Открытый сезон - Дэвид Осборн

— Она была девственницей! — сказала миссис Ренник.

И это скорее всего было правдой. Медицинское заключение не дало по этому поводу конкретного заключения, но доктор считает, что Элис сказала правду.

— Мы, вероятно, не отличаемся от других родителей, не лучше и не хуже, но уж своего собственного ребенка мы знаем.

Все они говорили одно и то же. И сама Элис. Была ли она на самом деле так невинна? Скорее всего. Невозможно быть настолько хорошей актрисой.

— Мистер Ренник, миссис Ренник, поправится вам это или нет, но Кен Фрезер, Грэг Андерсон и Арт Уоллес воплощают все лучшее, что есть в американской молодежи. Они привлекательные ребята, из видных семей. Мне нужно напомнить вам, что они лидеры университета, Андерсон — вожак в спортивных играх. Он идеальный американец.

— Они изнасиловали мою дочь!

— Арт Уоллес президент своего братства. Кен Фрезер будет выпускаться с Фи Бета Каппа.

— Мне совершенно наплевать, будет ли он президентом Соединенных Штатов.

— Проще говоря, вы просите меня убедить жюри; что в нашем свободном от предрассудков обществе трое молодых американских парней не смогли бы найти сексуального удовлетворения среди огромного множества других очень привлекательных, я бы даже добавил, страстно жаждущих этого соучениц. Вы просите меня заявить, что им надо было выискать вашу неприметную дочь и овладеть ею насильно? — Я хочу, чтобы они были наказаны!

Другого выхода не было. Он понизил голос и сказал осторожно:

— Очень хорошо, если вы хотите. Но, боюсь, что тут есть еще одна вещь, которую вы вынуждаете меня сказать вам. — Он подождал, потом высказал это, и очень мстительно, так как миссис Ренник все еще сидела с независимым видом. — До нашего кабинета дошли сведения о том, что все три парня готовы поклясться под присягой, что Элис сама предложила повеселиться. Что она попросила и приняла от каждого из них по двадцать долларов за то, что совершит добровольно с каждым из них в присутствии других противные природе акты грязных сексуальных извращений, в том числе содомизм и фаллацию.

Он поднял со стола несколько бумаг.

— Здесь у меня есть копии их заявлений. И некоторые свидетельства, включая свидетельство одной из подружек Элис по женскому клубу. — Он добавил подчеркнуто, — Тоже девушки!

Через некоторое время Ренник сказал:

— Ладно, — голос его звучал глухо, и он с трудом поднялся на ноги.

Окружной прокурор не смог отказать себе в удовольствии еще на один выстрел:

— И я очень опасаюсь, что если нам не удастся добиться вердикта о невиновности, то вам без всякого сомнения будет предъявлено обвинение в клевете. И Элис будет представлена полиции для наказания за проституцию, так же как и за сексуальную распущенность и, возможно, растление несовершеннолетнего. Кену Фрезеру еще нет и двадцати одного года.

Позже, когда они спустились вниз и вышли из кирпичного здания суда, ожидая, пока мистер Ренник отправится за их автомобилем, припаркованным с другой стороны сквера, миссис Ренник сказала:

— Когда твой следующий период месячных?

Элис медленно повернулась к ней. И в шоке услышала себя и свои голос, словно голос и она были совершенно различные личности, словно их разделяла вся ширина сквера у суда, с его скамьями и цветами, памятником Гражданской воине и тяжелой пушкой.

— Что?

— Твой следующий период? Или ты его уже пропустила? — Мать ее криво усмехнулась. — Или ты вовремя вспомнила, что надо использовать диафрагму?

Значит, она ее всё таки нашла. Она обыскивала ее комнату. Как докажешь, что ты так ею и не воспользовалась? Никогда. Хотела бы, даже планировала когда-нибудь, где-нибудь. Но ни разу не хватило духа. Как заставить всех поверить? Когда три героя спортивных лагерей поклялись, что ты требовала денег? Когда одна из твоих подружек оговорила тебя, чтобы оказаться в фаворе у них? Когда твой собственный отец отправился за машиной с каменным лицом, не произнеся ни слова? Когда сам окружной прокурор, прощаясь, избегал твоего взгляда? Когда твоя родная мать смотрела на тебя с сузившимся ртом.

— Завтра ты скажешь этому Бадди, что выйдешь за него замуж так скоро, как он только захочет.

— Бадди?

— Этот мальчик, что работает в гараже.

— Бадди Гарнер? — невероятно. Но он ведь просто механик. — не сошла ли ее мать с ума? Она ведь никогда даже не встречалась с Бадди. — Мама, но я едва его знаю.

