что преподносит сейчас негаданый подарок техносу, даруя тому нового механоида, но иного выхода сталкер не видел. Плодить сталтехов Аскет не хотел, вступать в затяжной огневой контакт с противником не было ни времени, ни желания — группа зачистки находилась на более выгодной позиции, большинство бойцов уже успели отползти назад, к гребню небольшого холма, где изобиловали укрытия в виде многотонных обломков строений и фрагментов скал внушительных размеров. Весь этот мусор, принесенный в Пустошь пульсациями Узла, служил хорошим укрытием, и выбивать оттуда пришельцев — занятие долгое.

Аскет выстрелил.

Механизм, резво спускавшийся по склону, поливая огнем из автоматического орудия покинутую сталкером позицию, в первый миг никак не отреагировал на попадание, но уже через пару секунд небольшое серебристое пятнышко, растекшееся по броне в районе незащищенного активным пластиком соединения, внезапно начало расти, пронзая сплав брони тончайшими нитями, внедряясь внутрь механизма.

«Скаут» по инерции проехал еще пару метров, затем его занесло, и механизм остановился, едва не перевернувшись.

Ответный огонь, взъярившийся было после снайперского выстрела, неожиданно стих.

Бортовые компьютеры четырех неповрежденных боевых машин зафиксировали стремительные и необратимые изменения, происходящие в структуре их собрата, и автоматически начали атаку на новую, более близкую и опасную цель.

В этот миг с фланга по укрытию Аскета полоснула длинная очередь из «ИПК».

Он едва успел отреагировать на первые попадания, прыгнул, переметнувшись на другую сторону нагромождения валунов, вскользь подумав, что егеря все же придется прибить…

Повторной очереди не последовало, зато с вершины холма по разрушенным постройкам техноса, расположенным на другой стороне огнедышащего разлома, разрядилось пять или шесть армганов.

Неожиданное обострение ситуации сыграло Аскету на руку — пока противник был занят подавлением обнаружившей себя огневой точки, а боевые механизмы поливали из импульсных орудий своего инфицированного скоргами собрата, он спокойно произвел серию снайперских выстрелов, поразив н-капсулами оставшиеся машины.

…Дитрих, пробежав по мосту, огромным прыжком преодолел воронку, оставшуюся от попадания плазменной ракеты, и, пытаясь унять участившееся дыхание, присел, затаившись за обломками уничтоженной постройки техноса.

Адская температура плазмы выжгла скоргов, как обитавших в сплетенной из автонов конструкции, так и тех, кто ее составлял. Гибкие переплетенные между собой металлорастения оплавились, покрылись коростой окалины, кое-где среди бесформенных лужиц уже успевшего отвердеть расплава виднелись пористые вкрапления шлаков, но теперь это был просто металл, уже не серебрящийся, а потемневший, неспособный нанести вред.

Кое-как отдышавшись, Дитрих взглянул на проделанный путь.

«Сука… — Злобная мысль, адресованная Аскету, всколыхнула ярость и страх. Дитрих ощущал себя изнасилованным. — Тварь… Он влез в мои импланты… Он…». Вспомнив про оружие, егерь нервным движением вскинул «ИПК», чувствуя, что мышцы пронзает мелкая дрожь, каждое усилие получалось чрезмерным, в этом запредельном состоянии он, наверное, был способен голыми руками сломать позвоночник сталтеху, но долго ли продлится необычный, лихорадочный прилив сил и каковы будут его последствия?

Первым, едва ли осознанным порывом стало неистовое желание всадить очередь в проклятого сталкера, а затем уходить к тамбуру.

Ствол «ИПК» дернулся, перед глазами Дитриха сквозь красноватый туман медленно проступили очертания реальности. Он увидел позицию Аскета, отсюда, с фланга, она лежала как на ладони, и, повинуясь идущему из глубин звериному порыву, Дитрих судорожно коснулся сенсора, выпустив длинную, неэкономную очередь.

Пули щедро осыпали укрытие Аскета, выбивая фонтаны крошки из нагромождения камней. Из-за взметнувшейся пыли Дитрих не видел, попал ли он, а в следующий миг внимание егеря поневоле переключилось на иные проблемы: с гребня возвышенности по нему разрядилось несколько армганов. В напитанном частицами гари воздухе лазерные лучи выглядели, как темно-вишневые огненные шнуры, взрезающие покалеченные металлоконструкции.

Он пригнулся, ощущая жар, что-то заскрежетало над головой, а затем половина искалеченной постройки техноса вдруг потеряла опору и с надрывным скрежетом начала оседать вниз.

Дитрих инстинктивно отпрянул назад, рывком уходя из-под удара. Его взгляд, затравленно мечущийся по сторонам, цепко фиксировал подробности происходящего.

Многочисленные извержения конических сопок понемногу пошли на убыль. Магматические породы, вырвавшиеся из десятков кратеров, образовали несколько неумолимо расширяющихся лавовых озер. Их поверхность претерпевала мгновенные метаморфозы: на багряно-красной, вязкой массе вдруг появлялись пятна ослепительного, беловато-желтого, пронзительного сияния, затем следовал выброс магмы, все озеро вспыхивало нестерпимым свечением и вдруг стремительно начинало темнеть, становилось почти черным, с невероятной скоростью остывая, покрываясь коркой шлаков…

Картины извержений потрясали, но они служили лишь фоном к восприятию. Обострившееся зрение фиксировало и другие подробности. Пока истерзанный ужасом рассудок Дитриха в суицидальном упоении ловил взглядом зловеще-красивые пейзажи, другая, прагматичная частица сознания сосредоточилась на явлениях более конкретных в плане сиюминутных, практических последствий.