Мир богов. Книга 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

МИР БОГОВ — 2

Глава 1

Когда Сирин сбежала, Вифания, как стоглазый Аргус, следила за второй дочерью. Тем не менее, несмотря на боязнь, что Алконост тоже сбежит, она не давала ей никаких поблажек. Стоило избалованной принцессе провиниться — что происходило по нескольку раз на дню — и наказание следовало незамедлительно. Как правило, Вифания ограничивалась нотацией о том, как должны вести себя воспитанные девушки, но иногда она выходила из себя и тогда Алконост запирали в комнате, а в особо злостных случаях оставляли без питья и еды.

Около года мать и дочь испытывали друг друга на прочность. И вот однажды, когда за один лишь косой взгляд Алконост избила девушку-служанку, а затем в одном платье выгнала её на мороз, Вифания залепила дочери пощёчину, и приказала слугам запереть её в сарае, чтобы она на собственной шкуре прочувствовала, что такое холод.

Наутро Алконост, по-прежнему находящаяся в смертном теле, окоченела настолько, что не на шутку испугалась. Но когда Вифания потребовала, чтобы она попросила прощения у служанки, она снова взбеленилась. Обуреваемая обидой и гордостью (мать не хотела слушать, что она всего лишь выгнала служанку, а не убила) Алконост в порыве ярости обрушила на голову Вифании страшнейшее проклятие и сама до смерти испугалась, когда та исчезла. Спасаясь от гнева отца, она наобум переместилась.

Стража Золотого императора обыскала Небеса и Фандору, но поиски ничего не дали: Алконост будто в воду канула.

Спустя четыре месяца, когда Вифания уже потеряла надежду увидеть дочь, та вернулась сама, целая и невредимая. Когда Алконост появилась на пороге гостиной, она скользнула по ней отсутствующим взглядом и снова опустила глаза к вышивке, лежащей у неё на коленях, но тут же вскинула голову и замерла. «Алконост! Хвала Небесам ты вернулась!» — наконец вымолвила она дрожащим голосом и её пальцы судорожно стиснули пяльцы.

При виде лица матери злость своенравной девчонки вдруг бесследно испарилась. Алконост бросилась к женщине, которая перестала быть для неё чужой и, упав на колени, уткнулась лбом в её колени. «Мама!» — всхлипнула она, чувствуя, как её душит и рвётся наружу нечто, чему у неё нет названия.

«Слава Небесам, ты жива!» — произнесла Вифания окрепшим голосом и, протянув руку, пригладила растрёпанные волосы дочери, которую уже не чаяла увидеть живой. Заметив соломинку, застрявшую в выгоревших до бела прядях, она осторожно вытащила её и спрятала в носовом платке, после чего приподняла лицо Алконост и внимательно его оглядела.

— Кажется, по наследству тебе достались только мои веснушки, — улыбнулась она, при этом отложив в памяти следы царапин разнообразной свежести на сильно загоревшей коже и заметную желтизну от синяка под правым глазом дочери.

— Неправда! Отец сказал, что мы с Сирин унаследовали твою красоту, — запротестовала Алконост.

Распираемая беспричинной радостью она вскочила на ноги и потянула мать за собой.

— Идём в столовую! Я умираю от голода!

— Идём, дорогая! — обрадовалась Вифания её аппетиту.

Поднявшись с кушетки, она не выдержала и порывисто обняла дочь. «Слава Создателю!.. Девочка моя, ты даже не представляешь, сколько я пролила слёз, думая, что потеряла тебя навсегда», — подумала она, одновременно испытывая радость и раскаяние.

Не зная что делать, смущённая Алконост старалась не шевелиться. Порыв иссяк, и она никак не могла заставить себя обнять мать; для неё она вновь превратилась в строгую элегантную незнакомку, окружённую ароматом изысканных духов. И всё же, в глубине её души по-прежнему горел тёплый огонёк. Вспомнив Немезиду, свою бессменную гувернантку, Алконост презрительно фыркнула: «Эта стерва может сколько угодно пыжиться, строя из себя невесть что, но ей никогда не сравниться с настоящей матерью!»

— Прости, дорогая! — спохватилась Вифания. — Ты голодна, а я лезу к тебе со своими нежностями…

— Мама, я люблю тебя! — вырвалось у Алконост и она, испугавшись собственных слов, поспешно зажмурилась.

