История моей матери - Семен Бронин

- Это кто-то из ваших постарался,- без стеснения сказала Селеста, подойдя к парте, за которой сидела Рене, и таким тоном, что та даже вздрогнула: не прознала ли она что-нибудь.

- Почему наши? - выигрывая время, спросила она.

- Не парижане же. У нас народ спокойный живет. Обеспеченный.

- Да и мы не промах, сами-с-усами.- К Рене липли в последнее время такие обобщения.- Не бедствуем,- а Летиция, с которой она теперь сидела, сказала примирительно:

- Это из Сен-Дени кто-нибудь. У них там красная коммуна. Скоро на Париж войной пойдут - как Сен-Антуанское предместье. А Стен при них так - с боку-припеку,- и Рене молча поблагодарила ее за поддержку, намеренную или случайную...

9

Но еще больше шуму наделала эта история в рядах комсомола и партии.

Началось с того, что спустя день-другой Жан пришел домой позже обычного и рассказал по большому секрету, что в Париже кто-то перемалевал плакаты правых так, что они стали работать на красных. Руководство партии в восторге от этой затеи и ее исполнения, но не знает, кто за ней стоит - полагают, что кто-нибудь из Сен-Дени, потому что это их конец города и они склонны действовать на свой страх и риск, никого о том не оповещая. Жоржетты при разговоре, слава богу, не было: она готовила на кухне ужин, и Рене беспрепятственно поведала отчиму, чьих рук это дело, и приложила к сему список новоиспеченной юношеской секции, о которой Жан забыл и думать. Он изумился, не поверил, но она убедила его, рассказав подробности, которые невозможно выдумать. Отчим, не ожидавший от нее такой прыти, сильно озадачился и стал думать теперь над тем, как довести этот факт до сведения тех, кому это надо было знать, и утаить от всех прочих.

- Матери не говори ничего,- предостерег он в первую очередь.- Она нас за это не похвалит...

Он должен был сообщить о случившемся наверх по партийной инстанции: там горели желанием познакомиться с автором мистификации. Надо было отправляться в Сен-Дени, но отчим не захотел ехать сам и хвастать там подвигами падчерицы. В этом была бы какая-то излишняя родственность - к тому же он опасался, что Жоржетта пронюхает о его поездке и тогда он точно уж окажется в ее глазах виноватым. Поехал Ив. Он и в других подобных случаях служил связным между ячейкой и партийным руководством: Жан любил иметь дело с народом и, чем проще, тем лучше,- Ив, напротив, простых людей чурался и, будучи по натуре своей теоретиком, тяготел к мыслящей прослойке партии. Сам он пришел в восторг от случившегося и долго, с влажными от чувств глазами, смотрел на список из четырех (где Бернар совершенно незаслуженно числился на почетном втором месте). Он только пожурил Рене, с ласковой мягкостью в голосе: за то, что она взялась за дело одна, не посоветовавшись со старшими. Известно, однако, что наши недостатки - обратные стороны наших же достоинств: именно это своеволие и неосмотрительность и вызвали горячий отклик и безусловное одобрение обойденных ею старших товарищей - в самом деле, в кои-то веки внизу что-то сдвинулось, пришло в движение и чьими руками? Тех, кому от роду не было и шестнадцати.

Ив и Рене поехали вдвоем в Сен-Дени, где их ждали. В Сен-Дени уже не первый год подряд на выборах побеждали коммунисты: это был оазис коммунизма в одном из предместий Парижа среди капиталистической в остальном Франции. Мэрия ими контролировалась, и коммунисты здесь сильно отличались от остальных членов французской компартии, еще не достигших власти и не испытавших ее чар и влияния: соприкосновение и общение с ней делает людей, как известно, с одной стороны, взрослее, с другой - циничнее. Секретарь комсомольской организации Сен-Дени занимал одну из комнат в мэрии (противники партии успели обвинить ее в том, что она использует нецелевым образом муниципальные помещения, на что партия отвечала, что занимается в них не политической, а культурной деятельностью, входящую в компетенцию мэрии). Секретарь по фамилии Фоше, курчавый парень лет двадцати пяти, с хитрыми, лукавыми глазами, всегда готовый на розыгрыш и на иносказание, встретил Рене весело и насмешливо:

- Это та, что всем дулю показала? - спросил он Ива.- У нас от нее все в восторге. Дорио ее видеть хочет.- Дорио возглавлял коммунистов Сен-Дени и был восходящей звездой национального и даже мирового значения: его признавали в Коминтерне и побаивались в Политбюро Французской компартии.-Тут только об этой дуле и говорят. Предложили даже эмблему из нее сделать! - и засмеялся.

- Для партии? - Ив в кругу близких друзей и единомышленников терял всякую бдительность и забывал идейную строгость - раз допускал такого рода промахи. Фоше воззрился на него с удивлением.

