В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore"

Мира была не в восторге, когда оказалось, что мне надо забрать кое-какие вещи из квартиры Гликерии.

— А может, не надо? Может, ну их, эти платья? — с надеждой спросила она.

— Жди! Скоро вернусь! — пообещала я Мире. И смело шагнула в ею же созданный портал сквозь пространство-время. А ведь когда-то я тряслась перед порталами, как бланманже.

Не бояться меня научил Тай Фун. Держать равновесие в коридорах червоточин — тоже он. Можно сказать, с его лёгкой подачи началась моя самостоятельная, взрослая жизнь.

Тысяча дохлых спрутов! Опять вы, мистер Венец Творения! А ну-ка быстро проваливайте из моей головы!

Я шагала по червоточине, а вокруг роились призраки несбыточных желаний, потусторонняя светящаяся мошкара и субстанция, здорово напоминающая густой туман… фиолетового цвета. Ноги чудом не утопали в лиловом киселе — эдаком подобии спасительной тропинки посреди плотоядных зарослей. Свернешь не туда — и пиши пропало. Но я благополучно достигла цели.

Целью была квартира Гликерии на чердачном этаже. Панорамное окно на половину трехметровой стены, условные сектора кухни, спальни и химической лаборатории за шкафом. Хилая лесенка, ведущая на антресоль с продавленной кроватью. Запах пыли и старья. Сюда же примешивался запах енота по кличке «У-Ворюга». У этого товарища аромат специфический. Стираный шерстяной свитер понюхайте. Ну так вот.

— У-Ворюга, не смей! У-Ворюга, фу! — сказала я ему, когда он вздумал наброситься на мою ногу. Похоже, я так долго отсутствовала, что он меня не признал. Разумеется, его хозяйка теперь Гликерия. И едва ли ее устраивает такое положение вещей. Запропастилась куда-то. Наверное, енот довел ее до ручки и она уехала на самокате развеяться.

Ладно, мы здесь по делу — вещи собрать и назад. Хотя сколько там вещей! Кое-какая мелочь, пара повседневных платьев, сменное белье, чулки и корсет. Всё это добро запросто поместится в ветхом чемоданчике.

Ах да! Не забыть написать письмо. Чтоб Гликерия не кормила енота сладостями и прочей вредной пищей, чтоб сама мне письма писала, чтоб навещала иногда — по адресу: округ Сумрачных Гор, деревенька Бравых Шахтеров. И там рядышком — академия Светочей Прогресса. Местный ориентир, уж точно не заблудишься. Я сама об академии лишь понаслышке знаю — о том, какая она огромная, грозная и неприступная. Ректор, который посулил нам с Мирой зачисление без вступительных испытаний, все уши мне прожужжал. Мол, в академии учатся лучшие из лучших. И профессора-то у них замечательные, и технологии передовые. Кормят — пальчики оближешь. Общежитие — пять звезд. Погода — благодать, условия курортные, природа живописная и всё в том же духе.

Не удивлюсь, если ректор наврал. За ним и без того водится страсть тащить в карман чужие изобретения. Клептоман, которому простительно.

А еще он ночами по крышам ходить любит. Во сне.

Так что нет ему веры.

Итак, я упаковала вещи в чемодан, настрочила прощальную записку и оставила ее на письменном столике рядом с трубопроводом пневмопочты. Прихватила зонтик с вешалки — так, на всякий случай. Отфутболила приставучего паразита (Кыш, енотище, зверюга ты неразумная!).

И тут в дверном замке заскрежетали ключом. Ага! Гликерия, рыжая бестия! Было бы замечательно повидаться напоследок.

Но нет. Дверь открыла отнюдь не Гликерия. Передо мной во всем своем вычурном великолепии предстал прилипала Арсений.

Знаете, так бывает. Однажды ты встречаешь человека и отчетливо осознаёшь, что всю жизнь хочешь провести без него. В списке таких людей данный индивид значился у меня на почетном первом месте.

Гротескный ретрофутуризм его костюма не вызывал ничего, кроме кислой полуулыбки и желания стукнуть побольнее. Какие бы шейные платки он на себя ни цеплял, сколько бы цепей ни болталось на его жилете и кожаных браслетов с навигационными приборами — на запястьях, впечатление Арсений производил всегда одно и то же. Гадкий, противный банный лист с отвратительными манерами и полным неуважением к чужому личному пространству.

