Двойная игра - Гюнтер Карау

Шик-шак-шик-шак-шик-шак-шак!

Они вздрагивают и оборачиваются. Совсем рядом, за их спинами, опять кричит птица.

— Сорока! — восклицает Йохен. — Знаете сказку о сороке-воровке? Может, она и утащила вторую фишку?

Вернер басит:

— Фишка для го — это вам не серебряная ложка. Хотя здесь кое-что и напоминает сказочное царство, мы не имеем права вести себя как сказочные герои. — Он смотрит на Холле: — Либо ты вызовешь поисковую группу, либо мы сами проделаем эту работу.

— Вот это да! Уж лучше добраться до сорочьего гнезда. — Йохен смеется, и в его смехе сквозит раздражение.— Когда здесь работали специалисты-трассологи, снега еще не было, и все-таки они нашли черную фишку на темной почве. Почему же, спрашивается, они не обнаружили белую, которая была бы куда заметней, если бы вообще существовала в природе?

— А теперь мы должны найти в снегу белую фишку! — досадует Эрхард Холле. — Мне ясно одно: трассологи но знали того, что знаем мы. Найдя одну фишку, незнакомый и более чем случайный предмет, они и не предполагали, что должен быть второй предмет, образующий пару. Почему, собственно, они должны были искать второй предмет? Зато нам не остается ничего иного, как искать. Время не ждет. Итак, за дело!

Снег неглубокий, но сырой и вязкий. Сантиметр за сантиметром расчищают они почву, исследуя ее при этом руками. Йохен Неблинг ругается себе под нос.

— Спокойней, спокойней, — басит Вернер. — Это занятие требует терпения. А ну-ка покажем, чему нас учили.

У него самого внутри все дрожит от нетерпения. Вторая фишка! След, оставленный доктором Баумом! Можно представить, что их ожидает в таком случае!

Чтобы не затоптать снег, они медленно и сосредоточенно продвигаются от края к центру — прутику, обозначающему место находки. Дойдя до него, они делают перерыв, чтобы отогреть закоченевшие руки в карманах пальто. Прошло уже не менее часа, а на белоснежной целине расчищен лишь небольшой участок величиной не более поверхности стола. Они решают дальше снег не расчищать, а внимательно исследовать уже расчищенное пространство, потому что именно здесь лежала черная фишка. Это критическая точка. И снова, согнувшись, движутся они от края к центру, поднимая каждую травинку, каждую веточку. Работают молча. И с каждой минутой тает надежда обнаружить находку. Сойдясь в центре, они не смотрят друг на друга. Никто из них не хочет видеть разочарование, написанное на лице другого.

— Может, хватит? — спрашивает Йохен.

Холле колеблется.

Вернер пытается его утешить:

— Наверное, мы плохо искали. У тебя еще есть возможность вызвать поисковую группу. Специалисты видят лучше.

— То, что не удастся найти нам, никто не найдет. — Маленький Холле опять садится на корточки, берет горсть земли и пропускает ее сквозь пальцы. — Мы обыскали только поверхность. А почва здесь состоит из глины с песком, она неплотная и мокрая. Предмет, который мы ищем, маленький, плоский и гладкий. Его легко втоптать в землю. Это могли сделать и мы, и трассологи.

— Это могли сделать и сами преступники, — добавляет Вернер.

Они опять принимаются за работу, исследуя почву сантиметр за сантиметром. Они скребут ее щепками и голыми руками. Иногда им попадается мелкий светлый камешек, и в этот момент они ощущают что-то вроде удара током. Обманувшись, они разочарованно продолжают копаться дальше, медленно продвигаясь вперед. Перед Йохеном небольшой кусок моха. Он медленно приподнимает его, а затем не спеша поднимается сам.

— Не найдется ли у вас ножичка? — В его голосе звучит скрытый триумф, от этого он даже осип немного.

Оба его товарища замирают и неподвижно глядят на него — лицо Йохена сияет.

— Ну, конечно, опять тебе повезло! — восклицает Вернер. Он достает из кармана брюк большой складной нож с костяной ручкой и раскрывает его. Какое-то мгновение колеблется, но затем торжественно протягивает нож, держа его за лезвие, Эрхарду Холле: — Твоя компетенция!

Холле переводит глаза туда, куда смотрит Йохен. Осторожно погружает лезвие в мох. Затем в его руке оказывается что-то, что он сначала обдувает, протирает и уж затем показывает товарищам. На его ладони лежит, сверкая своей первозданной белизной, вторая фишка для игры в го.

