Сердце степи - Ася Иолич

- А то! - рассмеялся он, гордо поднимая подбородок.

Алай подняла было руку, чтобы коснуться его рукава, но одёрнула себя. Хватит с неё наказаний. Всего ничего осталось до Улданмая. Ул-хас не откажет справному воину. А с Ул-хасом спорить - всё равно что Отцу Небу перечить.

На обратном пути она всё же с лёгкой ревностью глядела, как вьётся вокруг её Тура Сэгил. Как смеётся она, как косы поправляет. Ну, конечно, видно было, что притворяется. На Даса посматривала, делая вид, что Сойху разглядывает. Но это она, Алай, правду знает, а для других и так сгодится. Главное, чтоб Харан не прознал.

- Харан, я это не умею, - показала Камайя на зайцев, притороченных к седлу Бус. - Скажи жене, пусть научит меня.

- Ты слышала её? - буркнул Харан, сморщившись. - Научи. Шкуры оставь на правилках. В Улданмае выделаем.

Алай пожала плечами, усаживаясь с ножом на пороге шатра. Она подробно показала Камайе, как снимать шкурку с зайца, как скоблить мездру тупым ножом. Камайя с некоторой брезгливостью, немного удивившей Алай, повторяла за ней, и наконец она не выдержала.

- Камайя, ты никогда не скоблила шкур? - спросила она, косясь на невольницу. - Чем же ты занималась до того, как... - Она замялась, не зная, как спросить.

- А тебе на что это? - вскинула бровь Камайя, и тон её был довольно дерзким. - Покажи лучше, как вот тут скрести.

Харан ходил мимо, глядя на них, и Алай не решилась спрашивать ещё, а вечером Камайя вышла к огню и долго о чём-то шепталась с Хараном, как всегда.

- Она с тобой, - сказал Харан в день рождения Алай, показывая на Камайю. - Будет с тобой ездить. Учи её вежливости.

Алай растерянно кивнула. Только этого не хватало. Как же теперь с Туром поговорить?

17. Не разобрался

Камайя следовала за ней тенью, шаг в шаг, внимательно следя за всем, что делала и говорила Алай, и это усиливало растерянность. Лишь к вечеру она уехала ненадолго, по-видимому, обратно к Харану, и Тур наконец смог подойти.

- Я не приготовил тебе подарка, - сказал он виновато.

- И не надо. А то этот заподозрит, - кивнула Алай.

- Хочешь прокатиться на Далсахе? - предложил Тур. - Как тебе такой подарок?

Алай радостно закивала. Тур подвёл ей рыжего, и она залезла в седло, всем телом ощущая упругую бодрость Далсаха.

- Можешь покататься до того холма и обратно, - сказал Тур. - Только нежно. У него мягкий рот, и он не знает нагайки. Я берегу его.

Облако, рыжее закатное облако несло Алай по степи. Лишь раз довелось ей ехать такой мягкой рысью, на иноходце, которого отец продал потом торговцу из Фадо. Нет, Далсах шёл мягче. Она сидела, положив ладонь на его гибкую шею, глядя между острых подвижных ушей. Как Тур нахваливал таохейских коней на рыси... Говорил, неутомимы они, и несут всадника до самого горизонта - и ещё дальше.

Она с сожалением развернулась у холма и вернулась к шатрам, спешилась, передала поводья Туру и вздохнула.

- Он просто чудесный.

- Да, он чудесный. На нём как на грозовой туче. Каждый удар его копыт небесной нагайкой бьёт по земле. Но он идёт так мягко, будто на облаке сидишь. А как слушает поводья! Я понимаю, почему за него пятьдесят золотых просили.

Алай чуть не прикусила язык.

- Пятьдесят? - прошептала она, чувствуя, как горло слегка сдавило. - Отец отдал за него пятьдесят золотых?

- Да, и он стоит каждого гроша из них, здоровья его ногам! С кобылой из Адат-хасэна у них будет прекрасное потомство!

- Пятьдесят? - снова переспросила она.

- Алай, ты всё ещё тут? - спросила Камайя, подъезжая. - Прощайся с друзьями. Хас Харан говорит, поздно уже.

Алай нехотя залезла на Бус и вернулась к шатрам Расу. Весь следующий день она вспоминала рысь Далсаха, стоившего пятьдесят золотых, пока старенькая Бус тихонько шагала по палящему солнцу мимо пересыхающих озёр.

- Беда будет, - сказала эным Тулыс ещё через день, прячась с Ахой-дада в тени шатра. - Впервые осенью так. Даже холодные росы ночные трав не увлажняют. Беда. Прогневали мы чем-то духов.

- Иди помогай, Алай, - позвала Мулга из тени другого шатра. - Сейчас мужчины от табуна приедут, а мне нехорошо.

- Я помогу, - отозвалась Камайя, которая плела в тени тороки для седла из кожаных полосок. - Пойдём, Алай.

Они раскатали тесто для почмы с бараниной и накрошили мясо для начинки. Алай с некоторой ревностью смотрела, как ловко управляется Камайя с готовкой.

- О, готово? - спросил Тур, спешиваясь у шатров. Рядом с ним шла Сэгил, и Алай сжала челюсти.

- Да. Почти.

- Ты радостная, - заметила Сэгил, подходя к котлу. - Что такое?

- Давно почму не готовили. Вот и радуюсь.

- Ну, хоть чему-то в жизни порадуешься, - вдруг хихикнула Сэгил, косясь на Камайю.

Алай нахмурилась, но ничего не сказала, лишь поймала в ответ такой же хмурый взгляд Тура.