К грядущему триумфу - Дэвид Вебер

Сэр Хандил Джиром поднял глаза от яичницы и нахмурился. В семьдесят шесть лет он предпочитал, чтобы его земные удобства не нарушались больше, чем он мог избежать, и его сын Лейнил знал это лучше, чем большинство. С другой стороны, из этого следовало, что он не ворвался бы в столовую без чертовски веской причины.

Одной мысли о «веской причине», которая могла заставить его сына ворваться, было достаточно, чтобы у сэра Хандила довольно резко пропал аппетит.

— Услышать что? — спросил он.

— У меня в кабинете ждут Андру и Жилберт Эштин. Они говорят, что видели броненосцы еретиков, — лицо сэра Хандила напряглось, и Лейнил мрачно кивнул. — Говорят, что видели все броненосцы еретиков, отец. Судя по всему, рассказывают о том большом ублюдке, о котором до нас доходили слухи, а не «просто» о тех, кто действует в Челмспорте.

— Ты говоришь, в твоем кабинете? — сэр Хандил уже отодвигал свой стул. — Ты уже послал сообщение майору?

— Конечно, я это сделал… Несмотря на все то хорошее, что это принесет, — мрачно сказал Лейнил.

Майор Сэмил Траскит осторожно выбрался из экипажа и надел на предплечья нарукавные манжеты своих костылей.

Ярко светило солнце, хотя воздух оставался прохладным, а утренний туман все еще висел над водами гавани Сент-Хааралд. В это время года он не был редкостью на берегу Долара, по крайней мере, в тихие утра, по всяком случае, так ему сказали. Это была его первая весна здесь, на острове Уайт-Рок, но он был готов поверить местным жителям на слово. И он уже достаточно насмотрелся на эти туманы, чтобы знать, что этот рассеется в течение следующего часа или около того, при условии, что не поднимется ветер и не рассеет его раньше.

Траскит был тем, кого его жена Матилда называла — с далеко не полным одобрением — «утренним человеком». Она сама, безусловно, не была им, но Траскит любил раннее утро, особенно сразу после рассвета, и когда-то давно он был выдающимся наездником — из тех, кто дорожил быстрой ездой на рассвете и кто никогда бы не сел в душный экипаж в такое великолепное утро, как это. Однако это было до того, как картечь еретиков оторвала ему обе ноги по колено во время неудачной атаки на Тесмар. Это был гребаный крысопаук, если он когда-либо его видел, и он был более чем немного озлоблен всем этим. Если уж на то пошло, он все еще оставался таким, хотя и пришел к выводу, что этот никчемный деснаирский кусок дерьма Харлесс, возможно, действительно оказал ему услугу… во всяком случае, в некотором роде. По крайней мере, он пропустил еще худшего крысопаука в лесу Киплинджир.

Только один офицер и шесть рядовых из первоначальных двухсот тридцати человек его пехотной роты вернулись домой из Киплинджира вместе с генералом Алверезом. Так что, возможно, Матилда с самого начала была права в том, что потеря ног была не самым худшим, что могло с ним случиться. Тем не менее, у него все еще были случайные дни, когда ему было трудно сохранять эмоциональную отстраненность по отношению ко всему. Тот факт, что теперь он обычно пользовался экипажем вместо одной из лошадей, которых любил, делал это еще более трудным, чем обычно, но сегодня утром это едва ли занимало центральное место в его заботах.

Сержант Паркинс слез со своего места рядом с кучером и демонстративно не мешал, пока майор приводил в порядок свои костыли. Жозэфат Паркинс долгое время работал с Траскитом. На самом деле, он был сержантом роты майора, и он тоже был серьезно ранен в Тесмаре — в основном потому, что был слишком занят, таща своего командира обратно в безопасное место, чтобы самому остаться вне линии огня. По крайней мере, он не потерял полностью ни одной части тела, отделавшись лишь ограниченным использованием левой руки, и Траскиту удалось удержать его, пока они оба выздоравливали. Однако ни один из них больше не принес бы заметной пользы в пехоте. Вот так Траскита перевели в артиллерию и назначили старшим офицером здесь, на острове Уайт-Рок, а Паркинс все еще был с ним в качестве старшего сержанта батареи и самозваного телохранителя. «Нянька», возможно, было бы ближе к истине, — часто думал Траскит, — хотя ни один из них никогда не был бы настолько грубым — или честным — чтобы использовать это слово.

До перевода ни один из них ни черта не знал об артиллерии, но с тех пор они усердно работали над восполнением дефицита своих знаний. Так уж получилось, что у них было на это время, поскольку их новая должность едва ли была одним из самых сложных заданий королевства Долар. Но обязанности все еще нужно было выполнять, рыбалка была неплохой, и, по крайней мере, где-то в августе он вернется домой к рождению третьего ребенка его и Матилды. Она старалась не слишком явно выражать свою благодарность за то, что получила его более или менее целым и невредимым — и, подумал он с нежной улыбкой, все еще… функциональным — и он не мог притворяться, что тоже не рад.

И, по крайней мере, он мог высвободить офицера с двумя здоровыми ногами для службы в армии Сиридан. Это было что-то.

Он заковылял по усыпанной щебнем дорожке к аккуратно побеленной ратуше. Городок Сент-Хааралд — на самом деле, по мнению Траскита, скорее хваленая деревня — обладал всей гражданской гордостью маленького городка, а ратуша была на самом деле претенциозной для общины, насчитывающей всего три тысячи душ. С другой стороны, здесь также располагался офис гильдии рыбаков острова Уайт-Рок, а Лейнил Джиром был мастером гильдии, а также мэром Сент-Хааралда. Траскит так и не смог понять, стал ли он мастером гильдии, потому что его избрали мэром, или его избрали мэром, потому что он был