Основной рубеж - Алекс Орлов

— И ты тоже, — добавила матушка Делон, обращаясь к капитану Эбботу. Он осторожно перевел взгляд на хозяйку и заметил в ее руках «людвиг», который она держала очень уверенно.

— Мадам, мы не грабители… — начал было Эббот.

— Заткнись, руки за спинку стула, — коротко бросила матушка Делон.

Капитан Эббот и Бен Форенсен подчинились команде, и вскоре их руки были надежно связаны резиновыми полицейскими шнурами.

Под присмотром хозяйки Ангелина быстро обыскала связанных и побросала на стол документы, деньги и еще несколько потертых бумажек, которые могли валяться в кармане любого человека.

— Все?.. — спросила матушка Делон.

— Все, — ответила Ангелина и отошла в сторону, держа пистолет наготове. Теперь работница уже не производила впечатления неповоротливой и сонной Эббот поразился такой совершенной маскировке.

— Вставайте и идите на кухню, — приказала хозяйка. С трудом поднявшись со стульев, арестованные проследовали за стойку бара.

Они вышли на кухню, где обе женщины смотрелись бы очень гармонично, если бы не держали в руках оружие. Пленников проводили еще к одной двери, за которой оказался спуск в подвал.

Первым шел Эббот. При свете тусклой лампочки он с трудом различал ступеньки и едва не упал, пока спускался на самое дно подвала. Внизу было совсем темно, и Эббот остановился. Рядом с ним встал Форенсен.

Щелкнул выключатель, и подвал озарился ярким светом.

Капитану достаточно было короткого взгляда, чтобы понять: их привели в комнату, оборудованную для допросов.

— Мадам, я бы хотел объясниться… — обратился капитан к хозяйке.

— Терпение, господа, терпение, — остановила его матушка Делон. Она стояла с автоматом в руках, а Ангелина металлическими захватами пристегивала обоих пленников к стене.

Когда все было готово, девушка отошла на два шага и полюбовалась своей работой. Затем подошла к Форенсеыу и коротко ударила его в солнечное сплетение. Как ни хорошо был подготовлен Бен, но он повис в металлических зажимах, потеряв сознание.

Затем так же сильно Ангелина ударила капитана Эббота.

Выполняя много раз заученное упражнение, Эббот заблокировал всю мощь удара в месте касания и перевел эту энергию во внешнюю агрессию. Его тело затрясло от злобного припадка, и он выкрикнул в лицо Ангелине:

— Сука!!! Корова жирная!!! Ангелина пораженно глядела на капитана, а он глубоко вздохнул и улыбнулся.

— Ну ты силен, парень, — сказала матушка Делон. — Может, ты скажешь, кто научил тебя таким трюкам?..

— Конечно, ведь эти сведения спасут мою жизнь, — нахально заявил Эббот.

— Ты можешь знать его имя, но это не значит, что ты и твой подчиненный выйдут отсюда живыми. — Матушка Делон подошла к столу и положила на него автомат. Затем села на стоявший у стены стул и снова обратилась к Эбботу:

— Ты даже не представляешь, как много могут знать некоторые люди, выдающие себя за друзей. Но я умею развязывать языки. Помнится, один из них знал мое настоящее имя и кое-что из моей жизни. Это были такие интимные моменты, что я поняла: он не мог почерпнуть их в моем досье. Их там попросту не было.

— Это были «парни из колледжа»?.. — спросил Эббот.

— Ты так говоришь, будто не имеешь к ним никакого отношения. — Матушка посмотрела на Эббота долгим взглядом и добавила:

— Если признаетесь сразу, обещаю, что застрелю вас одним выстрелом. Это очень легкая смерть…

Она произнесла это таким будничным тоном, словно объясняла работнице, как нужно намазывать маслом поднос. У Эббота мелькнула мысль, что от долгой «консервации» матушка Делон свихнулась и теперь убивает всех подряд.

— Ваше кодовое имя Пикаш, мадам. Вы находитесь в консервации уже четырнадцать лет. Застонал пришедший в сознание Форенсен.

— Дай ему воды, — приказала хозяйка Ангелине, и та поднялась на кухню.

— Об этой девушке в конторе ничего не известно, — сказал Эббот.

— Да, это моя личная инициатива, — улыбнулась Пикаш. — Ну, давай дальше, выкладывай свои карты. Посмотрим, много ли в них козырей.

— Мой начальник полковник Риндзаи. Вы должны его знать…

— Я его помню, — кивнула хозяйка. — Дальше…

— Ну, я знаю пароли. Новый и старый, но для вас это, наверное, не аргумент?

— Не аргумент, — согласилась мадам.

