Скоморох - Константин Калбазов

Возникла идея воспользоваться тем, чем повсеместно и во многих книгах начинают заниматься главные герои, попадающие в Средние века, а именно – «изобрести» пилораму. А что, простой подход, но вполне действенный. Доски всегда и во все времена будут пользоваться спросом, опять же не только доска, но и брус и рейка. Но с этим он опоздал: уже на протяжении почти полувека пилорамы вполне себе существовали и исправно поставляли продукцию на рынок, как внутренний, так и внешний. Кстати, одной из серьезных статей дохода уже знакомого Виктору боярского рода Смолиных было именно деревообрабатывающее производство, и доски в частности.

И тут его осенило. Игорный бизнес! Это дело такое, что с прибытком будешь всегда, если только власти лапу не наложат или не запретят. Тогда – неизбежный конфликт с законом, а оно ему надо? Можно, конечно, и усомниться: небольшая численность населения, у большинства – скромные доходы, но тот, кто жил в России конца девяностых – начала двухтысячных, на такие заявления только ухмыльнется. Виктор проживал в небольшом городке с населением всего-то в восемьдесят тысяч человек, ну с непрописанными набежит сотня, а вот хоть примерно прикинуть количество залов игровых автоматов он нипочем не взялся бы, потому как не представлял, сколько их было. В то время эти заведения были практически на каждом углу, а монетные аппараты и вовсе просто стояли на улицах. И все это приносило постоянный доход, при том что население жило весьма небогато. Даже когда все это запретили, представители игорного бизнеса ушли в подполье и продолжали свою деятельность. Это не выступления скоморохов, которые могут приесться, это жажда наживы: положить копейку, чтобы выиграть рубль.

Так что он ни на минуту не сомневался, что это будет приносить постоянный доход. Другой вопрос, как долго на его занятие власти будут смотреть сквозь пальцы, ведь очень скоро таких дельцов окажется великое множество. Опять же конкуренция возникнет. Значит, Виктору оставалось снять сливки. Серьезную ставку именно на этот вид деятельности он делать не собирался.

А вот чем именно заняться, это вопрос. Здесь с аппаратами, даже механическими, проблема. И тут ему припомнились барабаны с моментальной лотереей. А что, чем не аппарат? Правда, там использовались запечатанные бумажные билетики, но бумага здесь была дорогой: одна десть, то есть двадцать четыре листа писчей бумаги, стоила целый рубль. Но если бумажные билеты заменить деревянными бирками, то совсем иное дело.

Изготовление вращающегося барабана с открывающимся окошком и сотни бирок обошлось ему всего-то в тридцать копеек. Вообще-то дорого, но и устройство было не совсем простым. Сам-то барабан с рамой стоил пять копеек, столько же пришлось уплатить за металлические части, сотню деревянных кругляшей изготовили за две копейки, а вот чтобы покрыть все это лаком, разрисовать, дабы ярко было и в глаза бросалось, пришлось выложить восемнадцать копеек. Ну так для сравнения. За 33 копейки можно купить пуд свинины, за 40 копеек – тушку осетра, сани конные – за 1 рубль 20 копеек, пару оглобель – за 1 копейку, избу поставить – за 16 рублей, это с материалом и работой, пару простых сапог купить – за 40 копеек, сотню малых гвоздей изготовить стоит 9 копеек. Одним словом, копейка, в мире Виктора ничего не стоившая, здесь была весьма весома. Пришлось заказать и легкий складной столик, да за него еще уплатить три копейки.

Вот так вот на звонградском рынке появился первый лохотронщик. Предприятие, как и рассчитывал Волков, имело просто бешеный успех. Еще бы: тут не нужно бороться, проявлять ловкость или избыток ума. Все в руках Авося. Отдал копейку, сунул руку – и коли удача тебе улыбнется, получи выигрыш. В первый день он заработал целых два рубля пятьдесят пять копеек, шутка ли! Это чистыми, без учета выплат выигрышей, а их было несколько штук, правда, все до десяти копеек. Не обошлось и без недоверия. Но Виктор терпеливо отходил в сторону и предлагал людям самим проверить, все ли соответствует его словам. Толпа чуть ли не на зуб пробовала барабан и бирки, не находила никакого подвоха, и все возвращалось на круги своя.

– Ну дак чего шумишь?

Десятник, как видно, был в плохом настроении. А как оно может быть приподнятым, если в твоем округе какой-то идиот вздумал науськать толпу на беспорядки. Кому отвечать за все? С кого будет спрос, коли выйдет какое непотребство? Вот то-то и оно. Ладно если бы кто-то с костями игральными попался, а этот ведь чин чином в казну пошлину уплатил, стало быть, под защитой закона, а значит, и стражи.

– Дак, господин десятник, я же…

– Что – ты же?

– Дак обман… – продолжал неуверенно лепетать мужик.

