Слова беспомощной девочки - Оксана Швалова

производить давно деформированные действия / мысли / чувства…

Я думаю над словом «вторичность» —

над ним думали до меня.

Я переворачиваю крышку кастрюли, чтобы стекла вода —

вода стекает с тысяч крышек вокруг.

Я вдыхаю воздух с примесью оксидов азота и углерода,

кубометры его оседают в миллионах (умноженных на два) лёгких.

Я сгибаю колено, давая импульс для перемещения собственного тела на сорок сантиметров вперёд —

чужих шагов и коленей – миллиарды.

Воду, которую я сейчас пью, когда-то пил динозавр.

Сбежать от этого можно только нажав на кнопку вызова.

Звоню маме.

Мама:

«Отец пьяный.

Понедельник».

(неделя / по неделям / не де́лим / не дели́м)

«Он даже не позвонил узнать о моём походе к онкологу.

Грудь прокололи для анализа, вот, вокруг теперь синяк.

Врач сказала, что в этом месяце отняли уже три груди

Среди работниц моего лечебного центра».

(сколько всего женщин – и три без одной груди – в процентах?)

«Надеюсь, пройду по страховке.

Да, доча, очень болит.

А он завалился спать.

Всю жизнь от меня носился

не любил

не слушал

не понимал

а как теперь он будет относиться

Да, доча, очень болит.

А твой брат ничего об этом не знает».

Мама

мама…

Слушаю.

Молчу.

Я не знаю, как тебя утешить, мама.

Я не знаю, как тебя утешить,

мама.

Мама.

Я очень тебя люблю.

Когда умирала твоя мама,

я молчала.

Слушала и молчала.

Я не знала, как тебя утешить, мама.

Я не знаю, как тебя утешить,

мама:

«Всё ещё обойдётся, анализ скажет, что всё хорошо».

(до чего ж банально)

Кладу трубку.

Я брошусь под тот автобус, который тебя увезёт.

А сейчас – покормлю синиц.

Запись № 8/1

Маме – пятьдесят шесть.

У неё диагностировали рак.

Так не должно было случиться. Никто не застрахован от энцефалита, сифилиса там или туберкулёза. Как тогда, когда папе – пятьдесят три, и после обязательного медосмотра с работы у него подозревали туберкулёз. И это было хоть и страшно, но не внезапно – для человека, который курит сорок три года (сорок два с половиной – когда ему было двадцать лет, он на спор бросил на полгода и выиграл гитару фирмы Martin33). Тогда, чтобы поставить окончательный диагноз, ему нужно было пить специальные препараты до повторного исследования. Он бросил пить и курить на два месяца. После очередной флюорографии и анализа слюны диагноз не подтвердился. А папа сказал Я. во время их очередной посиделки на балконе:

– Я здоров, потому что я сказал себе, что я здоров. Повторяй себе это каждый день – и никогда не заболеешь. Мне ещё тебя доучить нужно.

Услышать диагноз «рак» было очень страшно. Казалось, что всё это какая-то нелепая шутка – жуткие истории и статистики есть только в Интернете, но никак не в настоящих семьях. Никак не в семье Я. Все ведь знают, что рак – наследственное заболевание, а рак молочной железы – классическое наследственное заболевание, вызываемое генами BRCA1[en] (№ NM_007294 в базе данных GenBank) и BRCA2[en] (№ NM_007294 в GenBank). По наследству передаётся не рак, конечно, а предрасположенность к нему. Но ни у одного из маминых кровных родственников рака не было. Мама винила работу: она проводила процедуры аппаратами, которые по идее ничего вредного не излучают, но «механическое давление было регулярным». Так написано в её истории болезни – мама правша и часто опиралась для удобства правой грудью о ванны, когда водила по телу пациента массажным шлангом с насадками разной величины.

Как сказали в больнице, маме очень повезло, что она так быстро отреагировала на боли и посетила специалиста. В онкологическом центре уверили, что ей достаточно будет сделать надсечку и удалить отдельно опухоль, а не всю молочную железу. Операцию назначили на начало июля.

Я. в это время была в Томске. Мама рассказывала о раздражительных врачах, о длинных очередях («неужели в нашем городишке так много больных раком»), о том, что не хочет никому говорить о своей болезни. Знали только папа и Я. Папа снова стал больше пить, а Я. готовилась к сессии – маме не с кем было нормально поговорить. Да и что тут можно было сказать. А как сообщить новость сыну, мама не знала – рак груди казался слишком интимно-женским.

Я. совсем не плакала и не пыталась всеми силами выразить, что она чувствует. Она и не знала толком, что чувствует; всё, что она знала, – «я ничего не могу поделать с тем, что происходит, и поэтому я неестественно спокойна». В голове всплывали слова Максима о её «холодном сердце». Казалось, что она недостаточно сильно переживает, и все те громкие слова о том, что «я живу только ради своих родителей», выходит, наиграны. Если бы я действительно любила маму так, как говорю, я бы вела себя по-другому. И чувство вины (снова и снова) побеждало чувство страха за мамину жизнь. Когда Юля спрашивала, почему Я. ходит какая-то пришибленная, Я. отмахивалась. Мама не хочет, чтобы другие знали. Правда, вместо подготовки к экзаменам Я. шерстила Интернет, пытаясь узнать больше о карциномах, меланомах и саркомах34.

Когда вводишь в поисковую строку запрос «рак молочной железы», а она продолжает за тебя «…второй степени сколько осталось жить», очень сложно сохранить оптимистический настрой, и для успокоения приходится судорожно читать на женских форумах истории счастливо победивших рак уже три, семь или пятнадцать лет назад, без рецидивов. А никакой более-менее полезной информации ты не находишь: там либо страшные слова типа «мастэктомия по Маддену» (и неясно, чем она отличается от «мастэктомии по Холстеду»), либо «вопросы этиологии рака молочной железы в настоящее время исследованы недостаточно».

В эту сессию Я. впервые в жизни не сдала экзамен и осталась на пересдачу. И переживала по этому поводу, кажется, даже сильнее, чем от болезни мамы. Мама в их разговорах чаще успокаивала Я. насчёт учёбы, чем говорила о собственном состоянии, Я. отмахивалась от её вопросов о количестве выученных билетов. Я. не могла понять, что ей делать: говорить с мамой о болезни или делать вид, что ничего не происходит. Я. не хотела причинять маме боль сказанными невпопад словами – и позволяла ей вести разговор. В остальное время Я. бесцельно бродила по городу с абсолютно пустой головой. Дома она смотрела фильмы по многу раз, просмотрев до конца и перематывая к началу («Жизнь прекрасна»35, «Истинные ценности»36). Пересдавала экзамен