Разбуди меня к августу - Алексеева Оксана

Вспомнив о собеседнице с придурковатым именем, я снова глянул в ту сторону. Оказалось, что Октябрина все это время пялилась на мой профиль, за этим занятием и была застукана. И, как будто с трудом дождавшись, когда я очнусь, брякнула очередную несуразицу:

– Пошли хоть прогуляемся, а то седальники отсидим!

– Ну пошли, – я не особо заинтересовался идеей. – Тебе лет-то сколько?

– Девятнадцать, а что? – она округлила свои голубые глазища.

– Ничего. Просто решил сразу убедиться, что меня не посадят, если мы достаточно хорошо прогуляемся. Ты выглядишь на семь.

– Лет строгого режима?

– Месяцев. С какого перепуга ты вырядилась как дитё, нацепившее на себя все материны шмотки?

Она со смехом легко подскочила на ноги и воскликнула:

– Не-не, Майчонок, обойдемся без твоих похабных намеков и без рук. Иначе весь интерес пропадет!

– Какой еще интерес? – переспросил я через пять минут, когда мы уже плелись по парковой дорожке. – Разве мы делаем что-то интересное?

– Так давай сделаем, – она пожала худыми плечами. – Предлагаю не спать!

– Вообще?

– Нет, на спор! Кто дольше продержится без сна!

– И на что спорим?

– На цветы! Букет в цветочном магазине!

– Хрень какая-то. На кой хобот мне цветы?

– А ты так уверен, что выиграешь? – девушка глянула на меня и подмигнула.

Дурдом в разгар вечеринки, как будто весна и не заканчивалась. Да какая разница, чем заниматься? Я как раз до сентября совершенно свободен.

Гуру пикапа очень мудры, когда говорят, что за баб не надо платить. Или не за всех. Или это не они говорили, а Лешка? Короче, всегда надо с первого взгляда оценивать, сколько ты готов инвестировать в секс с конкретной бабой, и от этой цифры не отклоняться. В Октябрину я не готов был инвестировать вообще – девчонка и так на меня запала, а иначе с чего приклеилась? Но гуру пикапа не подсказали, что делать, если день жаркий, пить хочется, бутылка воды стоит в парковом киоске сущие копейки, а ты идешь и соображаешь, должен ли утолять не только свою жажду. Через сорок минут бесцельных блужданий я сдался:

– Пойдем хоть воды купим. И там сортир есть – заодно отольем лишнее.

Октябрина кивнула, поворачивая в указанном направлении.

– Выпить – отлить, выпить – отлить. Май, тебе никогда не казалось, что ты биоробот с примитивными функциями?

Казалось, и даже не иногда, потому я невольно улыбнулся. А она в ответ вообще все зубы обнажила. Стянула куртешку, смяла в руках, обнажив веснушчатые плечи. При себе у нее не было даже небольшой сумочки, то есть ни телефона, ни денег, хотя карманы ее джинсовки я пока не созрел обыскивать. Откинула рыжие лохмы назад, чтобы в лицо не лезли. В принципе, ничего такая – не первая городская красавица, но живая и очень естественная. Заразная немного – ржет постоянно, и потому тоже приходится немного ржать в ответ.

Перед самым киоском девушка запнулась об отвалившийся бордюр, и я бездумно придержал ее за острый локоть, но она отчего-то дернулась:

– Я же сказала – без рук!

– Ты себе чуть башку не разбила, – ответил ей спокойно.

– Придумаешь тоже! – фыркнула. – Немного равновесие потеряла, но вовремя поймала бы и без тебя. Без рук, это будет наше правило!

– Обойдемся членом и языком? – я приподнял бровь. Отработанные инстинкты никуда не делись, и они прорывались без моего участия. В вопросах пошлости не придумано более успешного маневра, чем полное и безапелляционное заявление в своих пошлых намерениях.

Октябрина лишь отмахнулась, а продавцу в киоске заказала аж целую литровую бутылку минеральной воды. Я осмотрел ее скептически, когда себе купил маленькую и заплатил за обе.

– Помыться решила? Иначе куда тебе столько?

– Когда твой наперсток закончится, ты еще будешь умолять меня поделиться, – ответила она и резко развернулась, на миг закрутив ситцевую ткань вокруг бедер. – Что, в сортир, а потом куда-нибудь поедем? Где твоя машина?

