Сломанная кукла - Амо Джонс

Могу ли я доверять кому-либо?

Могу ли я доверять себе?

Мой мозг затуманивается, в ушах нарастает белый шум.

Что-то произошло. Что-то переключилось во мне с тех пор, как Бишоп задал этот вопрос. Это воскресило темную часть моей души, о которой я никогда не хотела вспоминать.

Была ли я когда-нибудь по-настоящему в безопасности? Даже когда я была маленькой девочкой, взрослые, которым я доверяла, и люди, которые должны были меня оберегать, подвели. Чувствуя, как каждая новая мысль все сильнее повергает меня в отчаяние, подношу горлышко бутылки к губам, отпивая еще пару глотков. Чувствую знакомое жжение в горле, а затем все немеет.

– Никому не доверяй. Никого не бойся. К черту всех, – шепчу я самой себе, убирая волосы с лица.

Ухмыляясь, я иду к лестнице и поднимаюсь наверх через две ступеньки. Надеюсь, Татум не понадобится много времени, чтобы сюда добраться, но все-таки – могу ли я действительно ей доверять?

Толкнув дверь в спальню, я чувствую внезапный прилив сил. Я никому не доверяю, а это значит, что никто не может причинить мне вред. Никто не может меня задеть. Я неприкасаема, потому что я приняла это решение. Никто не сделает мне больно. Я буду бороться за свою правду и за свою свободу ради той маленькой девочки. Для той израненной части меня, которая так этого жаждет. Хлопнув дверью спальни, я делаю еще один глоток «Джонни Уокера» и смотрю на свой гардероб.

Ухмыляясь, я ставлю бутылку на комод и иду к полкам. Включив свет, я нахожу узкие черные джинсы. Они порваны на коленях и облегают меня, словно вторая кожа. Взяв их, пробегаю взглядом по всем своим топам, выбирая самый короткий и откровенный, какой только могу найти. Прямой укороченный топ без бретелек, демонстрирующий мой подтянутый животик. Я смотрю на обе вещи, и у меня тут же рождается идея. Вернувшись в комнату, я бросаю одежду на кровать и открываю ящик с нижним бельем, доставая чулки в сеточку. Да, безусловно да, это просто идеально. Взяв все вещи – и бутылку моего старого приятеля «Джонни Уокера», – я захожу в ванную, запираю замок со стороны Нейта и включаю душ. Беру бутылку и сажусь в ванную, чувствуя поток горячей воды. Обхватив ви́ски, я зажмуриваю глаза, чувствуя подступающие слезинки. Капли воды, стекающие по моей коже, по моим плечам, напоминают мне о прикосновениях Черной пятницы.

Его грубые, старые руки крепко сжимают мои соски.

Его грубое щетинистое лицо царапало мою нежную грудь.

Всхлип вырывается прежде, чем я успеваю его остановить, и сердито вытираю лицо. Я злюсь, что даже много лет спустя он способен вызвать у меня слезы и боль. Поднеся бутылку обратно к губам, делаю несколько глотков до тех пор, пока не перестаю плакать. Затем я встаю и закрываю кран, жаркий влажный воздух возвращает меня в реальность.

Я здесь.

Сейчас.

Я дома.

В безопасности.

В безопасности? Я? Мое здравомыслие заключается в том, что я никому не доверяю. Никто не сможет меня подвести. Худшие ожидания спасут меня от разочарования в людях. Обернув полотенце вокруг тела, я наскоро вытираюсь, натягиваю свои маленькие стринги Calvin Klein, а затем чулки в сеточку и черные джинсы. Я подтягиваю сетчатый пояс до самых ребер, позволяя ему красиво подчеркнуть мой подтянутый пресс, и все те участки, где разорваны мои джинсы, а затем надеваю крошечный укороченный топ. Улыбаясь своему отражению, провожу полотенцем по волосам. Я выгляжу горячо и чувствую себя безрассудно – в моем случае это опасная комбинация.

Я распускаю волосы и наношу макияж. Глаза окружает темная дымка, а губы накрашены ярко-красной помадой. Что ж, папа бы гордился тем, как я выгляжу.

После некоторых размышлений о прическе я останавливаюсь на небрежном пучке на самой макушке, окруженном выбившимися локонами. Я надеваю свои кроссовки «Адидас» и беру в руки недопитую бутылку, когда дверь моей спальни распахивается и на пороге оказывается Татум в обтягивающей короткой юбке и на высоких каблуках. В руках у нее пластиковый пакет.

– У меня тут абсент и пара бочонков пива, – щебечет она и вбегает в комнату, даже не глядя в мою сторону.

Разложив напитки на кровати, она наконец поворачивается ко мне. Ее лицо меняется, губы растягиваются в легкой ухмылке.

– Черт подери, вот это да! Куда подевалась моя подруга? Можешь передать ей, чтобы она не возвращалась.

Я закатываю глаза и делаю еще глоток.

– Ее больше нет.

Татум выглядит впечатленной.

– Вот это мне нравится! Твой наряд – просто отрыв башки. Картер уже внизу, а Ридж разбирается с музыкой. Кстати, надеюсь ты не против. Я заметила их по дороге к тебе и прихватила с собой. У меня сложилось впечатление, что сегодня вечером планируется аншлаг, поэтому ты не будешь возражать, – добавляет она с дрянной улыбкой.

– Конечно, я не против.

Стены начинает сотрясать громкий бас, а алкоголь все сильнее раскаляет мою кровь.

– Я хочу танцевать. Пойдем!

Я тяну ее к двери, но она отстраняется.

– Подожди. – Она с улыбкой тянется к пластиковому пакету. – Хорошо, вот теперь я готова!

Мы спускаемся по лестнице, я – с бутылкой виски, а Татум – со своим пакетом. Прислонившись к лестничным перилам, при виде нас Картер присвистывает с озорной ухмылкой на лице.

– Черт, девчонки…

– Привет! – улыбаюсь я.

Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, и я прижимаюсь к нему. Впервые за день мои мышцы немного расслабляются. Чуть отстраняясь, он убирает пару выбившихся прядей с моего лица и улыбается своей мальчишеской ухмылкой.

Мягко отодвинувшись в сторону, я смотрю на Риджа, который заканчивает установку маленькой самодельной диджейской будки в гостиной. Я указываю на двери, идущие от пола до потолка, и киваю Татум.

– Открой двери и включи джакузи и подсветку для бассейна. Сегодняшняя ночь будет очень длинной.

– Долгая ночь, да? – Татум виляет задницей, раздвигая двери. – Без разницы, лишь бы меня хорошо трахнули.