Двойная игра - Гюнтер Карау

Вечером 27 января, то есть в ту самую субботу, около 21 часа, через берлинский пограничный контрольно-пропускной пункт на Генрих-Гейне-штрассе на большом, уже вышедшем из моды «фиате» в ГДР въехали из Западного Берлина три господина, назвавшиеся коммивояжерами, совершающими деловую поездку по маршруту Пренцлау — Засниц — Треллеборг. Все трое, однако, покинули ГДР через тот же контрольно-пропускной пункт вскоре после полуночи 28 января. В самом этом факте ничего подозрительного нет. Офицер, дежуривший на контрольно-пропускном пункте, когда коммивояжеры возвращались из ГДР, приводит множество подобных случаев: например, историю о западноберлинской супружеской паре, которая отправилась в путешествие по Италии, но вскоре вновь появилась на контрольно-пропускном пункте Древиц, потому что забыла взять с собой собачку и сына. В случае с тремя коммивояжерами все выглядит куда менее драматично. По их словам, сразу за поворотом на Пфингстберг они обнаружили неполадку в двигателе, устранить ее не смогли, а потому не рискнули продолжить путь в Швецию. Они, естественно, пытались дозвониться из автомата до автосервиса, но это им не удалось. На обратном пути у поворота на Финовфурт при заправке они обратились за помощью, однако никто не взялся устранить неполадку. Пограничник вспоминает, что двигатель машины и в самом деле как-то странно трещал — так бывает, когда пробита прокладка, это он знает по своему «трабанту». По времени эти трое могли совершить преступление. Само собой разумеется, что Холле сразу хватается за эту тонюсенькую ниточку. Вместе с Вернером он вновь перебирает подробности путешествия трех коммивояжеров — Кобленца, Вагенфюрера и Хайзингера, пока еще не попадавших в поло нашего зрения.

Итак, использованная коммивояжерами машина в принципе оснащена покрышками иной структуры, чем те, отпечатки которых остались возле места обнаружения трупа, однако, если учитывать, что модель автомашины здорово устарела, замена автопокрышек представляется вполне вероятной.

Сотрудник автосервиса в Грамцове подтверждает, что в ту ночь кто-то действительно звонил с автострады, но из-за повреждений на линии, вызванных ливнями, было так плохо слышно, что он ничего не понял.

Работник автозаправочной колонки в Финовфурте припоминает, что заправлял какую-то старую, но быстроходную «тачку». Сидевшие в ней пожаловались на поломку в машине, поэтому он был крайне удивлен, когда водитель, развернувшись в сторону Берлина, газанул так, что машина помчалась со скоростью молнии.

Вызванный еще на один допрос старик-пенсионер подтверждает, что в тот самый вечер заснул перед телевизором во время передачи, которая закончилась около 22.30, после чего проснулся, пошел посмотреть на крольчиху, ожидавшую потомства, и заметил полыхавший огонь.

Благодаря быстроходному автомобилю, в котором на самом деле никакой поломки не было, троица вполне могла уложиться в зарегистрированные временные рамки: 21.00 — контрольно-пропускной пункт на Генрих-Гейне-штрассе, 22.30 — стоянка у автострады, 0.30 — вновь контрольно-пропускной пункт на Генрих-Гейне-штрассе. Экспериментальная поездка, предпринятая нами, подтверждает, что за вычетом времени, потраченного на езду, его вполне достаточно не только для того, чтобы выкурить сигарету на известной нам автостоянке.

— Маловато, но уже кое-что, — констатирует Вернер.

— А много ли нам, «маленьким людям», надо! — откликается Эрхард Холле.

Несмотря на серьезность ситуации, они не прочь поиграть словами. За несколько дней совместной работы между ними установилось странное, какое-то напряженное взаимопонимание. Само собой разумеется, Вернер оставляет руководство за молодым Эрхардом Холле, но, сам того не желая, здорово давит на него своим авторитетом. Ему даже не нужно что-либо говорить, достаточно, что он здесь, окутанный густыми облаками табачного дыма. И тот, и другой по природе оптимисты, но обоим требуется продолжительный сон. А спать некогда. И вот вводится в действие система взаимных подмен, причем функционирует она так четко, будто они отрабатывали ее годами. Как только отключается один, другой заботится о поддержании необходимого давления в котлах. Если Вернера одолевают юношеские фантазии, его отрезвляет Холле, которому присуще железное чувство реальности. В этом ему могли бы позавидовать даже индейские вожди. Чуть только покажется Вернеру, что Холле копается в мелочах, он тут же выдвигает обобщающую идею. Многое напоминает ему о тех временах, когда он посылал в поиск Йохена Неблинга. Удалось ли им взять правильный след на этот раз?

