Прокурор Никола - Вячеслав Белоусов

– Извольте, – кивнул, не задумываясь, Кравцов, взял в руки чашку, слегка дунул на нее и прихлебнул звучно, со вкусом.

Это оживило присутствие, все задвигались, потянулись за чашками, вдруг проголодавшись, за печеньем и кусочками крошечных пирожных в изящных вазочках.

Часы на стене, тоже словно осмелев, очнулись и благородно пробили десять.

– Сколько времени-то! – обернулся на них Игорушкин, громогласно удивился, – К середине дня уже!

– Два года будет, как виделись мельком, а пообщаться-то не привелось, – напомнил Кравцов и испытующе, серьезно посмотрел на архиепископа. – И здесь нелепость столкнула!

– Провидение Божие во всем, Борис Васильевич, – поправил старец прокурора ненавязчиво, мягко, едва слышно, не прикасаясь к чаю. – Господь один ведает пути наши. Нам только следовать им, не перечить.

– Да кабы знать! – Игорушкин хохотнул ненароком, на весь кабинет, от души. – Я б соломинки вчерась подстелил!..

Все снова задвигались, потянулись за угощением, застучали чашками. Шаламов незаметно под столом толкнул ногой Ковшова, скосив глаза на архиепископа:

– А ничего мужик, а?

– Солидный, – согласился Данила.

– Мне хотелось бы обратить ваше внимание на следующее, – возвратился к начальным своим словам старец. – Мы вот вас дожидаючи, Борис Васильевич, с любезным Виктором Антоновичем…

Архиепископ повернулся к сидящему рядом с ним Колосухину, кивнул ему слегка черной шапочкой с сияющим крестом, даже прикоснулся пальчиками сухой ладошки к рукаву его строгого кителя с внушительными петлицами в звездочках:

– Он разделил мои воззрения. И мне это радостно. Слуга закона иначе думать не должен. Прав не имеет.

– Интересно, – Кравцов улыбнулся Колосухину. – Любопытно услышать?

Колосухин слегка заерзал на жестком высоком стуле, заворочал шеей, высвобождая ее из неудобного стискивающего воротника рубахи, даже короткую гримасу изобразил незаметно.

– Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от закона[10], друзья мои, – архиепископ Иларион привстал и даже поднял правую руку, согнув ее, будто благословляя всех в кабинете. – Зависеть только от закона! Вам ли не понять и не помнить суть сию?

– А с происшедшим вчера это как-то связано? – тут же оглядел всех Кравцов. – Я в курсе событий, владыка.

– Надеюсь, напрямую – нет, – уловил беспокойство прокурора архиепископ. – Я не имею пока никаких претензий к присутствующим. Наоборот, визит мой обусловлен собственными тревогами и почти полным неведением.

– А как вы смотрите, владыка, если мы вместе послушаем людей, непосредственно побывавших на месте происшествия? – вдруг пристально взглянул Кравцов на Ковшова и Шаламова и, пробуравив их взором, обернулся к Игорушкину. – Как, Николай Петрович?

– Я не против, – смутился тот, глянул на Колосухина – заместитель слегка кивнул. – Единственное, дело еще не возбудили… Мне еще, признаться, толком-то не докладывали…

– Вот и услышите доклад. – Кравцов был настроен решительно и для себя, видимо, вполне определился.

«Некстати повеселил его Михалыч этим злосчастным манекеном. Ох, некстати!» – зашевелилась, забегала назойливая мыслишка у Ковшова, он напрягся, глянул на Шаламова, тот – на него кроликом, с острой тревогой в глазах. Тихо шепнул:

– Федьку припомнит сейчас! Если что, начинать тебе, Данила.

Кравцов, однако, уставился на криминалиста:

– Готовы?

Тот совсем съежился.

– Можно мне? – вскочил Ковшов.

– Ну что же… – Кравцов перевел жесткое лицо на него. – Послушаем, Николай Петрович, заместителя начальника следственного отдела?

– Данила Павлович, – подсказал Игорушкин, досадуя неизвестно на кого.

– Вот, вот, – скомандовал Кравцов. – Пожалуйста, Данила Павлович.

Ковшов взглянул на безоблачное небо за окном. До чего благостно день начинался! Отоспаться удалось. Очаровашка с кофе подоспела. И солнышко, и ветерок в спину… А сейчас? Несколько часов прошло. Всего – ничего. И все скукожилось. Жарковато даже. Рубашка на спине повлажнела… Не любит прокурор области кондиционеры! Новые это игрушки для него. Греметь начинают через месяц-два. Азербайджанские. Баку штампует. Качество не то. Обычно Ирэн, длинноногая секретарша, вентилятор ставит шефу. Он доволен, не мечет гром и молнии на подвернувшихся под руку подчиненных. Но сегодня Ирэн подняли, как по тревоге. Когда она в выходные здесь появлялась! А тут забегала, столы накрывая. Позабыла про вентилятор. Страдай теперь! Но это еще не все. Это только начинается…

– Данила Павлович! – Кравцов допил чай, брякнул чашкой по блюдцу.

