ОНО - Стивен Кинг

— Ой, меня сейчас стошнит, — сказала Беверли, согнувшись пополам. Бен легонько похлопал ее по спине и оглянулся вокруг: не видел ли кто. Никто не видел; все смотрели на Билла, как зачарованные.

— Что дальше? — спросил Эдди.

— Тттак, — сказал Билл, — Зззвучит ддико, ннно в кккниге сссказано, что ппотом вы нначинаете рассказывать шшшутки и загадывать зззагадки.

— Что? — спросил Стэн.

Билл кивнул. Его лицо напоминало лицо журналиста, который хочет, чтобы вы знали, что не он придумывает новости, он только сообщает их вам.

— Ввот тттак. Ссначала рассказывает ччудовище-таелус, пппотом ддолжны рассказывать вввы, рассказываете и ппповорачиваетесь…

Беверли села, подтянув колени к подбородку и обхватила их руками.

— Не понимаю, как люди могут разговаривать, когда у них языки пригвождены друг к другу.

Ричи тут же высунул язык, обхватил его пальцами и заговорил нараспев:

— А мой папа — мусорщик!

Никто не рассмеялся, хотя это была старая детская шутка.

— Ммможет ббыть, имеется в ввиду телепатия, — сказал Билл. — Во вввсяком сслучае, если ччеловек зззасмеется первым, ннесмотря на бббо…

— Боль? — спросил Стэн. Билл кивнул.

–..то таелус уубивает его и сссьедает. Я ддумаю, его дддушу. Ннно если чччеловек ззаставит ттаелуса ззасмеяться пппервым, то ему пппридется исчезнуть на сссотни лет.

— В книге не сказано, откуда он появляется? — спросил Бен. Билл покачал головой.

— Ты сам хоть немного веришь в это? — спросил Стэн, пытаясь придать голосу насмешливые нотки, но не смог найти в себе для этого достаточно моральных и умственных сил.

Билл пожал плечами и сказал:

— Ппочти верю. — Казалось, он собирается еще что-то добавить, но он не произнес больше ни слова.

— Это объясняет многое, — медленно произнес Эдди. — Клоун, прокаженный, оборотень… — он посмотрел на Стэна. — Мертвые мальчики, мне кажется, тоже.

— Похоже, это работенка как раз для Ричарда Тозиера, — сказал Ричи голосом диктора за кадром в кинохронике, — человека, у которого всегда в запасе тысяча шуток и шесть тысяч загадок.

— Если мы тебе поручим эту работенку, мы все помрем, — сказал Бен. — Медленно. В страшных мучениях. Тут все снова рассмеялись.

— Ладно, что будем делать? — требовательно сказал Стэн, но Билл лишь снова покачал головой… и тут он почувствовал, что знает ответ. Стэн поднялся.

— Давайте пойдем куда-нибудь? — сказал он. — Мне тут надоело.

— Мне здесь нравится, — сказала Беверли. — Здесь в тени очень неплохо.

Она взглянула на Стэна.

— Тебе, наверное, захотелось подурачиться? Пойти на свалку или побросать в бутылки камнями?

— И мне нравится бросать в бутылки камнями, — сказал Ричи и встал рядом со Стэном. Он отряхнул воротник и принялся гордо вышагивать по кругу, как Джеймс Дин в «Бунтаре без причины». — Они обидели меня, — сказал он с унылым выражением лица, почесывая грудь. — Мои родители. Школа. Об-ще-ство. Все они, все давят на меня, малыш. Они…

— Дерьмо, — сказала Беверли и вздохнула.

— У меня есть петарды, — сказал Стэн, и все забыли и о Глэморах, и о Маниту, и об ужасной пародии Ричи на Джеймса Дина, когда Стэн достал из бокового кармана упаковку «Блэк Кэтс». Даже Билл был поражен.

— Гггосподи пппомилуй, Стэн, гггде ты их вввзял?