Миссис Ренник грубо засмеялась.

— Зато он по тебе с ума сходит. Слишком даже, для того, чтобы задавать лишние вопросы.

— Нет! Только не он!

В этом Бадди было что-то холодное, что-то не похожее на других людей. Он всегда вызывал в ней дрожь.

— Он мне даже не нравится.

— Привыкнешь.

— Но я не хочу замуж. Я хочу остаться здесь и окончить колледж.

Не заплачь, ради бога, только не давай ей этого удовольствия.

— Окончить колледж? Да неужели? После всего, что ты сделала с отцом и со мной? — На мгновенье — тишина. — А как с платой за обучение? Средства на жизнь? Ах, да, я и забыла. Ты ведь теперь и сама можешь зарабатывать на жизнь, не так ли?

На этот раз улыбка была бархатной. Порядочные женщины, принимающие деньги от мужчин, за которых они вышли замуж, могут себе позволить вежливо говорить с проститутками.

Отец появился внезапно, открыв дверцу машины.

Пришло время отправляться.

Глава 1

Понедельник, утро, шесть часов.

Кен Фрезер в свои тридцать восемь был человеком, который с абсолютной уверенностью мог утверждать, что достиг всего. Он был вице-президентом крупного рекламного агентства в Детройте, председателем комитета «Демократы Южного Мичигана» и членом совета Исторического Общества Энн Эрбора. Он состоял в совете директоров нескольких местных фирм, включая важную исследовательскую лабораторию при университете, имея друзей всюду. Его дом, стоимостью семьдесят тысяч, в Энн Эрборских пригородах, был уютно обрамлен целым акром лужаек и деревьев. Здесь был бассейн с подогревом и гриль-печь, достаточно неприметная, чтобы не вызвать критику за махровый американизм и приверженность к среднему классу. К нему Кен, в общем-то, и принадлежал.

Еще был мощный европейский спортивный автомобиль, ярко-желтый Порш-911-С, предусмотрительно прикрытый фургоном, который являлся обычным фордом. Здесь была библиотека как классики, так и книг клуба, некоторые из которых они с Эллен изредка почитывали. Бывали и поездки в интереснейшие места. В прошлом году они десять дней провели в Будапеште, вместо обычного американского летнего пробега по Парижу, Риму и Мадриду. Их паломничество к коммунистам стало предметом шуток на всех вечеринках. Годом раньше они арендовали дом на знаменитой португальской Альгарве, где постоянные обитатели обладали большим международным опытом, и преобладали британские титулы, пусть даже колониальные или из Родезии и Кении.

Сама Эллен обладала тихим шармом и была вполне то, что нужно. Она выкуривала «косячок», если это делали все остальные, но сразу же наотрез отказалась от всяческих «обменов женами» или группового секса. Однажды они с Кеном испробовали и ей это не понравилось, И дело было вовсе не в ее собственном партнере, но видеть как Кен рьяно и без всяких угрызений совести вгоняет в экстаз ее старинную подругу по женскому клубу, которая давно по нему сохла — это было выше ее сил. Тем не менее, она была совсем не против иногда отправиться на купанье нагишом с близкими друзьями, если, конечно, детей не было поблизости. Это было весело и безопасно. Ее единственным серьезным грехом было то, что она, видимо, слишком много пила. Выпивка уже начала слегка проявляться в некоторой расслабленности под ее довольно крепкой челюстью. Но в настоящий момент это было нормально. Фигура ее была достаточно хороша. Она закалилась, произведя на свет четырех детей и вырастив их соответственно до четырнадцати, двенадцати, десяти и восьми лет. Закалилась умственно и эмоционально. Ноша материнства была нелегка после университетских лет, и женщина в такой период всегда удивляется, на что ей диплом, стирая в ванной перепачканные пеленки, или собирая после ужина разбросанные детские игрушки. Теперь, конечно, все это позади. Теперь уже проблемы переходного возраста. Дети, по крайней мере физически, довольно неплохо заботились о себе сами. Таким образом, у Эллен было время посещать занятия йогой, быть директором местного комитета экологии и вести речь о возможности получить работу у Форда.

Кен тоже мог насчитать несколько личных достоинств. Он едва ли прибавил хоть фунт с колледжа, он до сих пор обладал всеми волосами и страстью к развлечениям, которую он мог отключить, если ему надо было произвести серьезное впечатление на кого-нибудь с высоким уровнем интеллекта и жизненного опыта. Он был смуглым, голубоглазым, относительно высокого роста, и все еще оставался звездой ежегодных спортивных соревнований учителей и родителей.