Низкий вид литературы - Михаил Гарцев

Предпраздничное

Всё раньше светает. Которое утроМеня поджидает суровый кондуктор.Ему наплевать, что в душе у поэта —Он меряет тело холодной монетой.А он симпатичный мужчина! А я-то —Всё шарю в карманах, гляжу виновато…И сочное солнце – кислее лимона,И всё это, точно, дурные гормоны.Монета не найдена. Как тут не плакать!На небе-то солнце, а ниже-то – слякоть!А он улыбнулся и в солнечном светеЕхидно вручил мне счастливый билетик.

Пародия

Все раньше светает, и каждое утросажусь я за свой посветлевший компьютер.Ему наплевать, что я все ж поэтесса,и мне не хватает известности, веса,и мне не хватает любви и почтенья,что тело мое замирает в волненье,когда за окном пробегает мужчина,и шарю в кармане я не беспричинно.В сети – виртуписы: лабасы, грифоны…И все это, точно, дурные гормоны.Поэт и в реале никчемное что-то,а встретишь в сети, так охватит зевота…Зачем я впряглась в это дохлое дело?Страдает без дела холеное тело.ПОрХАю по сайтам, вдруг вижу – филолог.Филолог для Похи – почти археолог.На свете грязнее не знаю работы:копаться в дерьме аж до липкого пота…Пойду, замочу, чтобы знал свое место,а ночью мне снилось – я стала невестойбойца из спецназа, банкира, боксера…Такое во сне вновь не встретится скоро…Жених упорхнул от меня на рассвете,как солнечный зайчик – счастливый билетик.

Присутствие мужчины

Опять дальневосточное кафе…И женщина, а вовсе не путана,Себя готовит к аутодафе В разгорячённой койке капитана.Мне всё равно, кто будет в этот раз,Кто выползет на берег из пучины —Я выберу, не поднимая глаз,Но чувствуя присутствие мужчины.Приморский холод бьётся о стекло.Тоскливо завывают пароходы…Он думает, я подарю тепло. Но я давно не делаю погоды.

Пародия

Восток: кафе, диван,кальян, мускат, кишмиш…Она и капитан.Жара да гладь и тишь.…Мне все равно, кто будет в этот раз.Надеюсь, не смущаю ваши души.Пусть нет ни рук, ни ног, ни даже глаз…Мне у мужчин всего важнее уши.Он предлагает доллары и сердце —они всегда к моим словам глухи —Я не путана – не спешу раздеться.Сперва пускай послушает стихи.

Абстишки

Жажда жизни жалит желчьюЖало жгуче жилы жжет,Жнец желаний – жирный жемчугЖадных женщин желчью желт.Жизнь жеманно жмурит жерлоЖертва жадно жаждет жить,Жахнет жрец железным жезлом,Жутко желтый жук жужжит.Шалея, шторм шарахал шхуну,Швыряя шустро шалый шквал,Шугая шхуной шашни шума,Штурвалом шкипер шуровал.Шепча, шурша шарфом шафрановым,Шквал шторма шкипер штурмовал,Шикуя шармом шейных шрамов,Шершавый шлифовал штурвал.

Парафраза

желудь желтушныйжелчью жантильно желтеетшкловер маркушана побережье ржавеетдружит с прокошкойшкловера пышная жопажелтою брошкойв жерле железном сексшопажлобское прошлоеженщины жены милашкижалкое крошеворожа дрожит промокашкойженские ножкижерди и ножки поменьшешкловера рожкижезлами жалящих женщиншкловер менжуяськ швалям жеманно пошлепалжизнь у буржуевжадное жерло сексшопажопа шалавыжелеобразную грушейжухнет шершавыйв жилистой туше маркушижизни ошметкипрошелестят шепелявослышится жуткийшепот жестокой державыпрошлого шрамыжгут ошалевшую жертвуброшен на шпалыс шармом доложено шефувыжил обшарпанжизнь закружилась шаманкойпо шариатушило шиита в шарманкешизнутый шляхтичжахнув шутейно ширнетсяшпарит по шляхуна шебутном запорожцешайзочка рашенкажет маркуше промежностьсолнышка крашепомнишь жуир нашу нежностьжрут и жируютпохорошела державадушной жароюдушит сбежавшего жаба.

Паломники

А по ранней дороге – прощания,А по поздней дороге – прощения,Неисполненные обещания,Незамоленные прегрешения,Пыль и вьюги, дожди и знамения,Звёзды сыплются с неба на головы…Навеваются сны и сомнения,И луна льёт расплавленно олово…Может быть – не святые, не скромники,Но совсем не такие уж грешные,Мы проходим по жизни – паломники,Не иные – но больше не прежние…

Парафраза

Ну, куда вы идете, писатели,по дороге Сплошного Безденежья?Слов и образов то ли искатели,то ль от чувств и мыслишек – брожение?То ли видите чьи-то знамения,то ли слышите звуки волшебные?То ли вас посещают сомнения,то ли муки, смятенья душевные?И, конечно, вы все – не скоромники,чай, и выпить под закусь привычные…Вроде, с виду – святые паломники,а копнуть – так на редкость обычные.