- Ну уж! Для комсомола. Для партии - это чересчур. Да и для комсомола тоже...- И пояснил Рене: - Мы же власти добиваемся - представляешь: завоевали ее и что предлагаем рабочему классу? Такую эмблему? Лучше уж серп и молот.

- Их всегда дать можно? - невинно спросила та.

- Всегда,- эхом повторил тот и поглядел на нее с интересом.- Ты, я вижу, та еще штучка. Недаром дулю придумала. Она у тебя всегда в кармане?

- Это не я придумала. Про дулю.- Рене решила раз и навсегда решить вопрос об авторстве и восстановить справедливость.

- А кто же?

- Леон.

- А это кто?

- Художник, который рисовал ее.

- Любимая его тема? Он предложил, а ты взяла на вооружение. Значит, твоя идея. Наша задача - подбирать подобные перлы и пускать их в дело. Народ творит историю, но для нее нужны люди вроде нас с тобой, которые собирают идеи, как пчелы пыльцу с цветка, и претворяют затем в мед и сахар революции. Без этого она никогда не состоится. А сборщики эти, в свою очередь, должны быть собраны и сжаты в кулак - это и есть партия, которая живет народом и для него, но еще и является его руководителем...- и глянул выразительно, ставя точку в длинной тираде.- У тебя, Ив, дела какие-нибудь?

Ив понял намек, поднялся.

- Есть кое-что. Плакаты приехал забрать. Антимилитаристские.

- Осторожней с этим. Что тебе предлагают?

- "Руки прочь от Советской России".

- Это можно. А то у нас один влип недавно. На плакате было написано: "Солдат, бросай оружие!", а это, оказывается, преступление: нельзя оружие на землю бросать - за это срок дать могут. И призыв к этому подстрекательство: тоже подсудное дело. Они ж только ждут к чему придраться. А "руки прочь" -пожалуйста. Хоть лапы. Хотя на лапы могут и среагировать. Оставляй Рене: пусть она Дорио дожидается. Пусть, вообще, осмотрится. Может, ей еще сидеть здесь придется. Сколько тебе?

- Пятнадцать с половиной.

- Еще полгода - и выбирать можно. А можно и теперь накинуть. Если, конечно, возражать не будешь...

Ив ушел, и секретарь пригляделся к Рене:

- Чем ты занимаешься хоть?

- В лицее учусь. Здесь недалеко. Лицей Расина.

- В лицее Расина?! - удивился он.- Как же тебя там терпят?

- Они не знают, что я в ячейку хожу. Я в ней под фамилией Салью.

- По отчиму? Это ты ловко придумала. Может, тебя с самого начала по нелегалке пустить? Раз у тебя это так хорошо с ней получается?.. Хотя для этого-то, конечно, рано... А с отчимом у тебя какие отношения?

- Обычные.

- Отчим твой из другого теста. Этот выше не подымется. Он из тех, кто хорош только в драке. Бузить, других на это подбивать, людей мутить - это они умеют, а после захвата власти неизбежно становятся в оппозицию. Не могут иначе. Это и в России так, и у нас: не те масштабы, а проблемы одинаковые. Для правления нужны совсем другие люди, чем для бузы. Вроде вашего Ива: гибкие, которых можно мять как проволоку.

- Я думала, он упрямый.

- Ив? Это он с виду такой - жесткий и несгибаемый. Когда с чужими дело имеет. А свои что угодно из него лепят. И ты тоже подойдешь,- подбодрил он ее.- Только по другой причине. Ты умная, все поймешь - такие тоже нужны... А остальных всех менять нужно - и друзей, и союзников, и попутчиков. В этом трагедия всякой революции...

Как бы в подтверждение его слов в кабинет вошел еще один активист, круглый, покатистый, как колобок, и такой же лысый. Он был старше Фоше лет на десять, но это не сказывалось на их отношениях: это был союз равных. Пришедший подсел к столу - чтобы поделиться жгучей новостью, но из осторожности оглянулся на Рене.

- Не стесняйся: свои,- сказал секретарь.- Это Рене, та, что по Парижу дулю расклеила.- Новоприбывший уставился на девушку с недоверчивой иронией.-Это Фишю, Рене. Я Фоше, он Фишю - запомнить несложно. Что у тебя там?

Фишю повернулся к нему.

- Любэ подрался с Фонтенем. Прямо на заседании комиссии.

Секретарь удивился, но не преминул объяснить Рене:

- Оба - наши советники в муниципалитете. Проходили по единому списку... Фигурально, надеюсь?

- Какое там фигурально? Пришел бы я из-за этого! Прямо по фигуре: если в этом смысле, то фигурально. Глаз ему подбил - идет сюда жаловаться.

- Сюда зачем? Пусть в партийный суд обращается.

- Хочет сразу на Дорио выйти. Все знают ваши отношения.

Секретарь не обрадовался этому предпочтению.