Спроси свою совесть - Федор Андрианов

— Пошли? — нерешительно предложил он.

Ирина молча кивнула головой. Только сейчас Сергеев заметил, что идёт снег, первый снег новой зимы. Крупные снежинки словно рождались из воздуха в световых кругах уличных фонарей и мягко опускались на крыши домов, на мостовую, на воротники прохожих. На обочинах тротуара уже образовался белый воротничок, крыши домов тоже были белые.

Вышли на главную улицу. Встречных прохожих почти не было. Их всё реже обгоняли последние зрители из кинотеатра. Откуда-то, вероятно, из клуба, доносились приглушённые звуки духового оркестра. «Воскресенье, сегодня танцы», — догадался Сергеев. Он искоса посмотрел на молча идущую рядом Ирину. Лицо её, освещённое неясным светом фонаря, показалось ему печальным.

«Недовольна чем-то, — решил Иван про себя. — А, впрочем, чем ей довольной быть? Идёт с ней рядом болван и молчит, как столб. Женьку бы Курочкина сюда, он бы сейчас заболтал о поэзии, о звёздах».

Но представить Женьку на своём месте было почему-то неприятно, и он постарался думать о другом.

«А в самом деле, может, о звёздах заговорить? Во всех книгах влюблённые во время прогулок о звёздах говорят».

Он взглянул на небо. Тёмное, оно низко нависло над землёй, словно прикрыло её одеялом.

«Да, сегодня о звёздах не поговоришь. О чём же тогда? Разве о спутниках?»

— Ира, — смущенно начал он, — вот мы идём с тобой, а возможно, над нами в это время спутник пролетает.

Ирина насмешливо посмотрела на него.

— Может, ещё про погоду что-нибудь скажешь? Погода, мол, сегодня хорошая.

— А что, и в самом деле погода замечательная, — сконфуженно пробормотал Иван.

— Если у тебя других тем для разговора нет, лучше помолчи, — спокойно сказала Ира.

«Дурак ты, дурак! — ругал себя в душе Сергеев. — Не умеешь ты с девушками разговаривать! Поди, как весело ей с тобой!»

Затянувшееся молчание беспокоило его, и это было единственным, что нарушало его прекрасное настроение. Сам бы он был согласен идти вот так рядом с Ириной молча всю ночь, всю жизнь, вечность.

«А может быть, и ей так же хорошо сейчас? — робко мелькнула мысль, но он тут же возразил сам себе. — как же, хорошо! Девушки молчунов не любят!»

— Понравилась тебе картина? — спросил он, чтобы только не молчать.

— Не так чтобы очень, — пожала плечами Ирина и, чуть помолчав, в свою очередь спросила его: — а тебе?

— Понравилась! — горячо вырвалось у Ивана.

— Даже? — лукаво улыбнулась Ирина. — а ты хоть что-нибудь видел из этой картины?

«Значит, заметила, — бешено застучало сердце. — Заметила и… не сердится!»

— Ну, я пришла, — неожиданно остановилась Ира.

Сергеев словно впервые увидел её маленькую фигуру, серую шапочку, блестящие глаза, алые от свежего воздуха щёки и маленькие снежинки на чёрном воротнике её пальто. Она будто чего-то ждала, и Сергеев неуклюже топтался на месте.

«Вот сказать ей, сказать всё, — мелькнуло у него в голове, — что она самая хорошая, самая красивая, самая умная! Обидится, пожалуй, подумает, что насмехаюсь».

Ирина всё не уходила, и Сергеев решился.

— Знаешь, Ира, — медленно подбирая слова и не поднимая на неё глаз, начал он, — у меня ещё никогда в жизни такого хорошего вечера не было…

Ирина молчала. Иван взглянул на неё и тотчас опустил глаза. Робость снова овладела им. Как продолжать, он не знал.

— И вечер… И снег… И ты… — почему-то шёпотом закончил он.

— Не надо, Ваня. Помолчим, — так же тихо ответила Ирина, и они оба молча замерли, прислушиваясь к тишине. Никаких посторонних звуков, казалось, не долетало до них, каждый слышал только биение своего сердца. Сергеев робко нашёл руку Ирины, и она, не сопротивляясь, оставила её в его руке. А снег всё падал, мягкий, пушистый, первый снег.

«А говорят, любовь только весной приходит», — почему-то подумалось Ивану. Он посмотрел в лицо Ирины. Она стояла, запрокинув голову и глядя в низкое, тёмное небо. На её длинные ресницы тихо опустилась пушистая снежинка. Ирина моргнула, и снежинка слетела.

— Тебе не холодно? — озабоченно спросил Иван.

Ирина зажмурилась и молча покачала головой.

— Вот зима… А не весна… — негромко произнёс он.

Мысль была выражена довольно несвязно, но Ирина сразу поняла, что он хотел сказать. Она посмотрела на него снизу вверх, ласково улыбнулась и негромко пропела:

Всё равно весна придёт,Всё равно растает лёд…

И, внезапно рассмеявшись, она выдернула свою руку из руки Ивана и скрылась за калиткой. Он ошеломленно шагнул вслед за ней, но каблучки её ботинок уже застучали по ступенькам крыльца.

