ОНО - Стивен Кинг

Недалеко от Кендускеага Билл остановился и обернулся к Ричи.

— Ввпереди тттигр, Тттозиер. Ричи кивнул и обернулся к Беверли:

— Тигр, — выдохнул он.

— Тигр, — сказала она Бену.

— Людоед? — спросил Бен, сдерживая дыхание, чтобы не пыхтеть.

— Весь в крови, — ответила Беверли.

— Тигр-людоед, — прошептал Бен Стэну, и тот передал новость Эдди, худое лицо которого от волнения покрылось румянцем.

Они медленно скрылись в зарослях бамбука. Тигр прошел прямо перед ними, они увидели его очень близко: крупный, наверное, фунтов четыреста, в его движениях чувствовалась грация и сила, шкура переливалась как шелк. Очень близко они увидели его зеленые глаза и пятна крови на морде — кровь воина-пигмея, последней съеденной заживо жертвы.

Бамбук шуршал музыкально и как-то жутковато. Либо это летний ветерок, либо тигр направляется к Олд-Кейп на краю Барренса.

— Ушел, — сказал Билл. Он перевел дыхание и снова вышел на тропинку. Остальные последовали за ним.

Ричи оказался единственным вооруженным мужчиной: он сделал из плотного картона пистолет, а рукоятку обмотал изолентой, чтобы не скользила.

— Если двинешься с места. Большой Билл, я всажу в тебя пулю, — зловеще произнес он и поправил дулом пистолета свои старые очки.

— Здесь жжживет ппплемя ватусов, — сказал Билл. — Ннне состоит стрелять. Тты же нне хочешь, чччтобы с ттебя сссняли скальп?

— О! — сказал изумленный Ричи.

Билл жестом подозвал остальных ребят, и они снова пошли по тропинке, которая сужалась к концу бамбуковых зарослей. Они вышли на берег Кендускеага там, где для перехода через реку были набросаны камни. Бен стал показывать, как их следует класть. Берете большой камень и бросаете его в воду, затем берете второй камень и, встав на первый, бросаете его в воду тоже, потом берете третий камень и, стоя на втором камне, опять бросаете его в воду и так до тех пор, пока не перейдете через реку (которая здесь в это время года менее фута глубиной и даже видно дно с темно-желтыми песчаными бугорками), не замочив ноги. Фокус был простой, почти детский, но никто из них не видел его, пока Бен не показал, как это делается. Когда он молол чепуху, его было приятно послушать, но как только он начинал показывать то, что они раньше никогда не видели, все чувствовали себя просто болванами.

Поодиночке они спустились вниз по берегу и стали переходить через реку по сухим выступам камней, которые только что набросали.

— Билл! — неожиданно позвала Беверли. Он сразу же застыл с вытянутыми вперед руками, но не оглянулся. Вокруг него плескалась и струилась вода.

— Что?

— Здесь пираньи! Два дня назад я видела, как они съели целую корову. Через минуту после того, как она упала, от нее не осталось ничего кроме костей. Не упади!

— Хорошо, — сказал Билл. — Будьте осторожны, ребята.

Неожиданный свист гудка товарного поезда, загружающегося на железнодорожной насыпи, заставил Эдди Каспбрака покачнуться почти на середине пути, и он чуть не упал в воду. На мгновение он посмотрел на блестящую от солнечных лучей воду, от которой слепило глаза, и действительно увидел стаю кружащих пираний. Они не были частью той игры воображения Билла про джунгли-сафари, он был в этом совершенно уверен. Рыбы, которых он увидел в воде, были похожи на выросших до гигантских размеров золотых рыбок с огромными отвратительными челюстями, как у морского окуня. Пилообразные зубы торчали между толстых губ, и, как и золотые рыбки, они были оранжевого цвета. Такие же оранжевые, как пушистые помпоны, которые иногда носят цирковые клоуны.

Они кружились в обмелевшей реке и скрежетали зубами.