«Святые Небеса! Что за глупости я болтаю! — обескураженно подумала девушка. — Если она сейчас засмеётся, я её возненавижу!»

— Дорогая, мне сообщили, что стол уже накрыт, так что давай поторопимся. Ничего не делай, я сама перенесу нас в столовую, — донёсся до неё спокойный голос, после чего мелькнула вспышка переносного портала и хватка пальцев, сомкнутых на её запястье, ослабела. — Хватит уже жмуриться, глупышка! Я тоже люблю тебя.

— Это правда? — Алконост живо открыла глаза и повернулась к матери.

— Конечно, — усмехнулась Вифания. Подхватив подол утреннего светло-зелёного платья, расшитого серебром, она с достоинством королевы опустилась на стул, услужливо отодвинутый лакеем. — Я же твоя мать. Разве может быть иначе? Всё, дорогая, больше никаких разговоров! Садись и поешь, а после служанки приведут тебя в порядок. Не знаю, где ты взяла эти скверные обноски, но в них ты похожа на нищенку.

Алконост глянула на обтрёпанные рукава и подол ветхого грязного платья, которое было на ней, затем посмотрела на свои руки с траурной каймой под ногтями, обгрызенными в кровь, и на её лице отразилось растерянность.

— Ничего не понимаю! — пробормотала она и подняла глаза на мать. — В чём на этот раз я провинилась, что ты выгнала меня из дома?

— Не говори глупостей! — Вифания внимательно посмотрела на дочь, проверяя не обман ли это, и покачала головой. — Я так понимаю, ты ничего не помнишь?

— Нет, — наморщила лоб Алконост. — А что я должна помнить?

— Потом поговорим, садись ешь, — ответила Вифания и Алконост, позабыв обо всём, схватила булочку со стола и тут же отправила её в рот.

Глядя на то, как она жадно ест, Вифания всё больше расстраивалась, но внешне не показывала виду и вообще вела себя так, будто ничего не случилось. Впоследствии сколько они ни расспрашивала, Алконост твёрдо стояла на том, что не помнит ни своих похитителей, ни того, что отсутствовала целых четыре месяца.

О злосчастном побеге можно было бы забыть, если бы не одно обстоятельство. Спустя шесть месяцев после появления в родительском доме Алконост родила мальчика. Первое что она спросила после его появления на свет это смертный он или бог. Узнав, что смертный, она встала и, не оглядываясь на плачущего малыша, вышла из родильной.

Чантико, которая служила ей повивальной бабкой, лишь покачала головой, видя такое равнодушие; она была готова пожертвовать своим бессмертием лишь бы у них с Лиландом родился ребёнок.

К сыну Алконост даже близко не подходила и, вообще, делала вид, что не знает о его существовании. Поскольку после рождения она отказалась взять мальчика на руки, то формально у него не было ни отца, ни матери; так что имя ему пришлось дать Вифании, и она по подсказке мужа назвала его Кемом[1].

Спустя три месяца малыш исчез, причём среди бела дня и прямо на глазах у тех, кто был рядом с ним. Кормилица зашлась в истошном крике — сначала по причине исчезновения ребёнка, а затем от испуга, когда рядом с ней материализовались жуткие существа в огненно-красных доспехах. Когда они с рычанием стали требовать ответа, кто похититель, бедная женщина не выдержала и упала в обморок. Правда, это не помешало допросу, который, к разочарованию Огненной стражи, показал её непричастность к похищению.

Советник Гуань Чжун бросил лучшие силы на поиски внука Золотого императора, но мальчик будто канул в воду. Если верить донесениям шпионов, то его не было ни у олимпийцев, ни у индийского пантеона.

Спустя какое-то время от Тримурти пришло сообщение, в котором говорилось, что они ничего не знали о похищении Алконост (они действительно не знали, пока не зашевелилась шпионская сеть). Вдобавок могущественная троица ручалась, что никто из индийских богов не замешан в похищении принцессы. В конце послания говорилось, что мальчика нет ни на Фандоре, ни на Небесах, мол, от их всевидящего ока невозможно укрыться. Это утверждение вызвало ироничную улыбку у Золотого императора, но он вежливо поблагодарил Тримурти за искреннее беспокойство о его семействе.