Мир богов. Книга 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

После моего приснопамятного визита к его родителям Алекс три дня безвылазно сидел дома и объяснялся со мной на предмет, почему он всё это время молчал о том, что у него есть ещё один сын. Я не особо лезла в бутылку; в конце концов, до нашей женитьбы он имел полное право спать с кем угодно. И ребёнка ему нельзя вменить в вину. Наши женщины не имеют привычки спрашивать мужчин по поводу потомства. Как правило, залетела, посоветовалась с мамой и родила, а затем: «Получи и распишись, дорогой!», уверенная, что теперь-то «дорогой» никуда не денется, даже если женитьба не входила в его планы, о чём он неоднократно предупреждал.

Короче, Савенкова пытались подловить на ребёнка. Не знаю, на что рассчитывала девица, — ведь ясно, что он не из тех, кого можно к чему-либо принудить.

Алекс, несмотря на молодость лет и давление родителей, отказался не только жениться, но и не признал ребёнка. Когда ему надоело видеть укоризненные взгляды отца и слушать попрёки матери, причитающей как ему хватает совести бросить родную кровиночку, он ушёл с родительского подворья и начал самостоятельную жизнь. Естественно, при его характере и деловой хватке он быстро пошёл в гору. Так что благодаря ему родители катались как сыр в масле. Вот только они не отказались от мысли женить его на матери старшего внука — даже после того, как у Алекса появилась семья и родились Егорка с Ильюшкой. В общем, рассказ мужа вбил ещё один гвоздь в гроб моих отношений со старшими Савенковыми.

Глава 10

Убедившись, что со мной всё в порядке, Алекс вновь уехал по делам, и я осталась одна с детьми; на этот раз он клятвенно обещал найти нам няньку.

На следующий день после его отъезда выяснилось, что не только я, но и Фандора не позабыла обо мне. Открылось это поздно вечером, когда я легла спать и даже успела задремать.

Не знаю, что именно заставило меня открыть глаза, но уверена, что не чувство опасности. Хочу заметить, я ни мгновения не сомневалась в реальности Алконост: физически здоровый человек никогда не путает сон и явь. Так что при виде двойняшки, стоящей у кровати, столько разом всколыхнулось в душе, что не передать словами! Там была даже радость, как бы это глупо ни звучало. Правда, при воспоминании о близнецах, спящих по соседству, сантименты тут же испарились, и я пытливо глянула на незваную гостью.

— Какого чёрта ты здесь забыла?

— Вставай! — двойняшка сорвала с меня одеяло и швырнула его на пол. — Живо собирайся!

Что ж, здесь ничего не изменилось, сволочная сестрица была в своём репертуаре.

— Ага! Уже бегу и падаю, — проворчала я и, сев, притворно зевнула.

Двойняшка не обманула моих ожиданий. Вознамерившись вцепиться мне волосы, она ринулась вперёд, но напоролась на мой кулак и отлетела прочь, после чего мы как встарь схватились в рукопашной, и где-то минут десять мутузили друг друга. К счастью, везение было на моей стороне. Вывернувшись из удушающего захвата, я оседлала двойняшку и с силой сжала пальцы на её горле. Она хрипела и цеплялась за мои руки, но я не ослабляла хватки, — ведь я с самого начала настроилась её убить. Плевать мне, что мы сёстры, она угроза для моих детей.

Время шло, а я всё никак не могла задушить Алконост. У меня самой застучала кровь в висках, а пальцы онемели от неимоверного напряжения, но она по-прежнему билась в судорогах; и вообще, меня не покидало ощущение, что я сжимаю шею не человека, а пластмассовой куклы. Я уж было запаниковала, но, слава богу, двойняшка потеряла сознание и обмякла. Чтобы она не отжила, я вознамерилась свернуть ей шею, и тут раздалось предупреждающее рычание.

Преисполненная недобрых предчувствий я медленно обернулась.

Это был тот самый чёрный пёс, который повстречался нам с Василисой по дороге к родителям Алекса. Он стоял над Егоркой и с негромким рычанием скалил зубы. Самое неприятное заключалось в том, что в глазах пса, устремлённых на меня, горели красные огоньки.

Понятно, сволочная сестрица подстраховалась и привела с собой дьявольскую тварь. Если я её убью, пёс убьёт моего сына. Я с ненавистью глянула на двойняшку, лежащую без сознания.

