Скоморох - Константин Калбазов

Мужчина долго перебирает кругляши внутри, размером с орех, но они все одинаковые, круглые, покрытые лаком, отчего ни заусенцев, ни шероховатости не чувствуется. Ладно. Была не была. А вдруг вот именно сейчас… Уж три копейки отдал, чай, утку за эти деньги купить можно. Наконец пальцы вцепились в кругляш. Он. Вот ей-ей, на этот раз он. Оказавшийся на ладони жетон весело улыбается немудреной улыбкой, простенько так – точка, точка, два крючочка, но вот рожица развеселая сразу видна.

– Опять не повезло. Извини, дружище. Кто еще хочет испытать свою удачу? – принялся зазывать парень, забирая у крепкого мужика с окладистой бородой бирку и отправляя ее обратно в барабан.

– Да как это такое возможно?! – Возмущению проигравшего нет предела.

– Ты чего кричишь? – удивленно поднимает бровь парень.

– Я ведь уж в третий раз тяну, и все без толку.

– Ну не везет. Я-то тут при чем? Не улыбается тебе удача, знать, не твой день.

– Дак в третий раз!

– Да хоть в сотый. Я же говорю – проходи мимо, не твое это – с удачей тягаться.

– Люди добрые, а ить он нас дурит. Вот как есть дурит.

– А виру за наговор заплатить не хочешь? – вдруг построжел улыбавшийся все это время парень. – За такие слова и ответить можно.

– Все одно нечисто тут. – Мужик обвел взглядом собравшуюся толпу человек в двадцать, призывая их быть свидетелями да и поддержать его, чего уж там. Шутка ли, три копейки на это дело истратил, а прибытку никакого.

– Хорошо. Люди, вот мой барабан, я отхожу в сторону, пожалуйста, проверяйте, все честь по чести. Сто бирок, одна к одной. Одна бирка с пометкой – полтина, одна – десять копеек, одна – пять копеек, одна – три копейки и двенадцать – по копейке. Вот он я, никуда не убегаю и никуда не лезу, сами рассудите, вру я иль нет.

– Да чего завелся-то. Уж чуть не десяток раз все проверено. Отойди в сторону, дай счастье спытать. – Мужик купеческой наружности, не сказать что первой гильдии, но не крестьянин и не ремесленник, подошел к барабану и, отдав копейку, засучил рукав. – Крути, ядрена Матрена.

Виктор, задорно улыбнувшись, принялся вращать барабан, не быстро, так, чтобы бирки могли основательно перемешаться. Если вращать быстро, их просто прижмет к стенке, а этого не надо. Барабан вращается, внутри с глухим перестуком перекатываются бирки.

– Ну что, хватит?

– Не, еще чуток, – возбужденно проговорил купчишка. – А ну, стой. Эх, была не была. – Рука скользнула в нутро барабана, а затем явила на всеобщее обозрение бирку с надписью под лаком по обеим сторонам «50 копеек».

– Эвон подвалило!

– Глянь, купчина полтинник достал!

– Оно завсегда так, деньги к деньгам.

– А и то правда.

Купчина стоял довольный, выслушивая все то, что вокруг люди говорят. На лице застыла блаженная мина, оно и понятно: удача улыбнулась в малом, стало быть, и в большом сторонкой не пройдет.

– А дай я, – снова загорелся давешний мужик.

– А ну как не свезет, тогда что? Опять будешь говорить, что обжулили?

– Да чего ты! Видно же, что все по-честному.

– Ну что же, погоди, сейчас выигрыш отсчитаю.

У Виктора, разумеется, имелся и целый полтинник, но он намеренно начал отсчитывать по копейке под пристальным взглядом толпы. Полтинник что? Он один. Отдал – и все, а тут процесс занимает какое-то время, горка монеток растет на глазах, азарт захлестывает даже того, у кого и мыслей не было играть. До этого момента были счастливчики, вот только больше десяти копеек не выигрывали, а тут пятьдесят, так что действо нужно обставить как следует, со вздохами и чуть ли не причитанием, мол, жалко расставаться, прямо страсть. Глядя на такую картину, люди расправляют плечи: как же – лотерейщику плохо, это ж хорошо. В этот момент никто не считает, сколько уже было отдано в те руки, которые сейчас отсчитывают выигрыш.

Отсчитав положенное и пожав руку купцу, Виктор взял бирку и, нарочно показав ее людям, бросил в барабан. Однако когда он собрался было закрыть крышку восьмигранника и начать его вращать, игрок воспротивился:

– Не желаю я, чтобы барабан вращали!

– Это как это? – взметнул брови лотерейщик. – Я, стало быть, бирку бросил вовнутрь, она сейчас сверху лежит, а ты хочешь ее ухватить? И где тут честность с твоей стороны?

