Поэма о солнце - Полина Борискина

– Она сейчас спуститься. Ее отец не дома, но и на смену сегодня он тоже не выходил. В общем, с ними все хорошо. Она просто испугалась взрыва, им выбило окна.

В этот момент выбежала Лу с растрепанным пучком на голове, в растянутых лосинах и черно-оранжевой кофте. Она плакала и задыхалась. Нил обнимал ее и гладил по голове. Я не знал, что и сказать.

– Ты как, Лу? – единственное, что пришло мне на ум.

– Извините, ради бога, я… черт, – отодвинулась она от Нила и вытерла правой рукой соленый потеки на лице. – Папа на даче, мама со мной. Я просто так испугалась, за окном видела это… месиво желтое. Я думала, умру через минуту.

Лу дрожащими руками закурила сигарету и села, облокотившись на колючую стену подъезда.

– Окна все вылетели со стороны взрыва. Нас с мамой не задело, мы были на кухне. Что происходит вообще? Мы умрем скоро? Я не понимаю блять, какого черта вообще это все происходит…что это было?

– Мы можем пойти туда посмотреть, – предложил я.

– Я в домашнем… – она устала выдохнула и подняла на нас голову. – Хотя, знаете, мне насрать, – Лу очень редко ругалась, на нее это не было похоже. Она выкинула окурок в лужу, и первая двинулась в сторону завода. Мы пошли следом за ней.

Нилу точно понравилась эта идея. Он начал суетиться и подпрыгивать на месте, потирая пальцы о ладони.

– Щелкните меня с полицейскими?

Я выдохнул чуть громче, чем обычно.

– Ало! Я с кем разговариваю… – повторил Нил.

Мы с Лу молча пошли дальше.

Пир на весь мир

Завод был в двух кварталах от дома Лу, но попасть на территорию мы смогли не сразу. На месте взрыва уже стояли пожарные, патрульные машины, ограждения и кареты скорой помощи. Нил предложил перелезть через забор со стороны старого шлагбаума.

Первая полезла Лу, следом Нил, а замыкающим должен был стать я.

Я не успел поднять ногу, как услышал сзади шорох, моментально развернулся. Передо мной стояли две крупные собаки. Я замер. Мне ужасно не хотелось получать люлей от двух сторожевых псин.

В какой-то степени я был готов закончить этот чертов день на этом самом месте. Но жертвенная мысль моментально исчезла под страхом смерти. Сработал мой барахлящий инстинкт самосохранения. Я решил отпугнуть их лежащим рядом камнем, но до него оставался целый шаг.

– А ну пошли отсюда! – закричала Лу с забора и кинула в них здоровенную палку. – Пшли, гадины! ААА! – продолжила она и еще что-то прорычала вдогонку. Такое я вслух произносить бы не стал.

Собаки синхронно побежали в сторону главного входа. Я наконец преодолел препятствие в виде дырявой деревянной изгороди, и мы направились в сторону дымящегося корпуса.

– Класс, отец работает в том крыле, – показала Лу пальцем на разрушенную стену фабрики.

– А что там? – спросил Нил.

– Сокращение персонала, видимо…

– Да ладно тебе, Лу.

Она ничего не ответила.

– Так, ну брось. Мой отец, например…

Я плохо слушал, что дальше говорил Нил.

Забавно, я постоянно сетую на его неумение воспринимать слова и слышать собеседника, а сам намеренно отключаюсь в начале его монолога. Осознание моего неблагодарного положения заставило вернуться в реальность и попытаться вникнуть в суть его слов.

На момент моего «включения» от стадии утешения Лу Нил перешел к аргументам в пользу бравой безработицы, начал перечислять все преимущества обретенного свободного времени в этот непростой для страны период. Но все же я не до конца понимал, куда он ведет. Мое сознание реагировало больше на его интонацию и громкий голос, нежели на содержательную составляющую. Я попытался сосредоточиться.

Тема ограниченности выбора профессии перетекла в проблему малодушия человеческой души. И тут у меня назрел вопрос: «Кто малодушный» и «У кого маленькая душа». Что значит «малодушный» в контексте этого разговора, и причем здесь отец Лу?

– Нет, Сицилия, я хочу сказать, что нельзя поддаваться агрессии, в какой бы ситуации не оказался человек. Но, если ты уже встал на сторону зла, нужно идти до конца. Прожить так, чтобы получить особое приглашение в Ад – стать худшим из худших. Середины не дано.

– Таак стоп, – перебил я. На лице Сицилии застыло полное недоумение.

– Да нет, нет, все в порядке. Я вроде поняла. Вообще я даже рада, что ему придётся уйти с фабрики…

Мы вопросительно посмотрели на Лу.

– Раз уж это больше не профессиональная тайна, я могу рассказать вам. Хотя я и так собиралась…

– Перекурим? – предложил Нил. Мы остановились в двадцати метрах от ближайшей пожарной машины. За деревьями нас не было видно.

– Говорите только тише, – добавил я.

Мы синхронно зажгли сигареты. Впервые у каждого оказалась собственная зажигалка в кармане. Взрослеем.

– То, из чего делают твои любимые паштеты и замороженные отбивные, Нил – я бы собаку свою этим не накормила, а у меня ее даже нет. Та банка с паштетом, с гусем на этикетке, между прочим, спустя три недели даже корочкой не покрылась. Мы с мамой нарочно выбрасывать не стали, ждали, когда ей придет конец – не пришел. А потом отца перевели в первую смену – разгружать коробки с товаром. Он в тот же день вечером пришел и выкинул все продукты из мяса вместе с этой баночкой. Сказал, что все готовят из тухлятины. Он весь день наблюдал, как из грузовиков достают коробки с серо-зеленой говядиной и свининой.

Нил высоко поднял брови и сильно затянулся.

– Чур я теперь вегетарианец, – проговорил он на выдохе.

– А на фабрике стены все в основном стеклянные или из толстого пластика, ни от кого ничего не скроешь. Вот отец и наблюдал за процессом из своего рабочего закутка: перед началом изготовления, неважно чего: сосисок, колбасы, рулетов, – все в одном месте производят – мясо предварительно вымачивают в железной бочке около 12 часов в каком-то химическом растворе. Вонь от этого маринада разлетается по первому и второму крылу, где как раз находится склад продуктов. Поэтому от отца каждый вечер сифонило, дай бог – отвратительный кислый запах разложения или окисления. Я не сильна в химии, но я бы его использовала вместо нашатырного спирта.

– Мясо в хлорке что ли маринуют? – засмеялся Нил.

– В стиральном порошке.

– Правда?

– Нет, Нил! Не знаю, скорее в чем-то похуже, слушай дальше… Потом все это месиво вываливают на большие металлические подносы и засыпают какими-то реактивами, похожими на опилки, которые спустя 3 часа нейтрализуют запах.

– А с тем бульоном что делают?

– В реку сливают.

– Фу, я в ней купался в 12 лет, потом красными волдырями покрылся. Думал, от солнца. Мы там еще палец ноги нашли…человеческий, он плавал… – начал Нил.

В этот момент мимо нас пробежали еще три собаки в сторону склада. Пожарная машина, которая стояла за углом, начала отъезжать