– Данила! – толкнул ногой Шаламов, заволновавшись. – Ты чего?

Ковшов глубоко вздохнул, как водолаз последний раз перед тем, как ахнуться на дно, и начал:

– Если все, что произошло вчера, обобщить, мне представляется ситуация подобная той, которую в уголовном праве мы называем эксцессом исполнителя.

– Наукой занимается хлопец? – склонился Кравцов к Игорушкину, кивнув на докладчика. – В аспирантуре?

– Не знаю, – смутился тот, – да нет вроде.

– Причем заметим: и с той, и с другой, и с третьей стороны, – продолжал Ковшов, – пропавший без вести священник, я буду так называть отца Ефимия, должен был встретиться с неизвестным лицом. Обозначим его…

– Совратитель! – подсказал, не сдержавшись, архиепископ Иларион, всем телом развернувшись к Ковшову, и даже стул передвинул поудобнее. – Злодей!

– Пусть будет по-вашему – злодей, – быстро согласился Ковшов со старцем. – Итак, злодей совершает действия, о которых сам не догадывался и уж, конечно, не планировал. Почему я так думаю? Потому что собирайся убивать, не стал бы он этого делать в таком опасном и многолюдном месте и уж, конечно, не оставил бы отпечатков пальцев на орудии преступления.

Ковшов прервался, бросил взгляд на Шаламова:

– Михалыч?..

Шаламов был готов и уже выложил на стол, отодвинув блюдце, вместительный короб, из которого извлек и представил всем, как факир на обозрение, сверкающий длинным тонким лезвием нож, держа его сверху и снизу кончиками пальцев.

– Однако оговорюсь, – Ковшов подал команду приятелю, чтобы тот очистил стол. – Это версия оперативников. Трупа пока нет.

Шаламов сел на место, убрав короб на колени. Ковшов перевел дух. Кравцов подпер подбородок кулаком.

– Эпизод тот же, – продолжал докладчик. – Версия?.. Назовем ее…

Все молчали. Не подсказывал и архиепископ.

– Назовем ее…

– Монаха! – высунулся Шаламов.

– Да. Взгляд со стороны отца Ефимия. Или, как я назвал его, священника.

Архиепископ Иларион добро кивнул Ковшову, посветлел глазами.

– Несомненно, священник хорошо понимал, что встреча с черными кладоискателями ему смертельно опасна. Но он на нее согласился. Следовательно, она ему была нужна не меньше, чем жизнь. Уцелел вот этот клочок. Михалыч?..

Шаламов снова подскочил, выложил на стол короб поменьше, раскрыл, сунув Ковшову прозрачную пластинку с упакованным в нее клочком бумаги.

– Здесь остатки карты, может быть, схемы?.. – Ковшов протянул пластинку Кравцову. – Пока неизвестно. Однозначно – это имеет отношение к встрече священника с незнакомцем. На пергаменте кровь, явно он порван, вторая часть отсутствует. Вероятно, осталась в руках убийцы. Однако, со слов оперативника, осуществлявшего наблюдение за священником, борьбы он не заметил.

– Пергамент весь залит кровью, – повертев пластинку, Кравцов протянул ее Игорушкину. – Удалось что-нибудь прочитать?

– Предварительно посмотрели, – ответил Ковшов, – но, как говорится, бегом. Кровь человека – это однозначно. Там различим рисунок или план какой-то с текстом в несколько строчек. Необходимы специальные исследования. Напрашивается версия – это информация о тайнике. Возможно, то, ради чего намечалась встреча, из-за чего совершено убийство…

– И вообще, весь сыр-бор! – резко и громко завершил за подчиненного Игорушкин.

Воцарилось молчание.

– Поиски пропавшего без вести ничего не дали. Но оперативная группа столкнулась с непредвиденными обстоятельствами. – Ковшов заинтриговал всех, особенно заволновался архиепископ.

– Живой или мертвый, но отец Ефимий исчез в подземелье. – Ковшов замолчал, задумался. – С утра техники, привлеченные майором Серковым, работают над секретом тайника в склепе, где ниша оказалась с двойным дном. Далее предстоит задача исследования самих подземелий, о которых нам ничего не известно.

– Откуда взялись эти подземелья? – засокрушался Игорушкин. – Нигде о них не писалось? Не заикался никто? Свалились на нашу голову!

– У вас все? – спросил Кравцов Ковшова.

Тот кивнул.

– Присаживайтесь.

– Ну, что скажете? – окинул всех сидящих за столом Кравцов. – Загадочные, я бы сказал, события у вас разворачиваются! Прямо сказки про Али-бабу и сорок разбойников!