Центр круга - Slav

Он по привычке забросил один чемодан на спину, внутри приглушенно квакнуло, решительным шагом двинулся в переулок.

— Вот так дружишь с людьми, думаешь, что знаешь…

Том смотрел другу вослед, прислушивался к недовольному бурчанию, потом спохватился.

— Антонин, а деньги?

В ответ послышалось грубое:

— Себе на сладости оставь…

— Я не люблю сладости, – пробормотал Том еле слышно, – а впрочем… как знаешь.

Косой переулок ничуть не изменился со времени его последнего посещения: те же мощеные булыжником улочки, пестрые витрины и уже знакомые названия магазинов и аптек, правда, покупателей значительно меньше. Еще издалека Том разглядел щегольскую вывеску «Sco‑Well’s clothes», прибавил шагу.

С этим магазином Том лелеял слабую надежду остаться в волшебном мире на лето. В приюте в отличие от других сирот Том никогда не доставлял много хлопот сестрам, редкие случаи стычек с Уорлоком меркли на фоне прочих проказ сверстников. Том искренне не понимал необходимости некоторых сирот привлечь к себе внимание старших, причем, чем сильнее это желание, тем бредовее поступки. Однако до банального все заканчивалось одинаково – наказанием.

В первую минуту Тому показалось, что за истекший учебный год тетушка Дотти чуть раздалась вширь. Раздобрела на собственной выпечке, подумал с сарказмом. Из‑за румяных, словно наливные яблоки, пухлых щек было трудно разглядеть улыбку, но тетушка все же улыбалась, это становилось особенно заметно, когда щурились глаза.

— Пришел! Все‑таки пришел! Мэри и письмом предупреждала, и так говорила, но я все сомневалась… и все ж таки надеялась!

Надежды на его приход выражались в свежезаваренном чае и целом подносе еще дымящейся сдобы. Уже сидя в гостиной, Том старательно исполнял роль образцового племянника, на расспросы отвечал вежливо, сам интересовался здоровьем и благополучием «любимой тетушки».

Пока пил чай с пышными булочками, тетушка Дотти на цыпочках выскользнула в соседнюю комнату. Том после некоторого колебания, поставил чашку на стол. Скрип половиц минуту сопровождал удаляющиеся шаги, затем стих, Том досчитал до десяти, только затем неслышно приблизился к чуть приоткрытой двери. В небольшую щель виднелся лишь край камина и спина тетушки, которая присела с ним рядом. Том с досадой понял, что ничего из бормотания тетушки Дотти не разберешь, лишь увидел в камине всполох зеленого пламени.

Половицы резко скрипнули: тетушка поднялась с колен, двинулась обратно к двери. Том метнулся назад к креслу, на ходу цапнул чашку, едва не расплескав содержимое. Когда тетушка Дотти вернулась в комнату, он уже с очень серьезным видом разглядывал потолочные балки, лишь мельком скользнул по ней взглядом. Тетушка мечтательно вздохнула, умилилась:

— Как же на мать похож…

Том чуть не поперхнулся очередной булочкой, но совладал с собой, растянул губы в улыбке.

— Тетушка… Ваша выпечка просто верх кулинарного искусства. Я бы с большим удовольствием все лето питался только этим.

— Будь моя на то воля, так бы и было, Том. Поверь мне. Но вот Мэри… – покивала тетушка Дотти огорченно. – Она ясно дала понять, что каждое лето ты должен возвращаться в приют.

Том не смог сдержать стона разочарования, даже отставил чашку с уже остывающим чаем. Выходит, зря давился сладкими булочками и любезно улыбался, Крестная уже все решила. Тетушка Дотти присела рядом с креслом, принялась гладить по волосам, мять плечо, смотрела с искренним сожалением.

— Извини, Том, но кузину не переупрямишь. А она – твой официальный опекун, потому законы волшебного мира на ее стороне.

Том подавил брезгливое желание отстраниться от тетушки, но понял, что этот жест развеет миф о послушном племяннике, стерпел. Тетушка все еще гладила блестящие черные волосы, и он сдержанно молчал, пустым взглядом смотрел в сторону, а в душе назревал бунт.

Едва не заскрипел зубами, когда тетушка напомнила, что уже время собираться, принялась прибираться на столе. Том с готовностью взял чемодан, последовал за тетушкой к выходу, глаза оставались спокойными, но пальцы сжимались в кулак сами собой. Еще через витрину Том разглядел крайне знакомый черный силуэт, и внутри все сжалось.

— Доброго денька, – улыбнулся в усы мистер Хорзмен, приветственно махнул цилиндром.

Черная карета с четырьмя вороными, словно клякса ночи на ясном небе, отталкивала неприятными воспоминаниями. Том почувствовал приступ тошноты. Кучер подхватил чемодан из его ослабевших пальцев, услужливо открыл дверцу кареты. Кажется, тетушка Дотти подтолкнула в спину, Том бросил на нее последний умоляющий взгляд, заметил, как она передает мистеру Хорзмену сверток с еще теплой выпечкой, и чай с плюшками внезапно попросился на волю. Том с усилием сглотнул, и забрался в карету, в одном из кресел устраивался с повышенной осторожностью, так впервые садятся на мустанга.

Свист хлыста, карета качнулась, и он, затаив дыхание, вжался в бархатную спинку.

***

Том до боли стиснул зубы, пальцы впились в подлокотники, от часто мелькающих за окошком кареты пейзажей, на лбу выступила испарина, едва не застонал в голос. От желудка к горлу медленно подступала дурнота. Когда же эта мука закончится? Чрезмерное напряжение в мышцах ног и спины погнало ноющую боль выше, череп сдавило будто тисками.

Он был на грани потери сознания, когда легкое покачивание кареты внезапно прекратилось. Том шевельнулся, затекшее от неподвижности тело, словно из гранита, при каждом движении издавало звуки, схожие с камнедробилкой. Тихо охая, Том торопливо поднялся: сознание, что пытка окончилась, придавало сил. Из кареты выбрался прежде, чем мистер Хорзмен открыл ему дверь, с жаждой умирающего хватал ртом воздух. Старик несколько смутился такой резвости, свои обязанности перед важными господами и дамами знал назубок, потому всегда терялся с юными клиентами.

— Извините, мистер Реддл, – принялся он объясняться, суетливо возвращая Тому багаж, – но мне было велено остановиться именно здесь. Если подъеду ближе – маглы увидят.

Только теперь Том позволил себе оглядеться: кривая сельская дорога тянулась до восточной части Офэнчестера, невдалеке виднелась тучная буковая роща, слева – синий с бликами рукав реки Итчен. Иного оправдания от кучера Том и не ожидал, вежливо кивнул.

— Все в порядке, мистер Хорзмен, я понял. Доброго дня Вам.

— И Вам здравствовать, – улыбнулся кучер неловко, чуть поклонился. Уже с облучка крикнул: – Обращайтесь ежели что!

Дальше Том слышал только щелчки кнута, храп коней и дробный перестук по пыльной сельской дороге. Он приложил ко лбу ладонь козырьком, тяжко вздохнул: до Офэнчестера миля с лишним. Спасибо Крестной, теперь хоть к обеду бы добраться до приюта.