Небо зовёт - Александр Коновалов

После свидания

Не успела Лена переступить порог своей комнаты, как Нина накинулась на неё с вопросами.

— Ну, как провели время?

— Ой, Нинка, не спрашивай, я такая счастливая.

— Что, Вася тебя поцеловал?

— Я первая его поцеловала, а потом и он осмелел, но поцелуи и всё прочее у нас впереди, главное, я в нём увидела скромного порядочного парня, готового на любые испытания ради любимой.

— Это он так тебе сказал?

— Да, я и сама вижу.

— С тобой всё ясно. Влюбилась сама и влюбила в себя чистого и непорочного парня.

— А что в этом плохого? Влюблённый человек готов на любые подвиги. Мне кажется, если бы спартакиада была завтра, то я бы выиграла все соревнования, потому что у меня сейчас такой эмоциональный заряд, что его хватит на любой подвиг, в том числе и на спортивный.

— И когда договорились встретиться?

— В следующее воскресенье. Он настаивал, чтобы встретиться ещё и в среду, но я ему отказала. Тогда бы у меня нарушились все планы, и пошло бы всё наперекосяк. Бабушка мне в детстве говорила: «Леночка, когда вырастешь, не поддавайся житейским соблазнам и слабостям, а соблюдай главное жизненное правило — сначала дело, а потом потеха».

— Мне кажется, если ты так рассуждаешь, то у вас ещё никакой любви нет, а просто увлечение. Когда же по–настоящему полюбишь, всё бросишь и побежишь за любимым, хоть на край света.

— Может, ты и права, но я думаю, у нас с Васей всё впереди. Вот на следующий год закончу учёбу, пойду на работу, а тогда можно подумать и о серьёзных отношениях, о семье и о детях.

— Ленка, о чём ты говоришь? Какая семья? Какие дети? Если он пацан, которому ещё нет и восемнадцати, он ещё не служил в армии, и пока он служит, мало ли что может произойти. Да и у тебя ещё ничего не определено. Может, в Ленинграде оставят. Не знаю, как ты, но я всё буду делать, чтобы остаться тут, продолжать заниматься любимым спортом, участвовать в соревнованиях и обязательно стать чемпионкой Союза. Ведь сколько труда вложено на тренировки, поездки, соревнования, а если пошлют на работу в какую–то глухомань, то три года адского труда уйдут впустую. Это неправильно. Надо откинуть всякую ложную скромность и активно добиваться своей самореализации. Я и тебе советую сделать так, как я. Я уже была у начальника аэроклуба, секретаря горкома комсомола, где мне обещали работу в городской больнице и продолжение спортивной карьеры.

— У меня на этот счёт есть свои соображения. Во–первых, спорт — это удел молодых. Это развлечение, известность, слава, но не источник дохода для жизни. Рано или поздно надо будет создавать семью, иметь детей и трудиться по своей профессии. А насчёт работы, куда пошлют партия и комсомол, туда и пойду, значит там я нужнее, значит там принесу больше пользы стране, обществу.

— Как знаешь, только в большом городе есть больше возможностей для раскрытия таланта, реализации своих способностей, да и Васю бы вытащила из своей провинции, и человеком сделала. А то у вас, как в песне: «Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону…». Разлетитесь по Союзу, а потом ищи ветра в поле. Что бы ты ни говорила, а о своём будущем надо думать уже сегодня, а не завтра, когда поезд уже уйдёт.

— Нинка, я не думала, что у тебя такие мещанские взгляды. Ведь партия и комсомол учат нас тому, что главным приоритетом у каждого советского человека должны быть: самоотверженный труд на благо страны и интересов общества, а все остальные дела на втором месте. Наш девиз «Сначала думай о Родине, а потом о себе» должен быть главным.

— Ты считаешь, семья и дети — это дело не государственной важности, что воспитание молодого поколения является второстепенным? С этим я в корне не согласна. Семья — это элементарная ячейка общества, и чем она крепче, чем гармоничнее она развивается, тем сильнее страна, успешнее и богаче живёт в ней народ.

— На эту проблему у нас с тобой разные взгляды. Может ты и права, но меня не убедила, останемся при своих мнениях. Время нас рассудит. Давай лучше о земном. На тренировку завтра идём?

— Полёты на понедельник не предусмотрены, только теоретические занятия и политинформация, можно и пропустить, сославшись на то, что готовились к экзаменам. Кстати, через неделю практика, но у нас с тобой полная неопределённость. Во всех группах знают, кто куда едет, а парашютисткам ничего неизвестно. Темнит наше руководство что–то.