— Трое здоровых людей отправились в путь, и трое же целыми и невредимыми вернулись назад, — рассуждает он. — Для мертвеца мы пока еще так и не нашли места.

— А этот старый «фиат», — подхватывает Холле, — должно быть, довольно вместителен.

Его слова звучат как сигнал к действию. Они запрашивают хранилище данных ЭВМ относительно методов и техники переоборудования легковых автомобилей для нелегального провоза людей через границу. Для наглядности берут конкретный случай, произошедший с конкретным лицом, приговоренным к лишению свободы за аналогичные преступления. Речь идет о юнце с хорошо подвешенным языком, который надеялся чистосердечными признаниями смягчить меру наказания за свои преступные деяния.

Год назад, прервав учебу на юридическом факультете, он нелегально покинул республику, поселился в Гамбурге и попытался на свой страх и риск заняться контрабандной перевозкой людей. Схватили его во время второй операции по анонимному доносу, исходившему, по всей вероятности, от конкурентов. Терять этому мелкому негодяю было нечего, и он с фамильярной навязчивостью, которая внушала Холле, слушавшему магнитную запись, почти физическое отвращение, принялся выбалтывать свои тайны следователям.

«— Товарищ офицер… Я могу к вам так обращаться, не правда ли? Не думайте, пожалуйста, что проблема транспортировки слишком проста. Способ транспортировки порой решает все. Самый лучший клиент ничего не стоит, если не знаешь, как его доставить.

— Говорите конкретнее, общие положения нам не, нужны.

— Понял вас, товарищ офицер, — засмеялся парень блеющим смешком. — Это вы хорошо сказали: «общие положения». Понял, понял! Вас интересует, как можно перевезти человека из одного места в другое, не так ли? Самое главное — найти место в «тачке». Я всегда говорил: нужны солидные «тачки», с которыми ничего не случится из-за лишней нары швов или пары килограммов. С «остином», «фиатом», «пежо» вы не ошибетесь, причем, чем старее машина, тем лучше: раньше автомобилестроители не экономили. Вы спрашиваете: куда спрятать клиента, если при контроле придется раскрывать багажник? Да, вы правы, этого постоянно приходится опасаться. Считайте, что это мой комплимент вам. Так куда же? Хоп — крышка багажника открыта, а клиент уже лежит под задним сиденьем. Хоп — крышка закрыта, а клиент опять в багажнике. Вы следите за моей мыслью, товарищ офицер? Так вы замолвите за меня словечко? Понимаю. Нет, я не пытаюсь вас подкупить. Я рассказываю вам обо всем, что вас интересует, потому что искренне раскаиваюсь. Вы поняли трюк с крышкой? Она убирается внутрь. Для этого достаточно небольшого моторчика. Ну хотя бы такого, который приводит в движение дворники. Ничего не видно и не слышно. Поднимают заднее сиденье — ради бога! — клиент уже в багажнике. Чего только не придумаешь для дела! Но места должно быть достаточно. Лучшие клиенты, как правило, толстяки, поэтому нужно иметь вместительную «тачку». Теперь вы поняли? Вот и весь секрет. Однако с этим покончено раз и навсегда. Обещаю вам, товарищ офицер!»

Эрхард Холле выключает магнитофон:

— Ну, что скажешь?

Вернер в задумчивости выскребает что-то обгоревшей спичкой из головки трубки:

— Я не специалист по таким делам. Но одно вроде бы ясно: «фиат» старой модели как нельзя лучше подходит для подобных целей. Исходя из этого можно предположить, что четвертым пассажиром в багажнике ехал человек, который потом, мертвый и обожженный, валялся рядом с автострадой. Но кто этот человек?

Их мысли снова возвращаются к доктору Бауму. Искал ли он по каким-то пока еще совершенно непонятным причинам контакта со своим старым партнером? Или возобновил в Западном Берлине старые связи, которые помогли ему войти в контакт с представителями преступного мира, занимавшимися контрабандой людей? А может, он пытался использовать убитого в качестве связника и дал ему с собой фишки для го? Или же он пошел напролом сам н при этом погиб?

Между делом они подбадривают и утешают по телефону Йохена Неблинга, который в ожидании гостьи из Марбурга-на-Лане чувствует себя как на иголках.

И вот однажды, в то время когда вечер опускается на серый город и сердце щемит тоска, поступает сообщение: ненадолго до закрытия читальных залов в библиотеку явилась некто Виола Неблинг, представившаяся студенткой-дипломницей философского факультета и предъявившая паспорт гражданки ФРГ. Она, правда, не записалась в библиотеку, по, сославшись на специфику своей работы, попросила разрешения переговорить с дирекцией.