– У центральных ворот, – немного опешил я. – А как ты узнала, что я на машине?

– По джинсам твоим и ремню. Абсолютно уверена, что с такими ремнями на автобусах не ездят!

Я посмотрел в направлении своей ширинки и снова усмехнулся. Неужели дикая рыжуха повелась на бабло? Это будет самый скучный вариант развития событий. Но я все равно плелся за ней послушным бараном, поскольку заняться больше было нечем и я никак не мог себя убедить в том, что Октябрина меня именно охмуряет. Если так, то это чрезвычайно кривые подкаты. Вообще непонятно, что она делает, но будто даже не заигрывает, а пытается… расшевелить? Возможно, издали увидела парня с потерянным взглядом и решила за его счет попить водички и покататься на его машине? Ну, это уже не самый отстойный вариант развития событий. Можно хотя бы глянуть, чем еще она меня шевелить намерена.

Два

– А ты неплохо водишь! Уверенно.

Ехали мы уже довольно долго, перетянутая пауза будто расслабляла нервы. Но от неожиданной похвалы у меня сразу руки затряслись. Как если бы я экзамен сдавал, и от вывода инструктора зависело буквально все. Я поднял правую руку и почесал волосы над виском, чтобы скрыть дрожь и заодно стряхнуть ее. Однако ответил предельно спокойно:

– Три года постоянно на колесах, – услышал, как это прозвучало, и зачем-то пояснил: – Не на тех колесах, о которых ты подумала, я про машину.

– Я ни про какие другие и не подумала, а вот теперь начала! Ты все цветное жрешь или только самое вкусное?

– Всякое случалось.

– И сейчас под кайфом? – испугалась она запоздало. – Тогда лучше высади, я жить хочу!

– Нет, я уже давно чист аки младенец.

Она вроде успокоилась и решила сыронизировать:

– Постарел или поумнел?

Не представляю, на кой хер я все это на нее вываливал. Вероятно, уже давно следовало на кого-то вывалить, а тут благодарные уши под рыжими волосами:

– Надоело. В смысле, надоело постоянно быть не собой. В один момент понял, что я уже и не помню, кто я и зачем.

Она рассмеялась беззаботно, как если бы я в какой-то полной ерунде признался:

– Ну, на эти вопросы никто толком ответить не может, даже те, кто наркоты в глаза не видел!

– Допустим, что так, – я задумался. – Но заодно родных и друзей пожалел. Им-то зачем страдать, если мне приспичило пострадать?

– Если бы это работало, то зависимостей не существовало бы вовсе! Ты все придумываешь, Май.

– Что именно придумываю?

– Я же у тебя в голове не была! Но придумываешь какие-то псевдо-отговорки, чтобы случайно глубже не копнуть.

Я немного разочаровался в собеседнице:

– А-а, понял, ты из тех людей, кто начитался популярной психологии и возомнил себя умницей? А на самом деле ничегошеньки не понимаешь?

– Угадал.

Мы ехали по узким улицам неспешно – здесь в дневное время спешить и не получится. Зато разглядывали здания и вывески. Вернее, Октябрина разглядывала и привлекала своими восторгами мое внимание:

– О, ничего себе, ты видел, что этот дом отреставрировали? Красиво! Это какое-то старое строение, ему чуть ли не сотня лет!

– Не видел, – я бросил взгляд на светло-коричневое здание. – Действительно, симпатично.

– И почему сейчас так не строят? – она возмущалась, но тем же восторженным голосом. – Красиво же – эти арки с лепкой, полукруглые окошки, и у каждого дома будто свой характер. А сейчас стекло, стекло и кривые стены! Вон, глянь, впереди торговый центр, ни одной прямой линии!

– Потому что это тоже симпатично, – улыбнулся я. – И через сто лет, когда его отреставрируют, тоже будут восхищаться. В этом и есть смысл – хвалить то, что сделано давно, и ругать все, что сделано сейчас. На этом каждое новое поколение держится.

– О-о, точно! – согласилась Октябрина. – С этой стороны я не думала. И правда, симпатично! Но что ж криво-то так?..

– Ты где-то учишься или работаешь? – я вспомнил, что вообще ничего о ней не успел выяснить.

– Поступила на бухгалтера, родители говорят, что с такой профессией не пропадешь. Но понимаю, что это не мое. А на самом деле я мечтаю стать моделью.