Дневник смерти. Фортуна - Ойлин Нокс

самой его границе, начерченной слишком правильно, лежала статуэтка. Та, которую Яна нашла под шкафом и которая принадлежала непонятно какому божеству или демону. Но девочка понятия не имела, как она оказалась здесь, внутри круга.

Новикова точно помнила, что специально оставляла ее в стороне, словно опасалась чего-то. Она вроде и верила, и нет, но все же подсознательно боялась возможности действительно столкнуться с чем-то страшным. Вдруг все это и правда реально? Яна даже сейчас не понимала, откуда в ней проснулись эти мысли, пока не услышала посторонний голос в голове. Тихий смех, который эхом разносился внутри ее сознания.

Новикова оцепенела, чувствуя, как предательская дрожь охватывает тело. В этот самый миг она осознала: шутки закончились. Несколько капель дождя упали ей на лицо, заставляя дернуться, но по непонятной причине девочка не могла вырваться из этого круга. Не зная что делать, Яна попыталась повернуться в сторону статуэтки, чтобы дотянуться. Но вместе этого упала, вновь оказалась спиной на полу. Больно ударившись головой, она поморщилась, но быстро поняла, что нет времени на слезы.

Хватая ртом воздух, Новикова сделала один глубокий вдох и смогла сесть на полу. Неожиданно быстрым, несвойственным ей движением она схватила статуэтку, прижимая ее к своей груди, и встала. Кислорода катастрофически не хватало, но Яна старалась не обращать на это внимания. Надо было поскорее выбраться, побежать к вожатой, разбудить всех.

Но стоило приблизиться к хлипкой двери, как та резко распахнулась, ударяя девочку по лицу и отбрасывая ее назад. Обратно в круг.

– Яна…

Девочка вздрогнула от звука голоса, который прошелестел прямо над ухом. Она резко повернула голову, но никого рядом не было. Только капли дождя глухо падали на землю за пределами сарая. Яна зябко повела плечами, осторожно вставая. Снова. Внутри словно все онемело, а миллиард иголок вонзились в пятки и ладони. Девочка всхлипнула, не понимая, что происходит.

– Яна…

Голос прозвучал снова, но уже громче. В ее голове.

Яна зажала виски ладонями, жмурясь. Словно надеялась, что все исчезнет, но вновь и вновь слышала свое имя. Которое произносил вкрадчивый, хриплый голос.

– Это все неправда, – прошептала она. Едва почувствовав, что может двигаться свободно, Яна рванула к дверям, вылетая наружу. Дождь усилился, нервно барабаня по крышам домиков и заглушая все другие звуки.

Ноги утопали в мокрой траве, мелкие камешки впивались в нежную кожу стоп. Яна сделала шаг, затем еще один, но вместо того, чтобы броситься бежать, вдруг упала на колени. Пальцы вошли глубоко в размокшую землю, по телу прошла дрожь.

– Яна… Некуда больше спешить, – прошелестел голос в голове, поднимая девочку на ноги. Она даже не поняла, как в ее руках оказалась свеча. Одна из тех, что так ярко горели буквально час назад. Пламя лениво подрагивало, словно уворачиваясь от капель дождя, но продолжало жить. – Эти насмешки, Яна, они так ранят. Эти гнилые дети не заслуживают прощения. Они никогда не изменятся, никогда не перестанут издеваться над такими, как ты. Смысл их жизни – смеяться, глумиться и оскорблять беззащитных.

Яна дрожала, стоя под дождем со свечой в руках, и не могла пошевелиться. Голос словно доносился отовсюду: сверху, снизу, изнутри. Он проникал под кожу, въедался в мозг. Звучал так правильно, так заманчиво. Искренне. Девочка толком не понимала почему, но ей хотелось пойти в сторону домиков, найти тот, где спали ее обидчики.

– Ты ведь сама все знаешь, Яна, – продолжал голос. – Родителям ты не нужна, у них есть маленький сын. Наследник, которого так любит отец и так балует мать. А ты – некрасивая толстая девочка, которая всем только мешала. Родители выбрали сына, чтобы поехать на отдых. А тебя отправили сюда, зная, что тебя ждет. И твой день рождения… Они даже не позвонили тебя поздравить.

Ноги сами повели девочку вперед. Ни дождь, ни ветер, который постепенно усиливался, ни холодная земля, ничто не могло остановить Яну. Медленно, но уверенно она приближалась к домикам. Пальцы до боли в суставах сжимали свечу. Та отчаянно сопротивлялась непогоде, пытаясь погаснуть, но тщетно.

– Родители бы гордились тобой, Яна. – Голос не исчезал, преследуя ее. Он окутывал ее всю изнутри, проникая под кожу, попадая прямо в кровь. Девочка переставляла ноги и чувствовала, как вместе с ней это делает и голос. Он тенью слился с ней, впившись в загривок, продолжая нашептывать на ухо убедительные слова. Яна уже даже не понимала, где ее мысли, а где чужие. Они стали одним целым, словно никогда не расставались. Словно нечто проснулось внутри самой девочки. Нечто, что дремало долгое время.

Яна замерла напротив небольшого домика. Свет внутри не горел, но тут сверкнула молния, отразив бледное круглое лицо девочки в окне. Пламя дрогнуло, слабо потянувшись вверх. Лизнуло подбородок Яны, но она даже не заметила этого. Лишь рефлекторно опустила руки ниже, всматриваясь в собственное отражение. По ту сторону окна мелькнула тень – быстро, неопределенно. Словно кто-то прошел по комнате или ненадолго встал с постели.

– Им не снятся кошмары, их не мучает совесть. – Яна вздрогнула, вновь услышав голос внутри себя. Вокруг нее сгустилась тень, накрывая от дождя и ветра, словно большая зловещая палатка, сотканная из мрака. – Они не вспомнят утром, как тебе было больно вчера. Ты им не нужна. Ты никому из них не нужна, Яна.

Девочка сдавила пальцами свечу, медленно делая шаг вперед. Воск таял, стекая на нежную кожу рук и обжигая. Но Новикова не обращала на это внимания. Роняя быстро застывающие капли на землю, она прошла вперед, замирая перед дверью. Внутри находились мальчики. Их было много. Все они кого-то доставали, кому-то делали больно, кого-то обижали. Яна не была единственной, она это точно знала. Не первой и не последней. Просто одной из тех, кто становился жертвой нападок.

Сейчас они, взбудораженные случившимся, о чем-то спорили перед сном. Яна отчетливо видела лицо Тимура, перекошенное от злости, рядом с ним стоял Костя – тоже не в духе. Напротив замер Серый, тот, кто был главным, лидером, генералом маленькой армии обидчиков. И сейчас он выглядел напуганным, но что-то говорил своим друзьям. Словно препирался с ними. А потом резко лег спать: отвернулся от друзей и плюхнулся на постель.

Холодными, мокрыми пальцами Яна ухватилась за дверную ручку, надавливая на нее. Створка поддалась неохотно, но без скрипа. Территория была огорожена, запираться смысла не было. Все свои – так считали вожатые. Яна всмотрелась во мрак коридора, заставленного уличной обувью и какими-то непонятными предметами. Где-то в стороне валялся футбольный мяч, где-то к стене прислонили палки-мечи,