Листья

Опавшие листья – как падшие души:их тоже бросают в костёр.Их шорох – как шёпот: пусть глуше, но глубжеон в мир свои звуки простёр.А листья упрямы – страдания прячут.Спросите: «В чём ваша вина?»,и листья не скажут, о чём они плачут,им жалость совсем не нужна.Они упивались росою когда-то,как люди – веселым вином.Теперь они сникли, теперь они смяты,но плачут совсем не о том.Их огненный демон печатью пометил,а грешным – из ада нельзя…Но, глупые, верят, что сжалится ветери всё ж унесёт в небеса.

Пародия

Опавшие строчки – как квелые квочки:их критик зарежет в момент,их шепот все глушат, их ропот все душат,им дорог любой комплимент.А если читатель их спросит:– Скажите,зачем Вы, и в чем ваша роль?Они ему скажут:– Вы нас полюбите,ведь мы не похожи на моль.Мы тряпки не точим, мы только хлопочемо вашей прекрасной душе.– Оно, блин, Вам надо, —тот скажет с досадойи сядет в роскошный «Порше».Поедет по свету, вдруг встретит поэта,и спустит «Порше» свой в овраг.Все встречи с поэтом трагичны – при этомпоедут на тачке в кабак.А падшие строчки, как вздутые почки,страдая, глядят в небеса.И, глупые, верят, что кто-то поверит……«Эх, тачанка-ростовчанка… Все четыре колеса».

История невозможности

Мне снилось, будто ты не родилась,а я привычно ждал тебя у входав театр наш, где радостно пасласьтолпа друзей и прочего народа.Я ждал тебя, сверяя по часамход облаков и ритм сердцебиенья,и загоралось слово по слогамнад головой всего столпотворенья.Я ждал тебя, ведь я еще не знал,что ты беспечно отложила встречу,и поднимался медленный оскаллуны над суетою человечьей.Я ждал тебя, и плавились века,и проходили царства и драконы,и постепенно сонная рекаперемещала в небо легионы.И лил с небес поток холодных стрел,и больно ранил тех, кто не укрылся,я ждал тебя, и я не захотел,и потому в домах не растворился.Я ждал тебя, ушел последний франт,мир опустел, и замерли кулисы,и с дуэлянтом рядом дуэлянтсудачили о прелестях актрисы.И зеркала снимали грим с лица,и ничего уже не оставалось,как ждать тебя до самого концачего-то, что еще не начиналось.И в этот миг как будто легкий вздохмне возвестил о долгожданной встрече,и ты вошла… И случай или Богменя позвал в другой какой-то вечер.И снилось мне, что не родился я,а ты одна ждала меня у входав театр наш, где радостно друзьяпаслись толпой в толпе иного рода.

Парафраза

Я видел сон. Зашел ко мне редактор.С горячей точки нужен репортаж.Ведь журналист, в какой-то мере, гладиатор.Сжигает нервы, как награду за кураж.Но человечество сильно умишком задними первый вывод может быть обман…Я посмотрел в окно на палисадник,всходило солнце, растопив туман.Природа всеми красками сверкала,плыл в воздухе цветочный аромат…Я натянул на лоб свой одеяло,я буду ждать и никому не рад.Сегодня хвалим мы или ругаем,а завтра будет все наоборот,а завтра будет жизнь совсем другая,и каждому из нас придет черед.Мне у других не занимать отваги,но мне претит сизифов тяжкий труд,я не спешу марать листок бумаги.Меня, наверно, многие поймут.И я стал ждать, сменялись дни и годы.Вокруг меня пророс травы бурьян,а я стоял, как часть живой природы,как каменный и древний истукан.Стоял и ждал. Взгляд устремлялся в дали,был не растрачен слов моих металл.Уже Даен вернулся к нам с развалин,где он на баррикадах воевал.Уже покрылась плесенью клеенка,жучком древесным был изъеден стол,но я все ждал, а вот философ Шленскийс анальной стадии в другую перешел.Стоял и ждал. Да, может так не каждый.Под время бременем прогнулся циферблат.Стоял и ждал, а вот учитель Шадовзакончил свой стотысячный трактат.Прилег и ждал. Поэта путь не долог.Ко мне зашел Харон, принес чернил.Цинично сплюнув, мой задернул полог,и без меня куда-то там поплыл.Жизнь – фарс, довольно мерзостный спектакль.Тщеславие и секс в ней правят бал.Вдруг стал кружиться надо мною птеродактиль,хоть я участия ни в чем не принимал.Еще бы, у него губа не дура,я молод и пока что не облез,но, осмотрев мою субтильную фигуру,он почему-то передумал и исчез.Я все стоял. Средь бурь, ветров и градин.Стоял и ждал, порой кропал стихи.Уже в пещере горной сам бен Ладен,раскаявшись, замаливал грехи.Над морем с криком пролетали чайки.Мой взгляд был бескорыстен, светл и чист.На нарах о любви к тюремной пайкевели беседу с террористом террорист.Я все стоял… Толпа тянулась старцев…На чью-то лысину лился льстецов елей…А я все ждал. Уж старикашка Гарцевотметил свой последний юбилей.И понял я – моя строка речиста.Она дитя разумного отца.Смотрите все, в чем счастье журналиста:вот так вот ждать —до самого конца.

«Выхухоль ухала, хлопала…»