– Обман – это то, что ты хотел вытворить, а только верно тебе сказали: на всякого мудреца довольно простоты. Но я тебе проще скажу: на всякую хитрую задницу найдется… – В ответ на это толпа грохнула таким дружным хохотом, что Виктор буквально ощутил, как вздрогнул барабан, который он как раз вертел.

Осмеянный мужик во избежание дальнейших насмешек поспешил ретироваться. Этот день для Волкова оказался особенно удачным, так как заработок перевалил отметку в два рубля, и это несмотря на то, что были еще выигрыши, не такие крупные, но все же. Толпа повалила валом. Купчина сделал свое дело: народ завелся не на шутку, всеми завладела жажда быстрой наживы.

Вот странное дело. Вроде как и мир другой, и время другое, а рынок практически прекращал свою деятельность примерно в четыре часа пополудни, как и в современной России. Вернее, торговля продолжалась, но количество народу резко уменьшалось, крытые торговые ряды для крестьян пустели, как и площадка для повозок. Продолжали работать только лавки, но волна покупателей превращалась в скудный ручеек. Возможно, это вызвано тем, что крестьяне после обеда сворачивали торговлю, так как еще нужно было поспеть вернуться домой, возможно, люди старались сделать покупки как можно раньше, чтобы оставалось еще время на другие дела, а возможно, имели места оба эти фактора.

А коли так, то и Виктору торчать в ожидании, когда появится желающий сыграть, не было смысла. Поэтому он собрал свои нехитрые пожитки и направился домой. Именно домой. Нет, он не купил себе подворье, еще чего не хватало – отдавать шестьдесят рублей на его покупку! Вот так вот: поставить избу поодаль – всего-то шестнадцать рублей, а в самом граде цены сразу взлетали до небес. За стенами не особо много места, поэтому недвижимость дорогая. Он обосновался в Мастеровой слободке, в Сапожном переулке: как нетрудно догадаться, здесь стояли один к другому домики сапожников, которые с утра до вечера тачали обувку.

Сапожники были самой различной квалификации и шили самую различную обувь, от восемнадцатикопеечных башмаков до двухрублевых сапог, кои по карману только боярам да богатым купцам. Виктор видел сапоги, которые стоили два рубля, и что говорить: потом ловил челюсть, потому как представить, сколько стоила бы такая обувка в его мире, он не мог. Это настоящее произведение искусства, вот только предназначено оно не для любования, а для носки.

Постой он себе нашел за весьма приличную плату. С него брали тридцать копеек в месяц, но Виктор рассудил, что таскаться лишний раз в посад ему не с руки, далековато. Да и заработок позволял платить такую сумму. А вот Сапожный переулок подходил как нельзя лучше: и от рынка недалеко, и околоточная изба располагается рядом, так что лихие люди не больно-то любили здесь шалить. Так спокойнее, приключения ему без надобности. Совсем. Не было у него тяги к ним, а вот тихой жизни хотелось, но только чтобы не в нужде.

Однако мысли выкупить этот домик у него не было, хотя намеки от владельца проскальзывали регулярно. Подворье принадлежало сапожнику, живущему в соседнем доме. Здесь раньше обитал его брат с семьей, но в моровое поветрие в прошлом году померли они, а дом остался, других наследников нет, свои дети слишком малы. Савося, хозяин, сразу предупредил, что если покупатель объявится, Добролюбу придется съехать, а если сам выкупит, то и разговору не будет. Но Виктор не повелся на такой намек. Квартировать – это да, а вот жить… Не нравилась ему слободка. Теснота, дворы махонькие, ютятся один к другому, улочки узкие. Не то.

За день он изрядно настоялся, так что ноги гудели. Но не отдых ему сейчас нужен. Это на рынке день считай закончен, а до темноты времени еще изрядно. Ну и как тут быть? Впрочем, за три недели у него уже устоялся какой-никакой уклад.

Утро начинается с зарядки, без этого никуда, иначе тело не поймет и взбунтуется, ломота проникнет во все мышцы. После рынка также необходимо кровушку разогнать, ничего не поделаешь, Добролюб был привычен к подвижному образу жизни. Но это Виктору не в тягость: после второй разминки он словно повторно просыпался. А вот теперь можно заняться чем-нибудь полезным, к примеру, пройтись по лавкам. С одной стороны, возвращаться на рынок не с руки, но с другой – нагруженный барабаном и столиком, не больно-то отоваришься. Или можно сходить на рыбалку, как раз к вечернему клеву поспеет, а к закрытию ворот воротится в город. Можно и в поле заночевать: на завтра намечался выходной. Правило давать себе день роздыха он отменять не собирался – не помирать же, добывая хлеб насущный. Хотя не больно-то он перетруждался. Но причина скорее в том, что в понедельник народ на торжище практически не приходил, а коли так, то и ему прибыток скудный.