Кот олигарха. РОМАН - Петр Карцев

Тут рядом с Леной вырос официант с ее заказом и стал, по обыкновению официантов в полупустых заведениях, задавать вопросы, в результате чего, пытаясь слушать в две стороны, она пропустила и его реплику, и часть соседской дискуссии.

– Вы знаете, что манго на самом деле ядовит? – повторил официант.

Лена вынужденно сконцентрировалась на нем.

– Что же мне теперь делать? – растерянно спросила она.

– Но только кожура, – успокоил он. – Специально для вас мы его очень тщательно почистили.

Лена подозрительно посмотрела в стакан, который официант уже успел наполнить до краев.

– Как вы знаете, в небольших порциях яды даже полезны, – добавил он. – Они укрепляют сердечно-сосудистую систему и избавляют от грустных дум.

– Но у меня нет грустных дум, – сказала Лена с легким оттенком нетерпения в голосе.

– Все равно, вреда не будет, – заверил официант, отходя.

Носатый теперь говорил:

– Точное описание внешности – это экзамен для автора. Не так-то просто убедительно перенести внешность на страницу и сделать ее живой. Большинство описаний представляют собой механические отписки.

– Именно поэтому их следует избегать! – воскликнул нервный.

– Конечно, если чего-то не умеешь делать… – очевидно поддразнил его собеседник.

Лена сделала большой глоток лимонада, в котором к манго оказались добавлены немного волнующие пряные травы. Холод обжег горло и покатился вниз. По контрасту она почувствовала, каким горячим воздухом наполнены легкие. Неуклонно близился полдень.

– Почему бы тебе не продемонстрировать, как это делается, Мирон? – с коварным вызовом предложил прыщавый.

– Сколько угодно, Федя, – с готовностью отозвался Мирон. – Кого мне для тебя описать?

– Да вот ее хотя бы, – небрежно бросил Федя с некоторой беспардонной развязностью.

Здрасьте-приехали, мысленно возмутилась Лена. Ее уши вспыхнули. Она поспешно сделала еще один длинный холодный глоток и подальше отвернулась от соседей.

– Ну, это довольно просто! – хвастливо заявил коренастый.

– Я готов сделать скидку на твою близорукость, – съязвил Федя. Казалось, что между ними существует некоторая конкуренция, нюансы которой только угадывались.

– Мне фора не нужна, – обиженно сказал Мирон.

– Тогда начинай, – высокомерно поторопил Федя. – Что, по-твоему, первым делом привлекает внимание в ее внешности?

– Фигура, – без колебаний откликнулся экзаменуемый.

– А! – воскликнул демон и причмокнул; видимо, от удовольствия. – И как бы ты описал ее фигуру?

– Ммм, – подумал Мирон и начал: – У нее была женственная фигура, полная соблазнительных изгибов…

Лена в легком шоке вытаращила глаза в пространство и украдкой покосилась на дверь кафе.

– Постой, постой! – оборвал Федя. – «Фигура» и «полная» уже создают сомнительную картину.

– Хорошо, – поспешно согласился собеседник, который, возможно, только теперь начинал понимать, что попал в ловушку. – Хорошо. Тогда так: у нее была соблазнительная фигура, хрупкая и женственная одновременно. Один взгляд на нее…

– Стоп! – прикрикнул Федя и негромко хлопнул по столу. – Это уже субъективизм и эмоции. Ты обещал описание.

– Но ты же не хочешь, чтобы я оперировал только объективными параметрами вроде размера груди или обхвата бедер, – рассердился Мирон. – Это уже не литература.

– Разве не в этом фокус? – возразил Федя. – Создать зримый образ, не прибегая…

– Ладно, ладно, – оборвал его Мирон. – Но это не значит, что я обязан избегать эмоциональной окраски.

– При условии, что ты не подменяешь ей описание, – разрешил Федя.

– Так, – чуть лихорадочно собрался с мыслями Мирон. – Стройная линия бедра, почти не прикрытая тканью, дразнила воображение, тогда как аристократическое изящество лодыжек…

Лена в легкой панике оправила подол платья, подтянув его к коленям. Спасаться бегством было бы унизительно. В основном помещении кафе под ледяным кондиционером она серьезно опасалась простуды, тем более что горло уже немного саднило от нескольких долгих глотков лимонада из запотевшего стакана.

– Слишком анатомично, – прокомментировал Федя. – Еще чуть-чуть, и ты скатишься в порнографию.

У Лены горели теперь и уши, и щеки. Но двое литературных подонков не думали униматься.

– Я создаю чувственный образ, – парировал Мирон. – Низкий вырез на груди…

Не такой уж и низкий, подумала Лена.

– Тебе не кажется, что когда автор начинает прибегать к анатомическим терминам, книгу можно выбрасывать в помойку? – флегматично спросил Федя.

