Джокер Сталина - Борис Орлов

Глухо залаяли десяток шкодовских зениток, хрипло крякнула батарея «бофорсов». Один из итальянских бомбардировщиков, неуклюжий биплан «Капрони», наскочил на пухлое ватное облачко разрыва, дернулся, задымил и, качаясь точно пьяный, устремился вниз. Не долетев до воды, он развалился на груду пылающих обломков. Порт взорвался радостными воплями, но радость оказалась преждевременной: подходила новая волна самолетов.

Это были уже не устаревшие бипланы, а мощные двух– и трехмоторные скоростные машины. Они с ревом промчались над акваторией порта, бомбы легли впритирку с бортом одного транспорта и британского эсминца «Леандр». Транспорт моментально накренился, с его борта горохом посыпались люди, потом – палубный груз, а под конец, за минуту до того, как британец окончательно лег на бок, в лазурную июньскую воду ухнул, оборвав стопорные троса, двухбашенный «Виккерс 6-тонн». Ну а «Леандр» просто переломился и через несколько секунд спокойно улегся на дно в клубах взбаламученного ила…

Но, к счастью для греков и англичан, это оказался последний налет. И британская помощь двинулась малой скоростью в Польшу…

…Прибывшие британские танки великие стратеги Войска Польского решили использовать на Западном фронте, справедливо предположив, что раз у немцев танков меньше, чем у русских, то и эффект от применения английской помощи будет намного сильнее. В принципе, в этом было рациональное зерно, если бы не одно «но»: легкие германские танки имели на вооружении автоматическую пушку 23 мм. Ту самую, которую ставили на КБМ. На германских заводах быстро развернули производство этой модели по советской лицензии, так что теперь немцы старались даже советские танки Т-26 и БТ по возможности перевооружить этой пушкой. И пока поляки еще не успели познакомиться с этим кошмаром: легкие Pz.Kpfw-II метались по полигонам, разнося вдрызг короткими очередями двадцатитрехмиллиметровых огурцов старые паровозные котлы и броневые щиты от списанных орудий…

– Мой генерал! Из дивизии «Красная Германия» сообщают, что поляки применили какие-то новые машины!

Фон Фрич кивнул, отвлекаясь от своих мыслей, и поднял голову:

– Что за машины? Сколько их? Эффективность? – поинтересовался он, сохраняя знаменитую прусскую невозмутимость.

– Командир дивизии докладывает о двух десятках каких-то новых машин. Это кроме двух десятков танкеток и десятка старых «рено»…

– Что предпринимают?

– Ввели в бой дивизион противотанковой обороны, задействовали зенитную батарею Flak18[75]…

– Результаты?

– Наступление противника остановлено, противник потерял шесть «рено», восемь танкеток…

– Потери?

– Пока не сообщались, но по мнению командования дивизии – в норме…

– В какой «норме»?

– Не превышают нормативов Рейхсвера при отражении вражеской атаки во время Великой войны, мой генерал!

– Вот и прекрасно, – прокомментировал Фрич без всякой интонации. – Передайте генералу-майору Хазе и комиссару Финку моё удовлетворение… – и добавил, когда адъютант уже выходил в дверь: – Подготовьте приказ второй танковой дивизии выдвигаться в расположение «Красной Германии». Пора переходить в контратаку…

Капитан Тадеуш Шалек бросил два пальца к танкистскому берету, который носил исключительно для «форса» – в танке он сидел всего один раз, когда у этого ТК-3 меняли двигатель, и рявкнул: «Так есть!» После чего развернулся и неуклюжим галопом, подбрасывая раскормленную задницу, побежал к расположению своего бронедивизиона. Ему крепко не повезло: его автомобиль – добротный «Форд-Т» буквально вчера приказал всем долго жить и отошел в свой автомобильный рай. Тяжелый снаряд немецкой зенитки прилетел, пан Йезус знает откуда, и разнес «фордик» на куски. Мотоцикла с коляской в бронедивизионе не нашлось, а ездить, ухватившись за жолнежа-водителя, пан капитан полагал неприличным для польского офицера…

Сегодня атака должна быть куда успешнее позавчерашней: артиллеристы клятвенно пообещали, что проклятые красные ПТО и зенитки подавлены в результате вчерашней артподготовки, так что героические польские «панцерни»[76] сегодня доведут пехоту до вражеских траншей и…

– Заводи! – уже на бегу завопил Шалек, устремляясь к бронеавтомобилю, которому на время этого боя отводилась роль штабной машины. – Заводи, курва мать! Вперед!..