– А вот и глянем, мой сегодня день или нет, есть здесь обман или все по чести, – выпятив губу, нагло заявил мужик.

Виктор хотел было запротестовать, но понял, что толпа на этот раз не на его стороне: всем жутко хотелось, чтобы он опять полез в свой карман. Негатив ему был не нужен. С другой стороны, кто сказал, что этот мужик непременно ухватит выигрышный жетон? Шанс, что промажет, весьма велик. Ведь чтобы увидеть бирки в барабане, нужно очень внимательно присматриваться – отверстие небольшое, освещения в нем нет, – а кто позволит? Придется рискнуть, потому как расположение толпы дорогого стоит.

– То, что он хочет сделать, – не по правилам. Бирка сейчас лежит сверху, приходи и бери. Но я соглашусь на это. Один раз. Чтобы показать всем и ему в первую очередь, что на всякого мудреца довольно простоты. Плати пять копеек.

– Это не по правилам. Попытка стоит копейку, – тут же возмутился мужик.

– Перед тем как достать бирку, я должен вращать барабан, ты хочешь не по правилам, а за то плати.

– Верно!

– Ага, хитрец какой, бирка сверху, а он так же хочет за копейку!

– Плати или отходи! – послышалась разноголосица из толпы.

– Да ладно вам, – отмахнулся мужик. – Держи.

Пять копеек легли Виктору в руку, и он сделал приглашающий жест. Ну кто тебе виноват? Тебе ведь славенским языком сказали – не твой день. Нет, мы же самые мудрые. Мужик растерянно смотрел на бирку с улыбающейся мордочкой, а вокруг бесновалась довольная толпа. А что, очень даже весело посмотреть на то, как кому-то не повезло, если это не касается тебя, разумеется. Опять же никто не выглядит настолько забавно, как тот, кто хотел обмануть другого, а обманулся сам.

– Обман!!! – взревел мужик. А как же иначе-то, конечно, обман, ведь он сам видел, как бирку бросили внутрь, она должна была оказаться сверху, а ее нету. Как есть обман!

– Чего шумишь? – А вот и десятник городской стражи.

На рынке всегда присутствует пара патрулей. Ничего не меняется за века, даже в других реальностях, вот нельзя без блюстителей порядка, и все тут. С другой стороны, действительно по-другому не получается, потому как вседозволенность грозит многими бедами. При виде стражников Виктор вздохнул с облегчением. Проигравшийся совсем с ума сошел и начинал нарываться, такого Волков спустить никак не мог, да и Добролюб, нужно заметить, не отличался большой выдержкой, так что еще чуть – и понеслась бы. А вот когда вмешиваются представители власти – это совсем иное дело.

Никто не желал иметь сложностей с законом, здесь он был весьма суров. Тут о правах человека ничегошеньки не слышали, и если попадешь на галеры, в рудники или на каменоломни – девяносто девять из ста, что до конца срока не доживешь. Так что шутить с законом – себе дороже. Но существовала и альтернатива: заплати виру – и живи дальше, вот только вира была немалой, эдак раз-другой – и можно остаться без штанов. А зачем тогда связываться? Поэтому предприятие Виктора было чин чином записано в приказной книге, правда, с игорным бизнесом здесь было никак, а потому он прошел как скоморох, да и бог с ним. Главное, дело делалось.

Виктор долго размышлял над тем, чем бы таким заняться, чтобы устроить свою жизнь, но ничего путного придумать не мог. По всему выходило, что жить так, как былой Добролюб, он не хотел. Нужно было где-то осесть, обзавестись домом. У него уже были немалые деньги, двести рублей – это весьма серьезно, но их было не так чтобы и много. Этой суммы хватило бы, чтобы поставить дюжину обычных изб или одно крепкое подворье с большим домом и постройками, но не более того. Оставались вопросы, где этот дом поставить и чем жить дальше.

Если оставаться скоморохом, то это априори означало продолжение кочевого образа жизни. И тогда в качестве дома мог выступить только фургон, который, разумеется, можно сделать куда более комфортабельным, чем существующие ныне. Почему так? А по-другому и быть не может. Если его заносило в город, куда совсем недавно приезжали скоморохи, то сборы были скромными, потому что публика успевала утолить зрелищный голод. Это вынуждало продолжать путь. По всему выходило: оставаться на одном месте и сохранять прежнее занятие нельзя.

Была мысль открыть мастерскую и начать производство чего-либо. Да хоть тех же замков. Но тут появлялась иная трудность: чтобы открыть свою мастерскую, нужно как минимум закупить станки, а то убогое оборудование, которое имелось в наличии, стоило весьма недешево. Так что наличных денег вроде как много, но в то же время не очень, во всяком случае, на перспективу никак не хватит.