Хозяйка над бесами (СИ) - Мирра Слуцкая

— Убирайтесь! — Аглая повысила голос, — Вам на покой. Идите до конца дороги. Гой!

Она столько раз мечтала об этом! Заклинать зверей, ворожить в полную луну и властвовать над мертвыми. Теперь ей было грустно и противно. Из Того Мира к Аглае тянулись холодные руки. Она слышала, как бурчат от голода навьи животы. Ничего прекрасного в этом не было. Аглая утерла слезу.

— Вам в Навь. Улетайте и не возвращайтесь! Иначе Екатия осерчает. Гой!

И голоса пропали. Сквозь крону сосен пробился солнечный луч. Он растворил серую больную дымку. Он окутал могилу теплым светом, заискрились крупинки соли — и тела с платком загорелись нездешним огнем. Белоснежный дым поднялся над ямой. Огонь пожирал вышитые маки. Аглая задержала дыхание. Красиво.

От девок ничего не осталось. Даже маринкин платок истлел. Яма и яма, каких полно. Через день здесь проклюнется куст бересклета. Лишь знающий поймет, что когда-то на этой поляне совершили старый колдовской обряд — тризну об убитых.

Село, вопреки поминкам, ожило. На дворе слышались разговоры, кое-кто даже смеялся. Аглая вошла в парадные ворота. Она огляделась. Снаружи, примяв танину смородину, стоял длинный стол. Он ломился от яств — были здесь и расстегаи, и блины, и три огромных котла с кутьей. В углу сиял янтарным блеском ковш с квасом. Селяне подходили к кухне со скорбными лицами, а выходили с веселыми. Аглая заоглядывалась. Ей не хотелось, чтобы толпа ее обзывала. Марфы видно не было. Аглая приблизилась к столу. Сколько всего здесь на требу лежит. Русалка бы приняла такое угощение, это тебе не одно яйцо с куском хлеба.

— Что, нищенка, пришла поесть? — сказали Аглае в спину.

Марфа была тут как тут. Даже простой, старый сарафан не портил ее. Она сняла все украшения, только на груди болтался деревянный крест. Аглая отвела глаза.

— Хватит уже, — сказала Аглая, глядя на кусты смородины, — Довольно.

— Нет уж, — прошипела Мафра, — не хватит! Ты еще и брата моего убила. Говорят, ты там была, — Мафра повысила голос.

На них заоглядывались. Женщина с морщинистым лицом — Аглая не сразу признала в ней мать Петра — сделала Марфе знак рукой. Марфа не слушала. Она смотрела на Аглаю.

Марфа так ее и не простила, хотя столько лет прошло. Его звали Никита. Он и мухи не обидел за всю жизнь. После ярмарок он развозил по домам стариков. Он помогал вдовицам по хозяйству. Он однажды нашел в хлеву котят. Зима выдалась тяжелой, самим есть было нечего. Люди говорили, чтобы он утопил котят. А Никита до лета ловил им мышей. Ведь это несмышленыши, они не виноваты, что родились.

Никита ходил к Аглае с бабушкой. Вечерами они пили чай с травами. «Тебе надо уезжать, — раз за разом повторяла бабушка, — Ты слишком добр для этих мест, рано или поздно они тебя погубят»

Аглая злилась на бабушку. Та науськивала Никиту против Ольменовки. Порою Аглая боялась, что Никита больше не придет. Но он всегда возвращался с гостинцем или историей. Он дружил со всеми, и Марфа часто становилась героиней его баек. Аглая знала про нее, что она смелая, гордая и неглупая. Что у нее острый язык, который не жалит понапрасну. Аглая мечтала, что когда вырастет, станет похожей на Марфу.

Бабушка, слушая про Марфу, хмурилась. Уже потом Аглая поняла, что бабушке жаль было парня. Не по Сеньке шапка, не по Никите девчонка. Бабушка ошиблась. Уже на Параскееву Пятницу Никита гулял с Марфой под ручку. Кругом болтали о свадьбе.

Хотя эти места все-таки погубили Никиту. На Крещение Аглая прыгнула в прорубь. Омут закружил ее. Ногу свело. Аглая не успела испугаться, только удивилась. Вода сомкнулась над нею, как сыра земля.

Из воды Аглаю спас Никита. Сам он пошел ко дну, труп всплыл через три дня в черниговской проруби. С тех пор бабушка всегда ставила на Деды еще одну тарелку. «Это для Никиты, — говорила она, — он нам как родич»

Навеки Никите теперь быть с проклятыми.

Человек, который принес столько света, оставил после себя горюющую невесту. Которая не простила бы Аглаю и в час Страшного Суда.

— Что вы, девки, раскричались? Или стыд потеряли? — спросила Агафья. Это была нестарая еще крестьянка. Поговаривали, к ней ездит сам барин С. — Поостереглись бы. Особенно ты! — Агафья кивнула на Аглаю, — тебя здесь вообще быть не должно.

Другие молчали. Кто-то засмеялся у Аглаи за спиной. Таня, которая несла на стол зажаренных карасей, ойкнула. Караси упали в траву. На радость окрестным пестрым кошкам.

— Ей нужно уйти, прочь, — поддакнула Марфа, — Может, она заразная. Откуда нам знать?

— Это ты заразная, — выпалила Аглая, — До Никиты со сколькими гуляла, а?

Марфа побелела. Она схватила со стола кувшин и ударила им Аглаю. Та расхохоталась. Моченые ягоды разлетелись по столу. В нос ударил кисло-сладкий запах прошлогодней закваски.

— Утопить меня хочешь? Давай, чего ты!

Марфа взвыла. Она взяла вилку. С изогнутыми зубьями, сплющенная — вилка устремилась прямо к лицу Аглаи. Та отодвинулась. Она дернула на себя скатерть, миски поехали вниз.

— Прекратите! — крикнул кто-то. — Горе у людей!

— Горе? — рассмеялась Аглая, — Да Петр был чудовищем. Он бы убил свою жену за год. А вы бы просто смотрели. Как всегда делаете! Ваш ненаглядный Олег убил старую бабку! А кто-то про нее узнавать ходил? Как Никиты не стало, вы все в диких зверей превратились. Все вы прокляты! Прокляты!

Аглая увернулась от кулака Марфы. Пролезла под столом, подняла карася для серой кошки и побежала к калитке.

Вслед доносился гул. Никто ее не остановил.

***

Аглае было все равно, сожгут ли ольменовцы ее дом. Может, и убоятся. Серая кошка лежала в ногах. Ее глаза поблескивали, как зеленые камешки на дне реки. Над потолком вились белесые тени. Они Аглаю не трогали, потому она их тоже не тронула. Пускай летают. Когда Аглая закрыла глаза, изба никуда не делась. Все вокруг стало ярче и светлей. Из окна забило солнце. Весенние звуки донеслись до Аглаи. Звенела капель, псы выли, дети носились по двору. Дверь открылась. Бабушка кинула на топчан охапку молодых вербных веток. Она глянула на картину, что висела на стене. Картина называлась "Царица небесная". На ней красивая женщина в короне из двенадцати звезд выходила из леса. В руках она держала поводок с трехглавым псом. Одна голова скалилась, другая спала, а третья смотрела прямо на зрителя. Аглае люба была эта картина. Только она пропала после бабушкиной