Тайна еврейского года - Ицхак Шнайдер

меняет духовное строение человека или в лучшую сторону, или, не дай Б-г, наоборот. Вначале, когда египтяне пришли к фараону с предложением предпринять что-то против евреев, фараон отказался и стал их упрекать: «Вспомните, как нам помог Йосеф». После этого, его отстранили от престола на три месяца. И тогда он перестал сопротивляться и возглавил происки против евреев. Потом начались удары Вс-вышнего по Египту, но фараон упрямствовал в своем нежелании подчиниться Вс-вышнему и отпустить евреев. И, тем самым, как и при любом другом неправильном поступке, он понижал свою духовность. И, в конце концов, он довел себя до ситуации, когда потерял свободу выбора. Мудрецы учат это из слов «Отягчилось сердце фараона» (кавед лев паро): сердце фараона «превратилось» в печень (кавед означает также и печень). Эти три органа: мозг, сердце и печень – соединяют духовные уровни человека. В печени много крови, это самый низкий, телесный уровень, который называется нефеш, в котором находятся все вожделения, гормоны, низменные страсти[14]. В сердце находятся желания, эмоции более высокого плана, там находится источник гордыни и чувства собственного достоинства. В сердце происходит выбор на уровне руаха. А мозг, чистый интеллект, совершенно объективен. Об этом знали даже философы. Но человек может выбрать и отключить свой интеллект от участия в повседневной жизни. Имеется в виду, отключить холодные, не привязанные к желаниям рассуждения, а использовать интеллект только как средство для достижения своих целей. Например, то, что делали греки. В беседе о Хануке будет сказано, что греки в своих философских изысканиях дошли до очень высоких уровней познания. И в то же время они лгали, себе и другим, чтобы разум не мешал телесным наслаждениям. Они были нечиствивцами и делали это преднамеренно.

Нечто подобное произошло с нашим народом. Мидраш сообщает, что частичное порабощение началось со смертью Яакова. Но тогда оно было почти неощутимо, только «закрыли выезд». И только когда умерли дети Яакова, началось рабство. Виленский гаон пишет, что человек несет на себе духовные пороки, порожденные грехами его родителей. А если он гильгуль (следующее воплощение), то и грехами его предыдущего существования. Это очень важное правило для понимания всей истории вообще, почему человечество становится все хуже и хуже. Это также объясняет, почему евреи в поколении Моше уже не имели выбора.

Надо знать, что, на самом деле, нет смысла разделять между внешним и внутренним йецер а-ра (дурным побуждением). Вся наша жизнь состоит из испытаний. У каждой секунды своя задача: преодолеть определенные испытания и заработать награду в Будущем мире. Нет никакой разницы, вызвано ли это испытание какими-то внешними условиями, или тело само по себе желает каких-то неправильных вещей. В любом случае, это один и тот же процесс: в конце концов тело желает дурного. Если человек ему подчиняется, то губит свою духовность.

Так было и в Египте. С одной стороны, началось порабощение с его испытаниями, с другой стороны, потомки Яакова сами вели себя недостойно. Написано в мидраше, что евреи стали приближаться к египтянам, ходить на их праздники, интересоваться их культурой, постепенно перестали делать обрезание. С одной стороны, они еще помнили учение сыновей Яакова, знали истину. Среди них были левиты, которые учили Тору, то есть им всегда было понятно, где находится критерий, что такое хорошо и что такое плохо. Несмотря на это, они сознательно приближались к египтянам, сознавая пагубность этого. Тем самым, они дошли до уровня, когда выбор исчез.

Теоретически, каждый человек может лишиться выбора, если осознанно идет неправильным путем. Честно говоря, мы вообще не знаем, у кого он есть из тех, кто нас окружает, и на каком уровне. Однако, в «Нефеш а-хаим» написано, что после получения Торы, даже после самых больших грехов, пока еврей жив, у него еще остается какая-то свобода выбора. И ни в коем случае нельзя отчаиваться, ни по отношению к себе самому, не по отношению к другим евреям.

Теперь, после получения Торы, всегда есть возможность сделать тшуву. Рав Хаим из Воложина пишет в «Нефеш а-хаим», что даже карет (отсечение души), самое страшное наказание Торы, не означает полного отсечения. И даже в самой плохой духовной ситуации нужно стремиться сделать тшуву. Например, царь Менаше вел себя отвратительно: поставил идолов в Храме, глумился над самой Торой, открыто воевал со Вс-вышним. Это было не просто вожделение, он делал сознательно идеологические грехи. Тем не менее, когда ему было совсем плохо, он воззвал ко всем своим идолам. Понятно, никто не помог. Тогда он вспомнил, что когда-то отец учил его, что никогда не нужно отчаиваться, и Вс-вышний всегда может помочь. Он повел себя не очень красиво даже в этот момент, сказав, что если я Его позову, и Он мне ответит, то тогда Он – Б-г (а если нет – то это тоже ничего, не дай Б-г). И, несмотря на то, что, вроде бы, такому нечестивцу не полагалось помощи, Вс-вышний его услышал и, по каким-то своим причинам, принял его молитву.

Тшува «евсека»

Когда-то я попросил у моего учителя, рава Ицхак Зильбера заль благословление для одного еврея, женатого на нееврейке, чтобы он сделал тшуву. Рав сказал: «Пойдем, я тебе пожелаю. Я желаю это второй раз в жизни. Первый раз я пожелал одному еврею и это сбылось». И рассказал мне потрясающую историю.

Когда он был в тюрьме, то он собрал группу евреев, которые согласились соблюдать Песах. Его жена, великая праведница, заль рискуя жизнью, принесла мацу в тюрьму. А еще приносила последние деньги, чтобы рав Ицхак мог покупать что-нибудь к маце для тех евреев. Однако на 8-й день маца закончилась, а купить картошку ему не удалось. И тогда, его группа отказалась не есть хлеб, несмотря на все его уговоры – мол, 8-й день – это только постановление мудрецов. А быть обессиленным из-за голода в тюрьме опасно. Но вот чудо, вдруг все приходят и говорят: «Мы еще не ели хлеб. Мы хотим, чтобы ты сказал с нами изкор[15]. Мы не хотим произносить его ртом, евшим квасное в Песах».

Он сказал мне: «Как ты думаешь, я торопился, или не очень?» Понятно, что он читал изкор медленно, нараспев, как профессиональный кантор, со всеми мелодиями, чтобы оттянуть время до завтрака с хлебом. И тут к нему подошел один человек и спросил: ты прочитаешь со мной изкор? Рав Ицхак его не знал, но разговор шел на идиш. Он ответил: а почему нет? Мои отец и мать, каждый по-отдельности, когда умирали,