Невозвращенцы - Михаил Черных

— Спи, сыне. Лихоманка отступила, спи…

В следующий раз он очнулся уже почти здоровым, во всяком случае температуры не было, да и на кровати он мог сесть сам — огромный подвиг для него. С удивлением он увидел в комнатке небольшую лампадку, в свете которой на шкурах лежала длинная до пят рубаха из грубого полотна. С трудом он сел, спустил ноги на пол и, покачиваясь, встал, чуть не коснувшись головой низкого потолка. Постояв минуту-другую, Ярослав сел обратно на постель. Отдышавшись, он понял что еще долго не сможет бегать как раньше — к примеру руки и ноги, которые он мог видеть качающемся свете огонька стали очень худыми, а ребра проглядывали сквозь кожу, когда он делал глубокий вдох. Но рубашка на постели подразумевала, что пришла пора выходить в свет. Кряхтя как старый дед Яр оделся в это балахонистое одеяние и, держась руками за стены, поднялся по ступенькам немного вверх и вышел на улицу.

На улице был вечер. В свете заходящего солнца Ярослав рассматривал то место, где он неведомо как оказался. На небольшой полянке стоял обычного вида хутор. Один огромный, но далеко не новый, деревянный дом, в котором, судя по всему совмещался загон для скотины на зиму и жилые помещения, отдельно стоящий, чуть поновее выглядевший, сарай — в нем под крышей было складировано сено. По двору, огороженному невысоким деревянным частоколом, местами уже покосившимся, бегали куры. Гнилые ворота в стене стояли распахнутые и по их виду можно было сказать, что это их естественное и неизменное состояние уже пару последних лет как минимум. Вокруг хутора тихо шумел смешанный лес, а с юга, сквозь редеющие деревья просматривалось пустое пространство, похоже болото. Сам Ярослав стоял на пороге полуземлянки, в которой по присутствию печи и огромной ямы с водой недалеко от порога, с удивлением узнал баню.

«Странно как-то… Как ее только не затапливает?» — подумал Ярослав. «Интересно, а где хозяин то?». Как в ответ на его мысли за спиной, со стороны ворот послышался голос.

— Оправился наконец? Ну, с выздоровлением тебя, чадо… — Ярослав обернулся и наконец получил возможность внимательно рассмотреть своего спасителя.

Обычно, к старости все люди становятся похожими. Это в молодости каждый красив или некрасив по своему, неважно какого рода или племени, а годы всех приводят к одному виду. Только очень редкие люди могут и в преклонных годах сохранить выразительными свои былые черты. Этот старик был из таких. Был он невысокого роста, полностью седыми были и его борода, и усы, и густые волосы на голове, кожа его была смуглой не столько от старости, сколько потому, что такой была она и у его родителей, а ему досталась по наследству. Черты лица его были тонкими и даже годы не смогли до конца стереть его слегка восточной красоты. Легкий акцент деда говорил о том, что русский, или как он тут назывался, язык был для него не родным, хотя говорил он на нем очень чисто. Старик был одет в кожаную одежду, обувь у него тоже была из кожи, только толстой и по своему виду только больше напоминала борцовки. На боку у него висел длинный нож в ножнах, а на плечах висела знакомая по тысячи сказок и картин обычного вида деревянная дуга — коромысло, на котором весело несколько деревянных ведер.

— Ну и как ты? — спросил хозяин, поставив ведра на землю и внимательно посмотрев на своего больного.

— Как я себя чувствую? Нормально. Спасибо вам большое, — ответил Яр.

Чем-то удивленный дед напрягся, рука его непроизвольно легла на нож. Он еще внимательнее посмотрел на своего пациента и произнес:

— На все воля Единого.

Не зная что ответить Ярослав просто легко пожал плечами, как бы говоря: «ну воля и воля…» Старик еще некоторое время всматривался в лицо Яра, потом, видимо выясним для себя что-то важное, заметно расслабился.

— Пойдем, сыне. Откушаем.

В доме у этого отшельника было все обычно. Наверное. Во всяком случае Ярославу ничего не бросилось в глаза, кроме бедности, хотя кто его знает, как жили здесь люди. Может наоборот — дед жил чрезвычайно богато. В доме была одна большая комната — горница с огромной русской печкой, и две совсем маленьких коморки. По стенам на вбитых деревянных штырях была развешена различная утварь непонятного Ярославу назначения. В уголке висело маленькое, с ладонь, круглое зеркальце — единственный богато украшенный предмет. Ничего похожего на иконы или идолы он не обнаружил. Старик привел Яра в большую комнату и усадил за стол, а сам стал накрывать на стол, вытаскивая из печи и из подпола, различные «вкусности». Большинство из этой еды Яр не только не ел, но даже и не знал как называется, узнавая по виду только какое-то мясо и рыбу. Но как только на столе появилась первое блюдо, выздоравливающий организм отозвался таким приступом голода, что даже не спросив разрешения хозяина руки сами потянулись к куску мяса…

