Сломанная кукла - Амо Джонс

своим и слегка приоткрывает рот, его язык ласкает мою нижнюю губу. Мой желудок переворачивается, мое нутро оживает, и я прижимаюсь к нему еще сильнее. Наши поцелуи становятся горячими и страстными, и через секунду он срывает с меня полотенце, сжимает мои бедра и приподнимает меня над землей.

– Черт! – он останавливается и переводит дыхание.

Я считаю до пяти в уме, пытаясь успокоить прерывистое дыхание и бушующие гормоны. Он прислоняется лбом к стене рядом с моей головой, мои бедра прижимаются к его животу, а ноги все еще обвивают его талию.

– Мы не можем этого сделать – и я, на хрен, не могу поверить, что только что сказал это, потому что я безумно хочу тебя, Мэди.

Он оставляет нежные поцелуи на моей ключице.

– Как давно? – шепчу я.

– Как давно? – повторяет он, его губы скользят по моему плечу, а кольцо на губе холодит мою кожу.

– Как давно ты в меня влюблен?

Он делает паузу и крепко сжимает меня.

– Дольше, чем ты думаешь.

Я делаю вдох.

– Нейт, – начинаю я. – Я знаю, что тоже что-то к тебе чувствую. Всегда чувствовала. И я боролась с этим – но любовь ли это? Я имею в виду, что очень тебя люблю. Больше чем кого бы то ни было, но та ли это любовь? Этого я не знаю.

Он делает шаг назад, медленно опуская меня на ноги, и снова оборачивает полотенце вокруг моего тела. Поправляя его, он улыбается своей милой улыбкой, но глаза остаются печальными. Нежно целуя меня в лоб, он шепчет:

– Я знаю.

Затем он выходит из ванной в свою спальню, и все возвращается на круги своя.

Могла ли я такое представить? Он ворвался в ванную словно торнадо, оставив после себя бурю беспорядочных чувств. Чертов Нейт Риверсайд. Подонок. Я так люблю этого придурка, но, если бы мне пришлось сравнивать два этих чувства – к Нейту и к Бишопу, – они были бы совершенно разными. Сильные, но такие непохожие. Теперь осталось понять, что это значит. Словно это смертельная любовная головоломка, где мы не знаем, кто первый нажмет на курок. Я ныряю под одеяло, а потом долго ворочаюсь до тех пор, пока наконец не засыпаю.

Прошлой ночью я почти не спала, и утром не могла даже смотреть на еду. Вместе с утренним солнцем меня настигло похмелье, полностью лишившее меня желания жить – и тем более быть взрослой. Надев спортивные штаны и свободную белую футболку, я спускаюсь вниз, на ходу собирая волосы в небрежный пучок.

– Доброе утро, милая, – приветствует меня Елена.

Она нарезает всевозможные фрукты и кладет их в блендер, чтобы приготовить один из своих ужасных смузи.

– Доброе.

Я направляюсь прямо к кофейнику, благодаря бога за то, что он оказывается полным.

– Хорошо спала? – спрашивает она, закрывая крышку и оглушая меня грохотом блендера.

– Вообще-то, – я перекрикиваю шум, вызванный приготовлением противной зеленой жижи, – просто ужасно!

Я кричу, но внезапно блендер замолкает, и я понимаю, что это был не просто крик. Я по-настоящему ору.

– Вот это да. – Нейт ухмыляется, заходя на кухню в темных спортивных штанах и, как обычно, без рубашки.

Я быстро отвожу глаза и, когда вспоминаю, что произошло между нами прошлой ночью, меня захлестывает чувство вины.

– Я думал, ты до сих пор спишь как младенец, сестренка.

Я сверлю его взглядом и бурчу себе под нос. Он так спокойно назвал меня «сестренкой» после того, как мы были в нескольких секундах от того, чтобы переспать.

– Нет, я уже проснулась, – огрызаюсь я на него, потягивая кофе и пробираясь к одному из барных стульев.

– Ох, это прискорбно.

Елена порхает по кухне в своем спортивном костюме, прихлебывая зеленый смузи.

– У меня есть немного льняного масла, которое поможет тебе уснуть, Мэдисон. У него много полезных свойств, и…

– Спасибо, – прерываю я ее. Обычно я не такая грубая, но от виски у меня раскалывается голова. – Я буду иметь в виду.

Я одариваю ее легкой улыбкой, а после облокачиваюсь на стол и массирую виски. Елена уходит, оставив нас с Нейтом одних.

– Ты в порядке? – Он улыбается мне, прислонившись к стойке и попивая кофе из кружки. Поза настолько расслабленная, что для Нейта выглядит странной. Мне нужно побыстрее уйти.

– Я отлично! – Я прочищаю горло, вставая на ноги.

– Куда ты идешь? – кричит он мне вслед, когда я уже поднимаюсь наверх.

– Поеду стрелять.

Глава 12

После того как оружие собрано и приведено в порядок, я загружаю его в багажник «Рендж Ровер» и сажусь за руль, чтобы отправиться в место, где мы с отцом занимались стрельбой еще в моем детстве. Я смутно его помню, и ехать придется довольно далеко, но мне нужно побыть вдали от дома и всех, кто меня окружает. Я схожу с ума от пребывания в четырех стенах и от общения с людьми, поэтому решаю ненадолго сбежать в место из моих детских воспоминаний, – думаю, это лучший способ прийти в себя.

Я добираюсь до Нью-Йорка уже поздно вечером, мой телефон разрывается от звонков. Ни одного пропущенного от отца, зато целая куча от Нейта и Татум, и даже парочка от Бишопа. Они не понимают, что мне нужно побыть одной – и никогда не поймут. Я люблю своих друзей – какими бы они ни были, – но я не собираюсь распахивать перед ними душу и рушить стены, которые строила годами. Хочется верить, что я умнее этого.

Подъехав к старому ранчо, я оказываюсь на усыпанной гравием дороге. Меня окружают безукоризненно подстриженные деревья и сады. Я не помню, чтобы раньше здесь было так ухоженно, но, опять же, в мой последний приезд мне было всего десять лет.

Наконец я подъезжаю к главному входу, и к моей двери подходит камердинер.

– Ваше имя? – спрашивает он, поля шляпы скрывают от меня его молодое лицо.