Сломанная кукла - Амо Джонс

– Что это? – спрашиваю я вслух, пытаясь уловить свет тускнеющих фар.

Брантли не отвечает, и я поворачиваюсь, чтобы снова задать ему вопрос:

– Брант…

Он ушел. Я оборачиваюсь на 360 градусов, пытаясь понять, куда он исчез.

– Брантли! – рычу я. – Это не смешно!

Температура внезапно падает, после каждого слова из моего рта поднимается густой пар. Решив, что он определенно за мной не вернется, я энергично растираю руки, тщетно борясь с мурашками. Сделав несколько осторожных шажков, потому что я ни хрена не вижу, я нащупываю перед собой перила. Я часто моргаю, и мои глаза потихоньку начинают привыкать к темноте, но этого все еще недостаточно для того, чтобы я действительно могла что-то разглядеть.

– Дерьмо! – бормочу я себе под нос, выхватывая телефон из заднего кармана. Я быстро открываю мобильник и жму на «Позвонить Татум». Связь то появляется, то исчезает.

– Вот ублюдок.

Используя свет от своего телефона, я направляю экран на входную дверь и дергаю за ручку. Закрыто. Отчаявшись, я продолжаю идти по крыльцу, когда на мой мобильник приходит уведомление. Открыв его, я читаю сообщение:

Беги.

Меня охватывает непреодолимое чувство ужаса. Я тут же оборачиваюсь, но рядом никого нет. Никого, кроме моего проклятого воображения. Я знаю, что эти парни любят играть в игры – это уже не в первый раз, – но я не знаю, как далеко они способны зайти. Я видела, как Бишоп убил трех человек. Я не собираюсь играть в русскую рулетку с миллиардером-психопатом, или кем бы еще он ни был.

– Я не играю в ваши игры! – кричу я в непроглядную ночь. Я жду ответа или даже смеха, но в ответ слышу… тишину. Лишь дуновение ветра, скользящего по сухим, почти осенним листьям, – вот и все, что нарушает безмолвие ночи. Взяв себя в руки, я вспоминаю о существовании черного хода и иду вперед по террасе. Может быть, все это просто глупая шутка Брантли. Не удивлюсь, если это был его дурацкий план. Закатив глаза, иду дальше, пока не оказываюсь у боковой двери, расположенной за кухней. Я снова дергаю ручку, но она тоже заперта. Оборачиваясь, я ударяюсь затылком о дверь.

– Черт, – бормочу я.

Мое внимание привлекает шуршание листьев, и я резко поворачиваю голову на звук.

– Брантли! – кричу я. – Это не смешно. Мы можем уехать прямо сейчас! Ты уже все мне доказал.

– Немного дерзко для цыпочки, которая так долго от нас пряталась, тебе не кажется?

Я слишком хорошо знаю этот голос.

– Я даже не удивлена тому, что ты здесь, Бишоп. Отвези меня домой. Здесь холодно.

Я отталкиваюсь от двери и пытаюсь пройти мимо него, но он тут же хватает мою руку и тянет меня назад. Я ударяюсь затылком о дверь.

– Черт! Ты…

Он зажимает мне рот, а свободной рукой обхватывает мое горло. Он сжимает пальцы так сильно, что моя голова начинает пульсировать от недостатка кислорода. Я бью его по руке, глядя ему в глаза. В темноте едва различимо виднеются его глаза и точеная линия челюсти. Его губы изгибаются в коварной ухмылке, от которой у меня слабеют колени и разум. Эта ухмылка вселяет в меня настоящий ужас. Но, к моему стыду, она заставляет меня чувствовать легкое покалывание внизу живота.

– Прекращай это дерьмо, Мэдисон. Что ты вытворяла сегодня вечером? Отвечай честно. – Он наклоняет голову, изучая глазами мою одежду. – Помнишь ту игру, в которую мы играли в лесу? – Он ослабляет хватку на моем горле и отпускает мой рот, слегка отступая назад. Вытащив из заднего кармана армейский нож, он раскрывает его, и в мгновение ока лезвие упирается мне в шею, а рука снова закрывает мне рот. Он проводит кончиком своего носа по моему, не отрываясь от моих глаз. – Мммм… – ухмыляется он, и я чувствую вибрацию от его рычания. – Ты меня отвлекаешь.

– Ничего страшного, – огрызаюсь я, когда он освобождает мой рот.

Я поднимаю голову, глядя ему в глаза. Он смотрит на меня с вызовом.

– Отпусти меня.

Он снова толкает меня к стене, нож все еще упирается мне в шею, а его колено оказывается между моими ногами. Он прижимает ногу к моему клитору, и я закрываю глаза. Щекочущий ключицы нож запускает в моем теле электрические разряды, которые заставляют мои чувства работать с удвоенной силой. Я так устала от Бишопа. Почему нас так неумолимо тянет друг к другу – пусть и невольно, – но при этом мы так сильно друг друга ненавидим? Я широко раскрываю глаза, когда он быстрым движением разрезает мой топ без бретелек, обнажая мою грудь. Я чувствую, как прохладный ночной воздух обжигает мои соски, заставляя их напрячься. Сосредоточься, Мэдисон. Сфокусируйся.

– Хватит мне врать, Мэдисон! – кричит Бишоп, почти вплотную приблизившись к моему лицу. Подняв мои руки по обе стороны от моей головы, он лишает меня возможности двигаться. – Какого. Хрена. Мой вчерашний вопрос так тебя задел? – спрашивает он, прижимаясь своим телом к моему животу.

Не поддавайся этому.

– Это не так.

– Говори правду, Мэдисон.

Ложь.

– Он меня не задел.

Бишоп снова опускает нож и прижимает его тупую сторону к моему соску. Я задерживаю дыхание. Одна секунда. Две секунды. Три секунды. Желание дышать побеждает, и я выдыхаю как раз в тот момент, когда лезвие ножа касается моих джинсов. Бишоп разрезает пояс на моих сетчатых колготках, и он свободно падает поверх моих джинсов.

– Еще раз, Мэдисон, или я трахну тебя этим ножом и слижу всю твою кровь, пока ты будешь смотреть.

Я закрываю глаза.

– Нет…

Он ударяет кулаком о стену в миллиметре от моего лица. Я никогда не видела Бишопа таким неистовым, и я не знаю, почему реакция на мое прошлое вывела его из себя – но тем не менее это так. Вывела. Из. Себя.

Зажмурив глаза, я делаю несколько глубоких вдохов. Не возвращайся туда. Не делай этого… не…

Идя по кроваво-красному коридору, Мэдисон сжимает