12

Чего, собственно, хочет янки? Почему волнуется Сергей Антонович? Что нужно другому человеку, подключившемуся к проводу? Все это — вопросы, которые возникают перед Вернером в душном и жарком бункере, где расположен центр управления связи. А Йохен Неблинг узнает лишь, как могут пригодиться грибы, если собираешься залезть на телеграфный столб.

Можно было только удивляться, что они собирались использовать Йохена Неблинга не там, где у него были наиболее сильные позиции, не на его предприятии. Наши первые выводы по этому поводу шли в двух направлениях. Во-первых, следовало предположить, что в нашем новом секторе военной электроники один «глаз» они уже успели внедрить. Мы начали шаг за шагом, если можно так выразиться, простукивать стены в поисках пустого места — разумеется, крайне осторожно, чтобы невзначай не затронуть систему их сигнализации и не вызвать тревоги. Это навлекло бы подозрения на их нового агента. Во-вторых, следовало предположить, что Неблингу предстоял длительный путь по инстанциям фирмы. Почему они хотят использовать его в качестве оперативного военного шпиона? Порученное ему рискованное дело не соответствовало ни структуре его личности, ни его квалификации. Это задание нисколько не хуже мог выполнить любой более или менее мобильный радиолюбитель. Но они, вероятно, строили планы не только в расчете на сегодняшний день. А может быть, они еще не приняли окончательного решения? Или приступили к созданию стратегического резерва? Но тогда для какой надобности? Мы решили отложить все эти вопросы до тех пор, пока не будем знать больше.

Когда Йохен, вернувшись с первой встречи с Баумом из того странного кафе для любителей го, делал свой первый доклад, я обратил внимание на его способность подмечать детали. Мы немного посмеялись над его страхами по поводу гипотетических дырок в носках. Он хорошо помнил, что ботинки, снятые посетителями перед входом, все без исключения были консервативного — и довольно дорогого — «будапештского» покроя. Интерьер задних комнат он описывал так подробно, что восточноазиатский стиль «модерн» прямо-таки вставал перед глазами. И о человеке, с беззастенчивой откровенностью представившемся ему как доктор Баум, я также смог составить точное представление. Я будто видел, как он жонглирует двумя фишками го, перебрасывая их с ладони на ладонь, слышал, как вызывающе они клацают друг о друга.

Это была не просто небольшая придурь, не просто двигательная расторможенность. Я истолковал это как снобистский жест убежденного скептика, испытывающего радость от игры в рулетку судьбы. Этот тип гибкого, легко перестраивающегося интеллектуала в аппарате секретных служб противника был сравнительно нов. В известной мере тем самым подтверждались наши выводы относительно более утонченных методов работы, к которым перешла, западноберлинская резидентура ЦРУ. Мы должны были настроить себя на отнюдь не безобидную для пас смену персонала в стане противника. В своих собственных кругах эти молодью парни, которым была присуща изрядная доля самоуверенной надменности и снисходительно-покровительственного отношения к другим, получили прозвище «яйцеголовых». Так их презрительно именовали старые практики. Однако нетрудно было представить .себе, что «яйцеголовые» могут измыслить совсем другие вещи, чем старые рубаки, которые в основном только и умели, что подложить гранату-лимонку под нужный стул. В общем, судя по впечатлениям Йохена Неблинга, было не похоже, чтобы этот человек мог испугать и отпугнуть его. Это было одновременно и хорошо и плохо. Они оба явно присматривались друг к другу.

С ухмылкой, скорее всего для того, чтобы немного попровоцировать меня, рассказал Йохен о пожеланиях успеха и счастья, которыми его снабдил Баум на дорожку перед предстоящим визитом к «старшему брату». Я же лишь отметил про себя, что он обладал не только глазами, умевшими четко видеть, но и ушами, способными хорошо слышать.

Однако вначале дело со «старшим братом» пришлось иметь мне, поскольку было очевидно, что без основанного на полном доверии взаимодействия с советскими военными властями и органами безопасности у нас ничего не выйдет. Действовать надо было незамедлительно. Сроки, поставленные доктором Баумом, оказались очень жесткие. Между прочим, это свидетельствовало с том, что речь идет о намерении по-настоящему проверить Йохена Неблинга. Все это требовало крайней осторожности и тщательной подстраховки.

Прибегая к такой проверке, они, вероятно, исходили из следующих соображений. Если новый человек не подставной, то у него возникнут лишь трудности личного порядка, обусловленные спецификой полученного задания. Если же он подставной и действует по заданию противника, то последний должен провести столько координированных и подготовительных мероприятий, что непременно попадет в цейтнот. Выполнение задания в срок явится, таким образом, ответом сразу на два вопроса: годен ли человек для порученного дела и не является ли он «двойником»?