Восстание - Юрий Николаевич Бессонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ксенья ходила взад и вперед по перрону и вдруг опять столкнулась со старичком.
— Почтовый будет, — сказал он. — С последней станции вышел, теперь скоро.
— Спасибо, — сказала Ксенья.
— Если с билетом что неладное — не на тот поезд, — ничего, я помогу. Проводники — люди свои, устроят…
— Спасибо, — сказала Ксенья.
Старичок опять посмотрел на нее так, будто хотел спросить что-то, но промолчал.
На перроне становилось все больше и больше пассажиров. Поставив чемоданы у самого края платформы, к которой должен был подойти поезд, они все смотрели на восток.
— Заждались, — сказал старичок. — Некоторые, поверите ли, сутки без мала на вокзале продежурили. С часу на час поезда ждали, а часов-то у господа бога много…
— А что там случилось? — спросила Ксенья.
— Разное говорят, только без причины так не бывает. На все свои причины должны быть, — сказал старичок и опять пытливо заглянул в глаза Ксенье. — Так-то вот, причины…
У входных стрелок взревел паровоз, загудели рельсы и послышался шум приближающегося поезда.
— Идемте, я вас проведу да усажу, — сказал старичок. — А то как бы чего не вышло — билет-то у вас не на этот поезд.
Опять взревел паровоз, заглушая голоса засуетившихся пассажиров, и вагоны подкатились к платформе.
Старичок подвел Ксенью к длинному зеленому вагону и сказал проводнику, стоящему у тамбура:
— Посади барышню, на черемховский опоздала, на черемховский…
Проводник окинул Ксенью быстрым взглядом и сказал:
— Можно.
В это время из вагона на перрон выходили два офицера — оба в черных меховых бекешах с желтыми погонами, оба в высоких барсучьих папахах и у обоих на рукавах нашиты желтые щитки семеновской гвардии.
Ксенья посторонилась, чтобы дать офицерам дорогу.
— Вешать их на телеграфных столбах надо, — сердито говорил один, видимо, заканчивая разговор, еще начатый в вагоне. — Трех повесят — двадцать три задумаются. Что же это такое — на шестнадцать часов опоздали, а если военные грузы…
Ксенье стало не по себе. Она оглянулась на старичка. Старичок смотрел в землю.
Когда офицеры прошли, он взглянул им вслед и сказал:
— Рассердились их благородье, беда рассердились… Только всех не перевешаешь… Эдак-то и телеграфных столбов не хватит.
— Проходите, — сказал проводник.
Ксенье не хотелось входить в вагон, в котором ехали семеновские офицеры, но все же, подавив тревогу, она попрощалась со старичком и вошла.
Вагон был почти полон. Ксенья остановилась в проходе и, повернувшись к окну, стала смотреть на пустые загрязненные железнодорожные пути.
Так, стараясь не оборачиваться от окна, она простояла всю дорогу и облегченно вздохнула только тогда, когда поезд остановился у перрона станции Черемхово. Однако утреннее счастливое настроение уже не возвращалось, и пошла она в шахтерский поселок в смутной тревоге.
10
Когда за пустырем с единственной голой березой Ксенья увидела шахтерский поселок, солнце уже село. Холодная полоса заката едва теплилась над снегами унылой всхолмленной равнины. Поселок издали казался черным. Домишки с плоскими крышами стояли, бестолково приткнувшись один к другому, до окон занесенные снегом. Сугробы у домов и у изгородей были серыми от каменноугольной пыли, и дорога была серая, и снежные шапки крыш — серые, словно на все упала густая тень низкой тяжелой тучи.
По рассказам Лены Ксенья хорошо знала, где стоит домик Нестеровых, — нужно было пройти восемнадцать домов, потом свернуть направо и там третий дом. Лена несколько раз повторяла, как найти Никитин домик, Ксенья запомнила наизусть, но теперь шла с опаской и со странной неуверенностью.
Кривая центральная улица поселка была пуста, но, когда Ксенья прошла первые три дома, впереди на горбовине показались всадники. Их было пятеро, и ехали они, как в боевом разъезде. По нарукавным нашивкам Ксенья поняла, что это чехи. Стараясь не смотреть на всадников (ей казалось, что если она не будет смотреть на них, то и они не заметят ее), Ксенья шла по узкой тропинке, проторенной среди сугробов, и глядела под ноги на серый снег. Она шла и прислушивалась к скрипу кованых конских копыт на тугом насте снежной дороги. Она знала, что чехи все же увидели ее и смотрят на нее. Ей хотелось обернуться, но она не оборачивалась.
Вдруг скрип прекратился. Ксенья поняла, что всадники остановились. Потом до ее слуха донеслись голоса — всадники, видимо, что-то обсуждали. Ни одного слова Ксенья не поняла — всадники говорили по-чешски. Ей хотелось свернуть в первые ворота, войти в первый дом и укрыться, но она все шла и шла, не поднимая головы и прислушиваясь, не заскрипят ли снова позади конские копыта по снегу. Наконец показался сворот вправо. Значит, она прошла восемнадцать домов. Не прибавляя шага, Ксенья подошла к углу и повернула в переулок. Теперь она была близко от цели, и ее не могли видеть с улицы.
Она пробежала эти несколько шагов и постучала в окно с оторванной ставней, потом обернулась. Да, это был третий дом от угла, и в нем должны были жить Нестеровы.
На стук из дома никто не вышел. Ксенья нетерпеливо постучала еще раз и еще раз обернулась. Всадников видно не было.
«Никого нет… Ставень оторван…» — подумала Ксенья и хотела идти дальше по переулку, чтобы избежать новой встречи с всадниками, но в это время заметила в окне лицо женщины. Видимо, женщина вплотную прижалась лбом