Наелся Ярослав так, что только смертельная опасность смогла бы его сдвинуть с места, а поясок из веревки, которой он подвязал свою хламиду, пришлось распустить. Наконец, наевшись, Ярослав вспомнил о правилах приличия и даже слегка покраснел, бросив исподлобья быстрый взгляд на хозяина. Хозяин, все это время аккуратно отрезавший ножом маленькие кусочки от небольшого куска запеченного окорока и грациозно отправлявший их в рот, только усмехнулся.

— Спасибо большое… Извините меня — есть так захотелось, что просто не мог сдержаться…

— Я понимаю тебя… Не беспокойся…

— Ой… Я совсем забыл! Меня зовут Ярослав.

— Хм… — задумчиво посмотрел на него старик… — Ты смотри — совсем не боится… Или не знает? — пробормотал он. — Зови меня Ретусом.

— Спасибо большое Ретус, что вы меня спасли и вылечили… Но вы не подскажите, сколько я так валялся? И самое главное: где я?

— Болезным ты лежал почти два десятка дней и ночей, я уже думал, что не выживешь, но любят тебя твои Боги… — ответил Ретус и внимательно посмотрел на своего гостя.

— А где я?

— Хм… — крякнул Ретус. — Очень умный или совсем ничего не понимает? И то и другое хорошо… Только по разному… — опять пробормотал себе под нос хозяин, видимо за долгое время в одиночестве отвыкший мыслить «про себя», а не вслух. — Ты у меня дома. Вокруг на много дней пути лес, а очень далеко на юг отсюда столица великого княжества Новогородского Новогород.

— Мда… Если бы мне это что говорило… А скажите, Ретус, никто к вам не заходил, меня не искал?

— Заходить заходили, как же без этого, ко мне часто заходят… Да вот только искать тебя некому видно… Или еще не дошли до сюда…

— Неужели все погибли? — прошептал Ярослав.

— Ярослав, дозволь тебя теперь спросить, — начал свои неизбежные вопросы хозяин, — Я уже много раз пробовал, но ты еще не разу не поблагодарил Богов своих за спасение…

— Так мне не богов надо благодарить, а вас! Меня же вы спасли….

— Но ты же должен знать, что все делается только с воли и покровительства Божьего… Так каким же Богам ты возносишь молитвы? Росским Даждьбогу и Маре? Детям их Перуну, Яриле? Или Единому? Или другим богам: Всеотцу — богу ордынскому, али Кровавому Богу?

— Да никому я не молюсь, я даже не крещен…

— Крещен? Что это? Хотя не важно… Тогда кто ты и откуда, если не посвящен ни одному Богу и не обладаешь Их защитой?

— Это сложный вопрос… Скажем так, чтобы было понятно… Я из очень, очень, очень далекой страны. Поэтому я не ничего не знаю о окружающем… И богам не молюсь…

— А что ты делать теперь собираешься?

— Я бы хотел вернуться к себе домой, но для этого мне надо отправиться далеко на север. Там на острове среди льдов есть место…

— Так ты сквозь разрыв пришел??? Ты из другого мира?

— Ну да.

— Так что же ты сразу не сказал! — разозлился Ретус.

— Я хотел быть понятым…. - растерялся Ярослав.

— Не считай людей глупее себя. Что, если я в лесу живу, то ничего и не знаю?…

— Ну извините…

— Добро… Ты должен рассказать мне о своем мире… — в глазах старика мелькнули искорки жажды знаний и он стал немного похож на этакого «сумасшедшего ученого» из фантастических фильмов.

— Хорошо.

— Ну вот и славно… Пока поживешь у меня… Мне за одно поможешь чуток, а то я совсем старый стал, многое не успеваю… Согласен?

— Согласен.

— Ну тогда иди поспи пока, а наутро начни уборку в бане. Шкуры свернешь и уберешь куда я скажу… Они для ясыка назначены. Потом…

Так Ярослав стал жить в лесу у отшельника с совершенно не русским именем Ретус. Работы было много, и поначалу Ярослав даже не задавался вопросом кто такой Ретус, как он попал сюда и что он тут делает. Хозяйство оказалось очень запущенным, да и Ярослав не очень был знаком с крестьянским трудом — только по даче, и то — из под палки когда «загоняли». Теперь же приходилось трудиться в буквальном смысле — от зори до зори. Но где-то к концу лета у Ярослава стали возникать серьезные вопросы.