— У того толстого мальчишки, с которым время от времени хожу в синагогу, — сказал Стэн. — Я их обменял на целую кучу комиксов про Супермена и Маленькую Лулу.

— Давайте постреляем! — закричал Ричи, от радости с ним чуть не случился апоплексический удар. — Давай постреляем, Стэнни, я никому не скажу, христопродавец ты этакий, обещаю. Я всем буду говорить, что у тебя самый маленький нос, Стэнни! Я всем буду говорить, что ты — не обрезанный!

Услышав это, Беверли зарыдала от смеха. С ней и в самом деле мог случиться апоплексический удар, если бы она не закрыла лицо руками. Билл засмеялся, Эдди засмеялся, и через минуту Стэн засмеялся вместе с ними. В тот день, накануне Четвертого Июля, их смех разносился над залитой солнечным светом водой Кендускеага, и никто из них не заметил уставившиеся на них из зарослей ежевики и бесплодных кустов черной смородины оранжевые глаза. Берег реки на тридцать футов кругом полностью зарос ежевикой, а в центре зарослей находилась как раз одна из тех «чертовых дыр» Бена. Именно из этой бетонной трубы на них таращились эти глаза в два фута шириной.

В тот день Майк убегал от Генри Бауэрса и его дружков, потому что на следующий день был праздник, Четвертое Июля. В оркестре церковной школы Майк играл на тромбоне, и Четвертого Июля оркестр должен был участвовать в ежегодном праздничном параде и играть «Военный гимн республики». Этого дня Майк ждал целый месяц. Из-за слетевшей велосипедной цепи он прогулял последнюю репетицию. Репетиция была запланирована до половины третьего, и он заодно решил почистить тромбон, который раньше хранился в школьном музыкальном классе.

Когда он подошел к церковной школе на Нейболт-стрит и обернулся назад, мысли его мгновенно повернули в другом направлении. Генри, Виктор, Белч, Питер Гордон и Лось Садлер, цепью рассредоточившись по всей дороге, шли за ним. Если бы они вышли из дома Бауэрса на пять минут позже, Майк успел бы скрыться из виду за вершиной следующего холма, и решающая битва и все, что за ней последовало, могло бы произойти в другое время или не произойти вовсе.

Но спустя несколько лет именно у Майка возникла мысль, что, вероятно, в то лето никто из них не был полноценным хозяином своих дел и поступков; если какая-то доля удачи и доброй воли принимала участие в этом спектакле, то их роль была очень незначительной. Он бы мог перечислить множество подозрительных совпадений, но по крайней мере одну вещь он наверняка не мог знать. Когда в тот день Стэн Урис показал друзьям коробочку «Блэк Кэтс» и Неудачники отправились на свалку взрывать петарды, Виктор, Белч и другие пришли на ферму Бауэрса, потому что у Генри тоже были петарды, небольшие бомбочки и М-80 (за хранение последних несколько лет спустя ввели уголовное наказание). Большие мальчишки собрались пойти за угольную яму около железной дороги и там взорвать сокровища Генри.

Все они, даже Белч, обходили стороной ферму Бауэрсов по двум простым причинам: во-первых, из-за сумасшедшего отца Генри и чтобы не заканчивать за Генри различную работу. Эти мальчики не были лентяями, но у них самих было дома множество дел: прополоть сорняки, натаскать камней и дров, наносить воды, накосить травы, собрать то, что созрело в то или иное время года: горох, огурцы, помидоры, картофель. Кроме того, дома они это делали без потогонной системы чокнутого отца Генри, которому было абсолютно наплевать, кого бить (однажды, когда Виктор Крисс уронил корзину с помидорами, которую он тащил от самой дороги, отец Генри избил его поленом). Довольно неприятная вещь — получать по спине березовым поленом; но хуже всего, что при этом Батч Бауэрc напевал: «Я убью всех узкоглазых! Я убью всех вонючих узкоглазых!»