— До свидания, Ваня, — негромко донеслось до него из темноты.

— До свидания, Ира, — одними губами ответил он.

Стукнула дверь. Иван стоял, прижавшись к забору.

«Вот сейчас она вошла в дом, сняла шапочку, пальто, сейчас пройдет в комнату, зажжет свет». И в ту же секунду в окне домика загорелся свет.

«Завтра, завтра я её снова увижу!» — думал Иван, шагая к своему дому. В его ушах всё ещё звучала песенка, которую ему пропела Ирина.

Всё равно весна придёт,Всё равно растает лёд…Наше счастье к нам в окноПостучит всё равно! —

во все горло рявкнул Иван и засмеялся.

«Завтра, завтра!» — пело у него в душе. Ему казалось, что завтра всё изменится. Что именно и как именно — этого он не знал, но был твёрдо уверен, что по-старому их отношения с Ириной оставаться не могут.

Однако он ошибся: всё осталось по-старому. Когда он утром вошёл в класс, почти все десятиклассники были на своих местах. Сергеев сразу увидел Ирину. Она разговаривала с Ниной Черновой. Иван вспыхнул, но не отвёл глаз. Он ожидал, что Ирина сейчас взглянет на него и ласково улыбнётся, так, как улыбалась ему вчера. Но Ирина даже и не думала смотреть на него. Тогда Иван сам пошел к ней. Проходя мимо, он замедлил шаг и негромко сказал:

— Здравствуйте, девочки!

— Здравствуйте, — небрежно, как показалось Ивану, кивнула Ира и продолжала как ни в чём не бывало свой разговор с Ниной. Иван помедлил секунду, ожидая, что она всё-таки посмотрит на него и скажет что-нибудь, но так и не дождался. Ира не обращала на него никакого внимания. Вздохнув, Иван прошёл на своё место и уселся за парту.

«Что же было вчера? — растерянно думал он. — Или она нарочно играла, чтобы потом посмеяться надо мной?»

Подняв голову, он вдруг увидел, что Ирина направляется к нему. Мгновенно вспыхнув, он приподнялся ей навстречу.

— Сергеев, — неожиданно сухо и строго спросила Ирина, — ты почему сегодня опоздал на дежурство?

Краска залила ему лицо, и он, досадуя на себя за это смущение, грубовато ответил:

— Опоздал, вот и всё.

В самом деле, не мог же он ей объяснить, что когда собирался в школу, торопился, чтобы скорее увидеть её, неловко рванул рубашку и разорвал немного у воротника. Пришлось самому зашивать.

— А ещё член бюро, — всё так же сухо сказала Ирина. — Не забудь по крайней мере выполнить решение комсомольского собрания и после уроков убрать класс.

Она повернулась и, не дожидаясь ответа, пошла к группе девочек, собравшихся возле Лидки Нориной.

— Сделаем, — сердито буркнул ей в спину Сергеев, — обойдемся и без напоминаний!

Уроки тянулись, как никогда, томительно. Сергеев то злился в душе на Ирину за её непонятное поведение, то у него вдруг снова вспыхивала надежда, что вот сейчас она подойдёт к нему и скажет что-нибудь ласковое и значительное. Но Ирина всё не подходила.

«Может быть, она сердится за что-нибудь на меня? — думал Иван. — Но за что?»

Он терялся в догадках. Вот прозвенел последний звонок. Ирина собрала книги, встала из-за парты, пошла к дверям. Сергеев провожал её неотрывным взглядом, и она почувствовала этот взгляд. У самых дверей она обернулась и улыбнулась Ивану той самой улыбкой, которую он так ждал. Он даже зажмурился — так ослепительна была эта улыбка, а когда открыл глаза, Ирины в классе уже не было.

Сергеев оглянулся на Курочкина: не заметил ли тот улыбки, которую подарила ему Ирина. Но Женька критически рассматривал пол, который им предстояло мыть вместе с Иваном.

— И это всё нам убирать? — с некоторым страхом спросил Женька. — Какое же это самообслуживание? Не логично: мусорили все, а убирать должны только двое. Я лично за все уроки только вот эту бумажку бросил. Извольте, я готов её убрать. А остальное — простите, кто набросал, тот пусть сам и убирает!

— Сегодня мы за всех, завтра другие за нас, — примирительно произнёс Сергеев. — Брось попусту ворчать, старик. Тут и работы-то всего на полчаса. Посиди, а я пока сбегаю за ведром и тряпками.

Он выскочил за дверь, бегом спустился вниз по лестнице. Где-то в глубине души жила надежда, что Ирина задержалась внизу, в раздевалке. Иван уже жалел, что не сообразил выйти из класса сразу же вслед за ней. Внизу он быстрым взглядом окинул коридор, заглянул в раздевалку — Ирины нигде не было. Тогда он взял у технички веник, две тряпки, ведро и медленно, оглядываясь через каждые две ступени, поднялся в свой класс. Женька сидел на подоконнике и меланхолически посвистывал.