«Пошёл вон!» — прорычала я, но пёс не сдвинулся с места. Тогда я схватила Алконост за волосы, и когда он снова зарычал, добавила: «Если ты причинишь хоть малейший вред моему сыну, я порву её на кусочки, ты понял?»

Пёс кивнул. Он аккуратно поднял спящего малыша и, приблизившись ко мне, положил его у моих ног; а затем, как ни в чём не бывало, уселся на задницу и уставился на меня вопросительным взглядом. Я отшвырнула двойняшку и, схватив сына, прижала его к груди. Тем временем сволочная сестрица успела отжить и, горя местью, бросилась ко мне, но пёс был начеку и со злобным рычанием преградил ей путь.

Понятно, это не враг, а посредник. Немного успокоившись, я положила спящего Егорку на кровать и, накрыв его одеялом, повернулась к двойняшке — болезненно морщась, она массировала покрасневшую шею. «Так тебе и надо, сучка! А то привыкла, что все стелются перед тобой», — со злобным удовлетворением подумала я, видя, что она больше не рвётся в бой. Видимо, сеанс удушения заставил её образумиться.

— Даже не думай! Тронешь его и тебе не жить, — предупредила я, заметив, что она смотрит на Егорку, хотя мне показалось, что это было просто любопытство, и она ничего не злоумышляла против моего сына.

— Не убьёшь! Я тебя сильней! — попробовала блефовать двойняшка, да только меня не проведёшь.

— На Земле нет магии. Здесь ты простая смертная. Хочешь убедиться в этом? — я прищурила глаза, и двойняшка напряжённо сглотнула. Гляди-ка до чего дошло! Кажется, мне удалось запугать сволочную сестрицу. Чёрт! Аж совесть стала заедать. Ну нет, меня на жалость не купишь!

— Я так понимаю, вашей семейке снова что-то нужно от меня. Что молчишь? Говори!

Двойняшка плюхнулась на пуф у трюмо, и устало сгорбилась.

— Зачем? Тебе же наплевать на нас! — с неожиданной горечью выпалила она.

Гляди, как заговорила! Не иначе у них действительно что-то произошло, причём из ряда вон, если им понадобилась моя помощь.

— Не ори! Разбудишь мне сына, — сказала я ровным тоном.

— Извини.

Извини? И это после того, как я чуть её не убила? Сев на прикроватную скамью, я смерила двойняшку внимательным взглядом. Не знаю, что произошло, но она действительно расстроена.

— Золотой император не рассчитал силы, и война пошла не так, как он планировал? Никак олимпийцы накостыляли ему по шее? — предположила я.

Алконост вскинула голову и бросила на меня насторожённый взгляд.

— Откуда ты знаешь?

— Тоже мне, откровение волхвам! — фыркнула я. — Перед тем как я счастливо убралась от вас, на Фандоре уже сложилась взрывоопасная обстановка. Лишь дурак не понял бы, что олимпийцы рано или поздно объявят вам войну.

— Я не знала.

Ну и дура, хотела я сказать, но промолчала. К тому же не хотелось снова драться с этой ненормальной. Не дай бог, в пылу нашей схватки Егорка повторит судьбу злосчастной хохотушки. Я этого себе никогда не прощу.

— Как там мама? — спросила я, преодолев внутреннее сопротивление.

— Переживает за отца, — буркнула Алконост.

— Ладно, спрошу ещё раз: что вам нужно?

— Чтобы ты вернулась на Фандору, — последовал неохотный ответ.

— Переформулирую вопрос: какую жертву вы ждёте от меня на этот раз? — я глянула на пса, который внимательно нас слушал, и по спине прошёл холодок. — Сразу же предупреждаю, больше вы не запихаете меня в Тартар. Ни под каким предлогом.

Оклемавшаяся двойняшка смерила меня злорадным взглядом.

— Трусишь, да?

— Посиди там, и узнаешь.

— Чего-то не хочется, — поскучнела она.

— Ах, да! Теперь вы враги Аиду. Так что он с удовольствием выделит тебе местечко в своём привилегированном аду, и вряд ли это будут царские хоромы, как у меня.

— Нашла чем хвастаться.

— Ближе к делу! — рыкнула я и склонилась над на Егоркой, который захныкал во сне. «Тихо, котёнок! Мама на тебя не сердится», — мысленно сказала я сынишке и, чтобы ему было теплей, подоткнула одеяло. Егорка успокоился и, выпростав ручки, снова спокойно задышал. Вот и славно! Спи, моё сокровище, и ни о чём не беспокойся; так или иначе, но я избавлюсь от твоей тётки.