Слова беспомощной девочки - Оксана Швалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После первой капельницы в конце августа мама чувствовала себя нормально, жаловалась только на вкус железа во рту, но химиотерапия – вещь накопительная, поэтому с каждым приёмом (их всего четыре) самочувствие должно было ухудшаться. В сентябре Я. уехала в Томск. Несколько дней в конце каждого месяца до ноября включительно мама с Я. не разговаривала.
Когда Я. приехала на Новый год, обнаружила маму сильно похудевшей и с очень короткой стрижкой. Она попросила Я. покрасить её хной – «девочки в больнице сказали, что волосы так быстрее восстановятся». Я. напряжённо прокрашивала пряди, но с облегчением не обнаружила ни одной плеши – волосы были просто очень жёсткие и ломкие, но почти в том же количестве. Папа не пил все эти пять месяцев, и они с мамой со смехом обменивались колкостями.
– Я просила маленький пакетик майонеза купить, чего ты эту банку огромную притащил? Куда я его дену? Вон, доча, родственник твой всегда чего побольше хапает.
– А мне для родной жёнушки майонеза не жалко. Чего ты, не найдёшь, что обмазать?
Когда мама, папа и Я. сели за праздничный стол, папа стал говорить тост, в котором он подводил итоги уходящего года, как он делает каждый раз. Услышав, что год «был хорошим», мама засмеялась.
– Это ты о том, что машину себе новую купил, что ипотеку доплатил. Да, наверное, для тебя год был хороший. А для меня он был ужасным. Наконец-то он кончился.
Казалось, что и свет в комнате потускнел. Папа лихорадочно стал оправдываться, что имел в виду другое, мама качала головой. Я. понимала, что папа хотел сказать, – он хотел сказать, что закончилось-то всё в итоге хорошо. Просто у него не получилось. Папа пристыженно замолчал, Я. не знала, как вернуть праздничное настроение.
Ситуацию спас заглянувший на пять минут брат. Подняв бокал, он произнёс:
– Хоть год был и паршивый, мам, – ты победила. Так что вот тебе чёрный пояс, – и он достал из пакета с подарками настоящий чёрный пояс для дзюдоистов.
Мама не снимала его весь вечер.
Декламация № 9
Живём мы, а всё хорошее
почему-то проходит мимо
вот он – в рамке счастливый снимок
…а помнишь только, как брат
гундел непереносимо
строил рожи и говорил
что не любит
фотографироваться
…а помнишь только, как мама
набрав, наконец, килограммы
после болезни
боялась
что получится
некрасивой
…а помнишь только, как на отца
свет ложился неправильно без конца
и фотограф —
«совсем пацан»
и платить
за такое —
несправедливость
…а помнишь только – стояла ты
улыбалась, а чувствовала —
стыд
(словно незаслуженно тут стоит)
и улыбка какая-то
лживая
а следует лучше помнить, что
этот снимок в итоге запечатлел
оставляя подробности не у дел —
что ЖИВАЯ
что жизнь их совсем ЖИВАЯ
та самая, что происходит сейчас
вечно лучшего ожидая
о хороших оценках переживая
то калечась, то заживая
Запись № 9
Им – тридцать три.
После двух абортов мама всё-таки решается рожать ещё раз, пока не стало слишком поздно. Она очень хотела дочку. Или папа хотел?
Последний месяц беременности она провела в горизонтальном положении, в больнице на сохранении. Наконец, она просыпается от наркоза после кесарева сечения40. Медсестра, помогая ей поправить одеяло, говорит:
– А девочка-то у вас – дурочка будет.
Врачи посёлка после консилиума пришли к выводу, что у Я. – водянка головного мозга41. Основание: непропорционально большая голова. Родителям сказали через некоторое время ехать в город делать операцию, но готовиться к тому, что она не поможет. И что растить таких детей – мучение, от которого вполне можно отказаться. Папа пропал. Забирал маму и Я. из роддома брат и тётя Оля, которая, кстати, через несколько лет сама родит «такого» ребёнка.
Первые дни после выписки Я. кричала без остановки, почти не спала и не ела. Приходившие врачи говорили, что это из-за внутричерепного давления. У мамы в голове звучало «тебе нельзя рожать детей», и она корила себя, что посмела не поверить в это, а теперь перед ней лежит кричащий от боли ребёнок, и она не знает, как ему помочь.
Папа вернулся через три дня трезвый со свидетельством о рождении, в котором было написано имя Я., выбранное им. Он рассказывал, что хотел записать днём рождения Я. не 29-е число, а 28-е – такое же, как у него и у брата Я. Тогда получилось бы, что только мама в семье осталась с другой датой рождения – 13-го числа. Но в последний момент решил, что мама бы этого не одобрила. Он отправил её спать, а сам принялся баюкать ребёнка.
В следующие полгода в семье установился режим, полностью подчинённый настроению Я. Папа не пил, а брат выяснил, что если перед глазами Я. появляются его часы Montana42 (которые папа достал ему на день рожденья) и если они ещё и пищат, она перестаёт плакать. А мама начала сомневаться в компетентности местных врачей.
В тот день, когда родители привезли Я. в город для «прохождения обследования и получения направлений на шунтирование»43 (так написал поселковый педиатр в истории болезни), приём вёл московский профессор, приехавший в город на несколько дней. Он специализировался на генетических заболеваниях, но мама настояла на том, чтобы попасть к нему.
Профессор взял Я., поводил у неё перед глазами блестящей ручкой (Я. с интересом выхватила её из его рук) и повернулся к папе.
– Посмотри на свою жену.
– Ну.
– А теперь на дочь.
– Ага.
– Вот тебе и генетика.
У мамы тоже довольно большая голова.
На прощанье он пожал ручку Я. и сказал:
– Глаза как у Алёнушки Васнецова44.
Мама почувствовала, как разливается тепло по телу. Алёнушка. Теперь она уверена, что всё будет делать правильно.
Когда они вернулись, мама устроила в больнице такой скандал, что, кажется, весь посёлок слышал. Она поняла, что лучшая стратегия воспитания детей – расслабиться.
В холодной квартире мама не закутывала Я. в три шубы, как когда-то брата, – и Я. никогда не болела. Мама не заставляла Я. учить буквы, как когда-то брата, – и Я. начала бегло читать в четыре. Мама не наказывала Я. криком и лишением телевизора за проступки, как когда-то брата, – и Я. не делала глупостей, просто боясь увидеть в маминых глазах разочарование.
Я. часто замечала его, когда мама смотрела на папу. Каждый раз, когда он возвращался домой не вовремя или не в том состоянии, – разочарование. Но и немного облегчение
