Сердце степи - Ася Иолич

- Мать меня удержала, - сокрушённо признался Тур. - Она сказала, что ты знаешь...

- Я не знала! Я думала, ты сказал отцу!

- Я и сказал! И он ответил - всё хорошо, я не откажу тебе! - воскликнул Тур, крепче сжимая её рукав. - Я уехал радостный, потому что он не отказал мне!

- Значит, он передумал, - прошептала Алай. - Почему он передумал?

- Я не знаю... Не знаю. Алай, мы что-нибудь придумаем. Поцелуй меня!

Алай шарахнулась от него, чуть не споткнувшись.

- Так нельзя... Я уже наказана за тот поцелуй... И за то, что дотронулась... - прошептала она, пятясь. - Не надо. Я боюсь...

- Не бойся! Мы доедем до Улданмая, и я стану воином. Я приду к самому Ул-хасу и скажу, чтобы тебя передали мне в жёны! Он не откажет такому воину! Смотри, каков я!

Он гордо расправил плечи и задрал подбородок. Алай снова почувствовала укол в сердце.

- Я верю тебе, - сказала она, снова отводя глаза. - Я буду ждать этого.

Она шла от него, будто на плечи ей взгромоздили весь гребень Хале. С хасом не спорят. Охар - хас Расу. Если Тур станет воином... Нет. Не "если". Когда Тур станет воином. Когда это случится, он может попросить ярлык на создание своего хасэна. Ему не откажут. Он станет хасом и вызовет на честный поединок Харана. Он победит, и Алай станет его.

Утар встретила её тревожно у крыльца, заглядывая в глаза.

- Алай, тебе не стоит говорить с ним. Он неженатый... Из другого хасэна. Мало ли, что твой муж подумает, если узнает.

- Подумает? - невесело усмехнулась Алай. - А он умеет?

Утар прикусила губы и помолчала немного.

- Тебе не стоит так говорить о нём. Мало ли, услышит кто... Ему донесут... О нём разное говорили на торгу. Знала бы я, что тебя ему отдадут - слушала бы не вполуха. Прости.

- Да я понимаю. Ты только на Укана и смотрела.

- Хочешь, тайну открою? - хитро покосилась на неё Утар. - Мы с Уканом два года назад условились. Представь себе... Он почти накопил на выкуп за меня, и тут такая удача... Если бы дядя не купил Далсаха, Оладэ не захотели бы с нами породниться. А теперь у Укана деньги остались. Он сказал, что это нам задел на будущее. Он хочет пряности возить из Телара, когда хас Нарыс его до дел допустит.

- Хорошо же вы прятались два года, - прошептала Алай, вспоминая, как Укан смотрел на Утар на весеннем торгу и неожиданно всё понимая. - Я бы и не подумала...

- Ты-то куда смотрела? - с грустной улыбкой спросила Утар. - Почему не заметила?

Алай пожала плечами, заходя в дом. Что толку сейчас об этом говорить?

Она переоделась в повседневное и свернула красное нижнее платье. У Харана нет повозок, значит, придётся перекладывать вещи в кожаные тюки. Ну, что уж...

- Готова? - заглянула к ней Утар, глядя, как Алай вынимает из ушей тяжёлые праздничные серьги Мулги. - Пойдём, помогу. Потом мне в хасэн надо... Мы к вечеру снимаемся. Хорошо, что вместе идём. Веселее будет.

Камайя встретила их недовольным взглядом.

- Умеешь рис запаривать на воде? - спросила она у Алай.

- Не на молоке?

- Господин ест рис на воде и тушёные овощи, - сказала Камайя.

Алай грела воду в тяжёлых раздумьях. Утар права. Лучше помалкивать. Этот Харан так смотрит, того и гляди как сложит кулак, да и вышибет дух... Тогда не о ком будет Туру просить Ул-хаса Бутрыма.

- Готово?

Она вздрогнула и шарахнулась, выдернутая из своих мыслей голосом Харана. Он нависал над ней, угрюмый и мрачный, как громадный кусок заледеневшей скалы, и от его присутствия волосы на затылке поднялись дыбом.

- Да... господин, - сипло пролепетала Алай, косясь наверх, на его бороду. - Подать, господин?

Он молча стоял на пороге шатра в ожидании, почему-то не садясь к очагу. Алай подала ему плошку риса с овощами и юркнула за шатёр, подальше от его ненавидящего взгляда.

- Подала еду? - окликнула Камайя, выглядывая из второго шатра. - Иди сюда, рубашки надо починить. Можешь взять на холм.

Алай сидела на холме, пришивая завязки к рубашкам Харана. Она внимательно осматривала следы неоднократной починки, с удивлением замечая, что в боковых швах они были не единожды вырваны прямо с клочками ткани и усердно пришиты обратно. Срывал, небось, в гневе с себя эти рубашки, и топтал... Камайя, видимо, и пришивала. Часто, наверное, ей нагайкой достаётся...

Она вздрогнула, и по коже пробежали мурашки. Сидеть тихо. Помалкивать. Он так ударит, что просто красным следом не отделаешься, это уж точно.

Где-то совсем рядом всхрапнула лошадь. Алай вскочила. Рыжий жеребец, гордо выгибая шею, шагал к ней по высокой высохшей траве, неся на спине Тура.

- Поехал после обеда размять его, - сказал Тур, разворачивая плечи. - Хочу искупать. Пойдёшь со мной?

Алай помотала головой, тревожно глядя вниз, на шатры, которые Камайя с Хараном разбирали, перевязывая жерди и скатывая войлоки и кожи.