Центр круга - Slav

Ившем отошел от двери, пропуская друга, сам же остался в тамбуре, продолжая смотреть на Тома. Том спиной ощутил этот подозрительный взгляд угрюмого гриффиндорца.

— Ну, а тебе чего? – спросил Том с вызовом, резко повернулся.

Ившем с задумчивым видом продолжал молча рассматривать его лицо. Из глубины вагона донесся нетерпеливый окрик Грандчестера:

— Рэндом, идешь?

— Минуту, – откликнулся Ившем невозмутимо, обратился к Тому все также спокойно: – Хочешь, заключим тайное соглашение?

— Ага!.. и скрепим кровью? – фыркнул Том саркастично, решив, что Ившем шутит.

Однако Ившем оставался предельно серьезным, и ждал соответствующего ответа, отчего Том нахмурился.

— Какое соглашение?

— Ты вплоть до седьмого курса забудешь о существовании Грандчестера и всего того, что между вами было до этого дня. А я в свою очередь постараюсь обеспечить такую же амнезию своему другу.

— Считаешь, что я всерьез боюсь его угроз? – усмехнулся Том хмуро.

— Нет, не боишься. И он тебя не боится.

— Тогда в чем дело?

Бескровные губы Ившем едва заметно шевельнулись.

— Я боюсь… Вокруг тебя снуют Долохов и Руквуд: первый – опасно непредсказуем, второй – пугающе расчетлив, говорят, что и со старостами Слизерина ты дружбу водишь. Мнится мне, Реддл, что однажды ты и впрямь не погнушаешься отцепить вагон с пассажирами от поезда. Так вот я не хочу оказаться в числе этих пассажиров.

Случайная похвала добавила Тому решимости, после таких слов показалось, что и впрямь способен совершить нечто подобное.

— Если я такой безжалостный то, что для меня какие‑то два трусливых гриффиндорца?

— Ничего. Но даже безобидные мухи могут отвлекать от более важных дел, жужжать над ухом…

— Я понял, – перебил Том грубо. – Значит уговор?

— Без подвоха, Реддл, – предупредил Ившем и протянул руку для рукопожатия.

Том молча сжал его ладонь в своей пятерне, нарочно встретил взгляд ничего не выражающих глаз Ившем, серый нездоровый оттенок кожи придавал облику гриффиндорца некоторую тоскливую безысходность, и вместе с тем решимость человека, которому нечего терять.

— А ты интересный, Ившем, – невольно сорвалось у Тома. – Из тебя вышел бы стоящий противник.

Губы Ившем снисходительно улыбнулись.

— Я бы предпочел не быть никому противником. В особенности тебе, Реддл.

Так они разошлись: не враги и не друзья. По дороге к своему купе Том размышлял о том, как могут дружить такие два совершенно разных гриффиндорца. Чувство, которое вызывало имя Грандчестера у Тома, нельзя считать «ненавистью». Слишком громко и помпезно. Скорее «раздражение» оттого, что последнее слово осталось не за ним. Ребячество, как это называл сам Том.

Но вот Ившем… Вражды с ним никогда не было, сегодня они заговорили впервые, но Том тут же почувствовал почти непреодолимую жажду задеть ту струну, от которой поведение Ившем станет прямо противоположным. Перед внутренним взором вновь и вновь появлялось хмурое лицо, темные впадины глаз. Том знал наверняка: под маской безмятежности скрывается настоящий противник, такому не жалко проиграть партию в шахматы, а уж выиграть… Эдакой победой стоит гордиться.

Едва он открыл дверь своего купе, как Августус поинтересовался со злым сарказмом:

— Ну и как поживает О’Бэксли?

— Чудесно, – ответил Том буднично. – Тебе привет передавал.

Августус незамедлительно огрызнулся:

— Да пошел он со своим приветом!

Элджи на миг поднял на Тома глаза, вновь вернулся к головоломке – подарку от Сенектуса за успешное окончание первого курса. Уже третий день пытался ее собрать, пыхтел и чесал затылок, как грязный ежик, но помощи ни у кого не просил.

Антонин, лениво растянувшийся на сидении, приоткрыл один глаз, с неохотой принял сидячее положение, чтобы освободить место и для Тома, затем с хитрецой оскалился:

— Руквуд, если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты ревнуешь.

— Очень надо! – фыркнул Августус. – Вы прекрасно знаете, как я отношусь к О’Бэксли. И я решительно не понимаю, Том, твоего странного желания любезничать с этим… этим…

Том проверил надежно ли заперта дверь, только потом сел рядом с Антонином, уверенно заявил:

— Субъективность тебя погубит, Августус! Урок третий: учиться можно и у врага… Антонин, только взгляни, что мне Румор отдал.

Августус надменно фыркнул, отвернулся к окну. Том протянул компас Антонину, глаза которого алчно блеснули.

— Потрясно! Мы его разберем?

— Тебе бы только разбирать, – рассмеялся Том искренне. – Нет, наоборот, мы его починим. Только на другой лад, так чтобы работал на суше, понимаешь?

— Не совсем.

— Он раньше служил мореплавателям, указывал направление, предупреждал об опасности. Но мы же не собираемся в морское путешествие, сейчас гораздо важнее обыскать Хогвартс…

— …и так, чтобы никто из профессоров не заметил, – закончил за него Антонин. – Отличная идея! А кто станет его чинить? Мы сами не сможем.

— Я надеялся, что ты знаешь какую‑нибудь мастерскую в Косом переулке.

— Есть парочка таких мастерских, – кивнул Антонин после некоторого раздумья. – Но чтобы к сентябрю точно получить готовый компас придется отдать в починку… ну, хотя бы сегодня.

— Вот ты этим и займешься, – сообщил Том. – Сегодня же пойдем в Косой переулок. Кстати, у меня в запасе всего три галлеона осталось, на починку хватит?

Антонин так, словно деньги были для него совершенно не достойной темой разговора, небрежно отмахнулся.

— Не хватит, сам добавлю. Главное починить эту красотищу. Не пойму как Румор тебе ее отдал? Имей я такой компас…

— У тебя бы и просить никто не стал, – буркнул Августус в оконное стекло. – Скупердяй.

— Я тебя тоже очень ценю, Руквуд, – широко осклабился Антонин.

Элджи издал счастливый вопль, подпрыгнул на сидении:

— Я собрал ее!

В купе вдруг стало непривычно тихо, слышалось лишь возбужденное дыхание Элджи, он оживленно сверкал глазами, глупая улыбка озаряла румяное лицо. Перед ним в воздухе зависла сфера мутно–молочного цвета, острые грани и трещины прямо на глазах таяли, сливались, образуя гладкую поверхность. Том заворожено глядел на это превращение.

Антонин нервно икнул, посмотрел на парящую сферу, потом на Элджи, вновь на сферу. Сидящий у окна Августус замедленно обернулся, выражение лица оставалось непроницаемым, но во всей тощей фигуре сквозила напряженность.

— Он что правда ее собрал? – спросил он в пространство.

— Похоже на то, – ответил Антонин безжизненным голосом, веснушки на резко бледнеющих щеках проступили ярче.

Элджи продолжал вдохновенно улыбаться, шмыгнул носом. Том с трудом оторвал взгляд от сферы, оглядел странно изменившиеся лица друзей.