— На окраине города у нас с коллегой остался тайник. Там наши удостоверения, местная рация и мобильное устройство для связи с полковником Риндзаи. Но, к сожалению, сейчас этот канал связи не работает. Поэтому я и прибегнул к крайнему варианту — решил побеспокоить вас.

— Почему прервалась связь?

— Канал поддерживался с помощью пограничной станции, но несколько часов назад наш человек на станции был уничтожен. Пошлите Ангелину к тайнику, и тогда вы увидите наши удостоверения.

В это время работница спустилась в подвал со стаканом воды. Форенсен сделал пару глотков и кивнул в знак благодарности. Затем перевел взгляд на капитана Эббота и произнес.

— Вы отлично выглядите, сэр.

— Спасибо, Бен.

— Эй, — обратился Бен к хозяйке, — а почему не бьют этого белого парня? Вы что, расисты?

— Отдохни, — сказала ему Ангелина тоном, которым говорят «заткнись».

— Как ни странно… Как там тебя зовут?

— Капитан Эббот, мадам.

— Как ни странно, я склонна поверить вам, ребята, но такое случалось и раньше. — Пикаш помолчала несколько секунд, а потом спросила:

— Ты помнишь, когда Риндзаи был еще майором, с ним работали Ламберт и Коши? Они тогда тоже носили майорские погоны. Скажи мне, какие он им давал клички?

— Должен вас поправить, мадам. Когда Риндзаи был майором, Ламберт находился у него в подчинении в чине капитана. Когда Ламберт получил майорские погоны, Риндзаи уже стал подполковником. А Коши никогда не работал с Риндзаи, он только проходил в его отделе практику, будучи молодым лейтенантом, поэтому никак не мог носить майорские погоны одновременно с Риндзаи. После стажировки он работал в отделе статистики И Риндзаи никакой клички ему не давал. По крайней мере, мне об этом ничего не известно А вот Ламберта он частенько называл Долгоносиком. Одно только мне непонятно, мадам. Если вы обо всем этом знаете, то я вас должен был помнить…

— Окей, ребята. Экзамен сдан. Добро пожаловать в гости к матушке Делон. Ангелина, развяжи их.

Работница освободила пленников, нисколько не удивляясь такому обороту дела. Все четверо поднялись на кухню и уже там продолжили свой разговор.

— И ты, капитан, ничуть не боялся, что я тебя шлепну?..

— Я слишком много знаю о делах конторы, чтобы не доказать свою подлинность, — улыбнулся Эббот.

— Но в какой-то момент ты подумал, что агент Пикаш свихнулась, ведь так?..

— Признаюсь, мадам, был такой момент, — ответил Эббот.

— Одно мне непонятно, — вмешался Форенсен, — за что тогда били меня?

— Да брось ты вспоминать, — успокоила его матушка Делон, — для такого крепыша, как ты, битье что яблочный пирог, чем больше — тем лучше.

— Благодарю, мадам, только я бы предпочел яблочный пирог.

— Ангелина, у нас остался яблочный пирог? — спросила хозяйка.

— Да, мадам. Он в холодильнике.

— Тогда угости этого блондина, а то он на тебя в претензии… — указала матушка Делон на Форенсена и добавила:

— Это ничего, что он вчерашний, яблочный пирог хранится долго…

— А ваши клиенты, мадам, они не будут беспокоиться, что дверь закрыта? — напомнил Эббот.

— Нет, мы часто открываемся в двенадцать, а сейчас только без четверти. Кто обучил тебя «технике поглощения», Эббот? — Учитель Хаши…

— Хаши?.. А учитель Ло?

— Учитель Ло отошел от дел и передал Хаши всю академию… Некоторые считали, что с уходом старого учителя уйдет и его стиль, однако, как видите, на что-то я еще гожусь.

— Однажды «техника поглощения» спасла мне жизнь. Это было в Центральных Мирах, и я была на двадцать пять лет моложе.

У нас рухнула сеть агентов, внедренная в организацию подпольных торговцев оружием, и меня взяли вместе со всеми. Против нас тогда работал Фред Миллер, который создал для преступников отличную службу безопасности. Одним словом, они меня взяли. Причем взяли очень чисто…

Потом, как положено, началась обработка. Мне отбивали бока три крепких парня. Они умели бить так, чтобы продлевать мучение жертвы бесконечно долго. Поработав со мной два часа, они пошли передохнуть. И после перерыва они не вернулись.

— Они умерли?..

— Нет, как выяснилось позже, их кулаки покраснели и начали невыносимо чесаться, а еще через час на руках появились язвы. На какое-то время меня оставили в покое и отвели в камеру. Я проспала целую ночь, а затем за мной пришли и отвели в медицинский бокс. Там раздели донага и забрали всю одежду. После этого отвели в душ, где два санитара лично вымыли меня жесткой мочалкой. Они были уверены, что моя одежда пропитана каким-то неведомым ядом.