Польские артиллеристы не соврали: противотанковому дивизиону и зенитной батарее досталось изрядно. Собственно говоря, уцелели лишь две 3,7-см пушки и единственная «ахт-ахт». Парни в фельдграу сжались на дне траншей и лишь крепче стискивали рукояти гранатных связок. Их, по семи штук, еще вчера связали толстой алюминиевой проволокой, и вот теперь…

По появившимся бронированным машинам поляков ударили маленькие противотанковые орудия. Им удалось зажечь две танкетки и один новый танк, удивительно похожий на русский Т-26, но на этом их успехи закончились. Сперва одну пушку обнаружили несколько танкеток и ринулись на нее с разных сторон. Наверное, командир расчета занервничал и никак не мог выбрать цель, так что единственный выстрел пропал вхолостую. Затрещали пулеметы, камерадшафтфюрер[77] Гауф украдкой перекрестился – он был родом из Баварии и, несмотря на членство в КПГ, все никак не мог отринуть католическое воспитание…

Вторая пушка сумела дорого продать свою жизнь. Прежде чем она умолкла окончательно, на поле остались еще три чадящие танкетки и странного вида танк с длинной тонкой пушкой, которая теперь нелепо уткнулась вниз. По бокам и крыше бронемонстра весело прыгали язычки желтого пламени, а вокруг бывшей позиции Pak 29[78] в изобилии валялись трупы в угловатых головных уборах…

Танкетки лихо перескочили первую линию траншей: лишь одна запуталась в проволоке, натянутой на вкопанные рельсы, и теперь сердито рычала, гудела и билась, точно муха, попавшая в паутину. Вслед прорвавшимся машинам полетели связки гранат. Две танкетки от взрывов подпрыгнули и загорелись, а еще одну просто развалило на куски: связка гранат рванула точнехонько на крыше несуразной боевой машины. Но польские солдаты уже прыгали в окопы на головы ротфронтовцев. Бойцы «Красной Германии» встретили жолнежей штыками, саперными лопатками, выстрелами в упор, но поляки накатывались волна за волной, и в траншее разгорелась рукопашная.

В этот момент ожила уцелевшая Flak18 и двумя выстрелами разбила два танка с польскими квадратиками на броне. От удара тяжелого снаряда странная машина с несколькими башнями буквально распалась на две части, а высокий, чем-то похожий на сарай танк от попадания подпрыгнул и замер, окутавшись клубами жирного черного дыма. Зенитка влепила еще один снаряд впритирку к танкетке, от чего последняя перевернулась и заскребла гусеницами белесое жаркое летнее небо.

Но тут проснулись орудия с польской стороны. Вокруг зенитки встали невысокие столбы разрывов, и та замолкла. У немцев откликнулись легкие гаубицы, и ситуация на поле боя окончательно стала неуправляемой, как могло показаться на первый взгляд. Но первое впечатление почти всегда обманчиво…

– …Повторите! Повторите! – орал в микрофон полковник Гудериан, командир второй танковой дивизии Ротевера. – Ваш батальон вышел на рубеж атаки?!

Качество связи оставляло желать много лучшего. Сквозь хрип и треск помех слова ответа можно лишь угадывать, чем полковник Хейнц Гудериан в настоящий момент и занимался. Сам он находился в боевых порядках четвертого танкового полка, поэтому ему было просто необходимо понять: где, во имя Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Вольдемара Ленина, находится этот обосранный третий танковый полк?!

В принципе, для атаки должно хватить и одного полка – все-таки больше сотни боевых машин! – но куда при этом занесет третий танковый – известно лишь богу, которого нет, да основоположникам марксизма-ленинизма, которые все знают, но никому ничего уже не скажут…

Вот поэтому Хайнц, надрывая горло и матеря связистов замечательными оборотами, почерпнутыми в русской танковой школе «Кама», пытался связаться со своими подчиненными. И вдруг…

Подчиняясь какому-то неизвестному капризу природы, рация внезапно перестала хрипеть, шипеть и отчетливо произнесла:

– …выхода на намеченный рубеж – двенадцать часов пополудни. Повторяю: расчетное время выхода на намеченный рубеж…

– Полчаса на перегруппировку, и начинаете наступление согласно плану. Как поняли, повторите?

– Первый, первый, вас понял. Начало наступления в двенадцать тридцать пополудни. Повторяю: начало наступ… Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш!.. ХР-Р-Р-Р!.. ФЬЮ-У!..

Рация снова принялась выводить какие-то невероятные рулады, но Гудериан облегченно вздохнул: главное дело сделано! Третий танковый действует согласно графику…