«Я, может быть, очень был бы рад умереть» - Руй Кардозу Мартинш

… вы слышали, что дочь Ф. собирается бросить сына С., потому что уже снюхалась с сыном Б., тшшшш, не говори мне, да, да, серьёзно, я уже знал, или скорее, подозревал, а сын С. с каждым разом всё больше спивается, вот куда это ведёт, но это всё её вина, почему её, тогда почему сын С. пьёт, почему, потому что он алкаш, который никогда ничего не делал в своей жизни, ал-каш, клал он на всё с высокой колокольни попопо-попопо, даже не разберёшь, что он бормочет, не согласен, он только и ждёт, что отец отдаст ему землю и магазин, я думаю, проблема в том, что ему не повезло, просто не повезло, ok, тогда зачем он поехал учиться в Лиссабон? а он действительно закончил учёбу или только закончил опустошать стаканы, теперь-то что, другой пример, вот дочь А. убедила отца, что учится на последнем курсе и уже заканчивает факультет и не знаю что ещё, а сама даже на второй курс не перешла, не уходи от разговора, а теперь гуляет по городу как ни в чём не бывало, ещё кофе, пожалуйста, хм, я попросил ещё кофе, ты будешь, нет, я хочу покурить, есть зажигалка, итак, дочь А., оп-ля, извините, но мы говорили о дочке Ф., ради Бога, извини, ты прав и…

Как-то раз один коммивояжёр провёл целый день в Куртисе, рассказывая о своих сексуальных подвигах в регионах Бейраша. Его жизнь была одной длинной любовной историей, прихотливо извивающейся как сама Тежу, но к северу от Тежу, среди влюблённых женщин, которых, по его словам, он только и делал, что жарил. Здесь у него была брюнетка, там рыжая, а на севере – натуральная блондинка с сертификатом подлинности на лейбле внизу, друзья никогда не знали, сколько их было на самом деле. На казённом диване он сначала расстёгивал молнию на сумке с товарами, например, ручной пылесос 50 Вт переменного/постоянного тока, затем расстёгивал молнию на брюках и начинал обрабатывать клиенток электрическим, региональным способом

– … он встал на Верхней Бейре, он встал на Нижней Бейрея… но в конце того дня одно случилось по-настоящему: он вернулся домой, а у жены в шкафу оказался голый мужчина, потеющий среди его галстуков, тогда он выстрелил в него, но так как у него не было такого опыта обращаться с оружием, как с ручными пылесосами, то он не попал ему в голову, а только задел плечо, и парень подал на него в суд.

Возвращение домой было самой неудачной поездкой коммивояжёра.

… ты прав, вот так новости, тссс, чёрт, обжёгся кофе, чашка раскалённая, ладно, возвращаясь к разговору о дочери Ф., извини, но она корова, бабы стали хуже мужиков, чёрт возьми, мне только жаль пацанов, бедняжки, с каждым днём напоминают цыган, никто о них не заботится, в холодильнике пусто, постой, постой, я смотрю, ты тоже не знаешь самое невероятное, что это, вы даже понятия не имеете, скажи ещё, что я должен пойти работать, а я тоже не могу потратить целый день, они втроём всё ещё ладят, что рогоносец знает, а всё равно якшается с тем парнем, да они даже ужинать пошли все втроём, как будто ничего и не было, поверить не могу, да, да, всех троих видели в То Мария да Серра в субботу вечером, кто их видел, поверьте мне, это правда, хе, хе, они ели жареную корейку, зашибись, двое едят одни и те же ляжки хи, хи, хи, хи, с жареной картошкой, что за чёрт, эх, эх, эх, ух, ух, ух, ух, вот это пошлость, слушайте, слушайте, слушайте, вы не поверите, она там, вон идёт, кто, ОНА, дочь Ф., серьёзно, серьёзно и одна, смотрите, юбка какая, смотри, вот так ноги, мать моя женщина, ай, сейчас войдёт, он правильно делает, кто, сын Б., она горячая, да, хороша каждый день и он знает, что она хороша, но ты точно уверен, что всё это правда, тогда почему ты её не спросишь, ты больной, уау, пойду поздороваюсь…

– Добрый день, как Ваши дела?

Не обращай внимание, что они болтают. Провинция – это ветряная мельница, недоделанная и непредсказуемая. Это противоположность моря в непогоду: спокойствие только на поверхности волн, а в глубине, где плавают рыбы, всё бурлит.

Но женщины в своих залакированных касках-причёсках, днём ведут добропорядочные разговоры, потягивая в тени некрепкий кофе с лимоном. Некоторые из этих разговоров стали старинными виньетками, как тот, когда одна дама посмотрела первую эротическую комедию, показанную по телевидению, это был жёсткий выброс сисек и на аудиовизуальную португальскую продукцию, и на проповеди Епископа, и в Кафе Куртиса.

– Вы видели это бесстыдство? Когда всё это закончилось, мне стало плохо.

– Но Вы досмотрели её до конца?

Чистый и зацикленный мир: четыре дамы изобрели карусельный пирог дипломатии. Одна испекла пирог и вручила его другой в знак благодарности, та передала пирог третьей по случаю праздника, третья не подала его на стол и, так как должна была пирог одной своей коллеге, вручила его ей, сказав, что она сама испекла, а коллега, в итоге, подумала, что нужно сделать что-то приятное другой своей подруге, пирог с прицелом на будущее. Правда в том, что этот дерьмовый пирог прошёл четыре круга по четырём холодильникам за четыре дня, с каждой передачей сахарная глазурь черствела, яичные белки чернели, запах миндаля улетучивался, чтобы, в конце концов, вновь войти в дом той самой дамы, которая его изначально испекла и которая, из-за диабета, не смогла его съесть, хотя и съела бы, наши дамы с диабетом едят сладости, пока не ослепнут или им не ампутируют ноги.

– Надеюсь, Вам понравится, дона Наталия, у меня плохо получается жжёный сахар.

– Дорогая, возьмите наперон, он, кстати, не мой. К тому же, в единственном экземпляре.

Вселенная, которая расширяется и сжимается, как пятно от чашки на столе в кафе. Есть женщины – настоящие пробки, с толстой кожей даже на голове, это эпидемия слоновьей болезни ног.

Знаешь, что мне сейчас хочется сделать: покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Какой нетерпеливый! А пусть бы всё взлетело на воздух.

Засунь руку в карман куртки. Шишка холодная. Ощущение холода на ладони успокаивает, достаточно одной части тела, чтобы изменить температуру.

– Не могу, не могу.

Зимой, если у тебя много одеял на кровати, ты поднимаешь их снизу и высовываешь голую ногу на холод: одна