— Может, нас совсем от практики освободят? Ведь через два месяца планируются международные соревнования.

— Но ведь фельдшерская практика ничего общего не имеет со спортом. В любом случае, практику надо будет отработать, лучше уж со всеми вместе.

— Не будем думать и гадать, пусть думает за нас начальство, а мы все равно ничего изменить не сможем.

— Ну ладно, пусть будет, как будет, а нам пора спать.

Лена молча стала раздеваться. Разговор с подругой оставил неприятный осадок: «Ну как я могла обозвать её мещанкой. Если бы она меня так, то я бы наверное возмутилась и наговорила ей глупостей, а она молодец, правильно сказала про семью, только мне не хотелось признавать своё поражение и согласиться с ней». Так, забравшись под одеяло, думала Лена. «Впечатлений от прошедшего дня было столько, что разговоров хватило бы до самого утра, но мы, углубившись в домашнюю философию, забыли о сегодняшнем дне, который, может быть, запомнится на всю жизнь». Ведь именно сегодня она почувствовала впервые в жизни такой всплеск эмоций, такую теплоту и нежность к этому парню, как к никому другому. Ей и до этого нравились парни. Были поклонники и дома в Брянске, и тут, но это были друзья–единомышленники, которые не вызывали таких возвышенных и прекрасных чувств, как к этому простому деревенскому парню. Возможно, его непосредственность, скромность и почти детская наивность подкупили настолько, что её девичье сердце открылось перед ним и всё её существо наполнилось прекрасной музыкой любви. В её ушах и сейчас звучали его неторопливые взвешенные слова с милым деревенским диалектом. За эти несколько встреч она успела заметить, что за ширмой простоты и наивности, в нём скрывается твёрдость духа, целеустремлённость, трудолюбие и неукротимая воля к победе. Своей женской интуицией она почувствовала, что такие люди, как ОН, способны многого достичь в жизни, если им помочь в выборе цели и стимулировать её достижение. Так, перебирая в памяти эпизод за эпизодом, во время их немногочисленных встреч, рисовала портрет своего любимого, который мало чем отличался от идеала, созданного девичьим воображением. В нём видела она: тот же средний рост, ту же накачанную спортивную фигуру, те же голубые, со смешинкой глаза, правильные мужественные черты лица, русые, волнистые волосы, тот же мягкий покладистый характер. То, чего недостаёт в этом портрете, она, как опытный художник, несколькими мазками доведёт его до совершенства. Погрузившись в воспоминания и размышления, Лена долго не могла уснуть. Ей всё казалось, что она не так себя вела с ним. Может быть, не надо было вести себя столь категорично и согласиться с его предложением встретиться в среду, однако какая–то внутренняя, невидимая пружина девичьей гордости сработала, и она, отказавшись, лишила и себя, и его может быть последней сладостной неповторимой встречи. Так, в споре сама с собой и заснула наша героиня. Следующие один за другим дни шли своим чередом, только наполнены они были каким–то радостным внутренним светом. Она перечитывала конспекты, специальную литературу, ходила на тренировки в аэроклуб, общалась с подругами, но где бы она ни находилась, что бы она ни делала, был ОН теперь всегда с ней, милый, желанный, любимый. Иногда спорил или соглашался с её делами и поступками, иногда советовал, но теперь их уже было двое. Ложась спать, желала ему доброй ночи, а, вставая утром, желала удачи. День их желанной встречи приближался, и ей казалось, что теперь всю накопившуюся за неделю любовь и нежность, она обрушит на НЕГО и сразит наповал.

Крутой поворот

Однако этим планам не суждено было сбыться. В пятницу утром, с нарочным им с Ниной принесли повестки из военкомата (все медицинские работники были военнообязанными), в которых значилось, что они обязаны сегодня в десять часов утра явиться в первый отдел названного учреждения. Не подозревая ничего страшного, пришли к военкому, у которого сидел какой–то мужчина в штатском. Он пригласил нас сесть, а военком поспешно вышел из кабинета. Перед «штатским» лежала стопка папок. Взяв одну из них, открыл и тут же спросил:

— Панфилова Елена?

— Я, — ответила Лена и встала. Он окинул её долгим проницательным взглядом, немного помедлив, сказал:

— Садитесь. — Перевёл взгляд на подругу, так же изучающе, словно рентгеном просветил, и сказал:

— Стало быть, Данилова Нина Ивановна, это вы?