Он без разговоров сгреб меня в охапку, избавил от чемодана и зонта, а также необходимости передвигаться на своих двоих. Проще говоря, вскинул меня на руки. А потом сообщил, что это похищение.

— Будешь моей. Не отвертишься, — добавил он. Изо рта у него прескверно пахло чесноком. По худому лицу — для кого-то по-своему симпатичному — как горчичные семена, были рассыпаны веснушки.

Ногой в лакированном коричневом ботинке он пошире распахнул дверь и вынес меня на лестничную клетку. Тут я окончательно поняла: шутки кончились. И принялась брыкаться.

Однако похититель к такому повороту подготовился. Как только ситуация вышла из-под контроля, он зажал мне нос марлей с эфиром — и я почти мгновенно отключилась.

Дальше меня преследовала тьма с инфернальным хохотом, психоделическими глюками и густым запахом моторного топлива. А потом я обнаружила, что нахожусь… Нет, не в мрачном подвале с крысами, куда по закону жанра принято бросать украденных девушек. Я очутилась в светлом незнакомом помещении класса люкс. На мягкой двуспальной кровати. Связанная по рукам и ногам. И, конечно же, с кляпом во рту.

«Вот, — думаю, — гад!»

Гад расхаживал передо мной. Туда-сюда, туда-сюда. Аж в глазах зарябило.

На нем был пёстрый щегольской халат.

И нёс парень какую-то лютую пургу. Он толкал прочувствованный монолог насчет нашей предрешенной судьбы, похода под венец, просто похода — с палатками в густой лес, где нам надлежало провести медовый месяц, а также последующего рождения наследников.

Поэтому я быстренько сделала вид, что отрубилась. И сосредоточилась на вызове ментальной лаборатории: ну же, родная, не подкачай!

Обычно в минуты страха экран лаборатории сам выскакивал перед глазами. Выезжала снизу виртуальная панель управления, возникала из небытия всевозможная аппаратура (мол, повелевай, госпожа). А элементарные частицы по доброй воле группировались в метательные снаряды или увесистые железобетонные плиты, которыми можно обезвредить врага.

Но сегодня был явно не мой день. То ли я боялась недостаточно сильно, то ли звезды не так сошлись. Моя тайная комната взяла отгул и оставила прощальную записку: "Когда вернусь, не знаю". Называется, выкручивайся, Сафро, как хочешь.

Тем временем за мной уже выдвинулась спасательная бригада. В лице всего одного — и то не до конца — человека. Вельмиры.

Она почуяла неладное, когда на ее гигантских настенных часах маленькая стрелка проделала четверть пути по циферблату. Мира приподняла юбки и слегка неуклюже ступила в собственный портал, который по-прежнему вел к Гликерии на чердак.

На чердаке контрольным укусом в голень гостью поприветствовал У-Ворюга. Но Миру это не остановило. И она двинулась дальше, по горячим следам. С тех пор, как мы объединили наши ментальные лаборатории, чтобы вместе создавать самолеты и пироги, внутри у Вельмиры словно зажегся маячок навигатора. Она могла чувствовать, где я нахожусь. Могла отследить мое местоположение, как по интерактивной карте местности отслеживают меченых беглецов.

Мира без устали создавала портал за порталом прямо посреди столицы — не всё же пешком, в конце концов. Свидетели ее эпичных перемещений роняли челюсти, телеграфировали друзьям и коллегам, пытались делать фотоснимки. А кое-кто даже вызвал жандармов. Миру не остановило и это. И в итоге добралась она до загородного дома, где ваша покорная слуга содержалась в плену у психа, который вбил себе в голову, что ему срочно необходимо жениться.

Ее вторжение было, как обычно, неожиданным и впечатляющим. Она прошла сквозь стену в своем пышном белом платье — эдакая ангельски-невинная сердцеедка с соблазнительными темно-вишневыми губами — и остановилась рядом с кроватью, где лежала я.

— Мммм! — Да-да, моей радости не было предела.

Арсений перестал расхаживать по комнате и вылупился на Вельмиру. Нет, он не испытал священного ужаса. На его веку люди уже не единожды появлялись — из стен, из пола, из потолка. Парень просто не ожидал, что ко мне придет подкрепление.