– Какое может быть описание без анатомических терминов? – потребовал Мирон. – Губы, например, тоже анатомический термин, и как можно описать женщину, не описав ее губы?

– Еще скажи, уста, – насмешливо предложил Федя.

– Или глаза, – кипятился Мирон.

– Очи, – поправил Федя.

– Подожди, – сказал Мирон. – Я должен был начать с лица.

– Кто тебе мешал? – спросил его мучитель.

– Нежные каштановые локоны, – заторопился бедняга, – обрамляли ее высокие скулы, и нежная челка…

– Слишком много нежности, – сухо уколол Федя.

Высокие скулы-то откуда, сердито удивилась Лена.

– Воздушная! – почти выкрикнул Мирон. – Воздушная челка…

– Что значит «воздушная челка»? – поинтересовался Федя. – У нее жидкие волосы? Я не заметил.

И на том спасибо, подумала Лена.

– Пушистая, – нервно предложил Мирон.

– Она что, кошка?

– Очаровательная, – капитулировал живописатель.

Федя громко хмыкнул.

– Очаровательная челка, – продолжал Мирон, – ниспадала на высокий… нет… погоди… на чистый лоб…

– Ты хочешь намекнуть, что она умывается по утрам? – уже в открытую паясничал Федя.

– Почти касаясь длинных ресниц над голубыми…

Дальтоник хренов, подумала Лена.

– Тебе отсюда видно? – усомнился Федя.

– Над искрящимися глазами, голубыми и глубокими, как особенно редкий и драгоценный топаз…

– Ну хоть не фианит, – с наигранной благостью кивнул Федя.

– Ммм, – сказал Мирон. – Может быть, ты прав, и описание внешности иногда лучше опустить.

Дверь кафе открылась, и из нее появился худощавый молодой человек в коричневом костюме, в котором ему было очевидно жарко. Достигнув верхней ступеньки, он оглядел сад, затем перевел внимательный взгляд между двумя занятыми столиками, словно выбирая, к какому подсесть.

– Замужем или свободна? – спрашивал в это время Федя.

– Таких еще щенками разбирают, – со знанием жизни отвечал Мирон.

Предполагая, что ее собеседование вот-вот начнется, Лена не удержалась и глянула исподтишка в сторону наглых студентов-литераторов. Их лица были обращены прочь от нее, куда-то поверх деревьев сада. Она проследила их взгляд. Там на высоком балконе соседнего дома стояла, опершись о решетчатые перила одной рукой, молодая стройная женщина в миниатюрной юбке и чисто символическом топике, не обращавшая со своей высоты никакого внимания на интерес к ее фигуре и глядевшая из-под ладони, откинув со лба очаровательную пушистую челку, вдаль куда-то в направлении высотки на площади Восстания.

– Елена? – спросил немного вкрадчивый голос.

– Лена, – машинально поправила она, поспешно повернувшись и вставая навстречу.

Молодой человек в коричневом костюме подал ей холодную узкую ладонь с длинными пальцами, похожую на рыбу.

– Ибисов, – сказал он. – Герман.

– Очень приятно, – сказала Лена, пожимая предложенное.

Он открыл рот, как будто собирался ответить такой же формулой вежливости, но не нашел ее, и закрыл рот снова.

Сев за стол, он достал из сумки ноутбук и, раскрыв его перед собой, порыскал глазами по экрану. Лена отвернулась и посмотрела в сад. Соседняя пара расплачивалась с официанткой, пытаясь добродушно и неловко шутить над ее бедной арифметикой.

– Хотите лимонада? – спросила Лена Ибисова, указывая на свой еще наполовину полный кувшин.

– А! – сказал он, как если бы вопрос требовал тщательного рассмотрения. – Там есть орехи?

– Я не думаю, – сказала Лена. – Это манговый лимонад. Очень вкусный.

– В манго есть косточки? – спросил он.

Лена подняла глаза к небу, пытаясь вспомнить.

– Кажется, нет. Есть ядовитая кожура, но ее счищают.

К ним подошла официантка, рассчитавшаяся наконец с соседним столиком. У нее было маленькое обезьянье лицо.

Ибисов еще раз подозрительно посмотрел на кувшин с лимонадом и попросил себе черный кофе.

– Без молока и без ореховых примесей, – добавил он. – У меня аллергия на молоко и на орехи. Я могу умереть.

– Мы вас спасем, – жизнерадостно пообещала официантка и почти вприпрыжку ускакала.

Ибисов выглядел лет на двадцать пять, хотя мог быть и старше. Лена осторожно изучала его лицо. Фиксированной пристальностью взгляда он напоминал свою тотемную птицу. Одновременно в этих же глазах Лене почудилось некоторое волнение.