Эдди уколол себя в руку булавкой.

Я упаду в воду, — подумал он, — я упаду в воду, и они съедят меня заживо.

Стэн Урис крепко схватил его за запястье и оттащил от смертельного места.

— Ты был на волосок от гибели, — сказал Стэн. — Если бы ты упал в воду, твоя мать всыпала б тебе по первое число.

Но в этот раз Эдди совсем не подумал о матери. Остальные ребята уже добрались до другого берега и считали вагоны товарного поезда. Эдди дико посмотрел Стэну прямо в глаза и снова посмотрел в воду. Он увидел плавающую кожуру от помидора и больше ничего. Он снова посмотрел на Стэна.

— Стэн, я видел…

— Что?

Эдди покачал головой.

— Ничего, наверное, показалось, — сказал он. — Я просто немного

(но они были там, да, они были и они съели бы меня заживо)

нервный. Из-за тигра, наверное. Пошли.

Западный берег Кендускеага — Олд-Кейп — в дождливую погоду и во время весенних паводков превращался в грязное болото, но за последние две недели или больше в Дерри не было сильных дождей, и берег высох до такой степени, что покрылся трещинами, из которых, отбрасывая темные тени, выпирали некоторые из тех самых бетонных цилиндров. Приблизительно в двадцати ядрах от них над Кендускеагом возвышалась бетонная труба, из которой постоянно стекала в реку коричневая струя воды. Бен спокойно сказал:

— Жутко здесь.

Остальные кивнули.

Билл повел всех наверх по сухому берегу, и они очутились в густом кустарнике среди жужжания жуков и стрекота кузнечиков. Запах свалки стал теперь более отчетливым и едким; в небо поднимались черные клубы дыма. На земле повсюду, кроме узенькой тропинки, валялся мусор. Билл расчистил ногой кучу отбросов, и Ричи пришел в неописуемый восторг. Он смеялся чуть ли не до слез.

— Тебе обязательно нужно написать об этом книгу, Большой Билл, — сказал он. — Это будет интересно.

Билл вскарабкался на вершину кряжа и посмотрел вниз на свалку.

— О, черт, — сказал он и засунул руки в карманы. Остальные ребята собрались вокруг него.

Сегодня мусор жгли в северном конце свалки, а здесь, в этой части, мусорщик (наверняка это был Армандо Фазио, для друзей просто Мэнди, холостой брат сторожа начальной школы) возился с бульдозером Д-9, оставшимся со времен второй мировой. С его помощью он иногда сгребал мусор в ямы, чтобы потом все сжечь. Он сидел без рубашки, и на сиденье бульдозера под парусиновым зонтиком работал большой переносной радиоприемник, по которому передавали предпраздничный концерт, Золотой Сакс играл «Сенаторов».

— Здесь мы не сможем спуститься, — заметил Бен. Мэнди Фазио был неплохим парнем, но если он встречал на свалке детей, он их сразу же прогонял — из-за крыс, из-за яда, который он ежедневно рассыпал, чтобы крысы не так быстро плодились, из страха, что они могут порезаться, упасть, сгореть… но самое главное, потому что он считал, что свалка — не место для детских игр. «Разве вы хорошие дети?» — кричал он на ребят, которых ему удавалось выследить на свалке. Их привлекали сюда битые бутылки (или крысы, или гайки), а может быть, экзотическое очарование «свалки-подбиралки»: здесь можно было найти еще работающую игрушку, стул, который можно починить и поставить в штабе, или старый телевизор с целехоньким кинескопом — если в него бросить камень, может получиться великолепный взрыв. «Разве вы хорошие дети? — ревел Мэнди (он кричал не оттого, что был зол, а потому что был глухим и не носил слуховой аппарат). — Тебе что, твои старики не говорили, чтобы ты был хорошим? Хорошие парни и девчонки не играют на свалке! Идите в парк! Идите в Дом культуры и поиграйте там в хоккей. Будьте вы хорошими детьми!»