НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Николай Берг

Он был очень спокойным и работящим человеком - причем руки у него были золотые. Одинаково мог починить часы и сделать легкую и удобную мебель, сделать сруб для дома или починить резную раму для старинного зеркала. Неторопливый, добродушный.

Про войну рассказывать не любил. Свое участие в ней оценивал скромно. Потому я, воспитанный на поганой совковой ГЛАВПУРовской пропаганде, считал, что вообщето, раз солдат не убил пару сотен немцев и не сжег десяток немецких танков - то и говорить не о чем.

Это большая беда - про войну воевавшие рассказывать не любили - берегли нас от тех ужасов, а пропагандисты, как правило, были из «героев Ташкентского фронта» и потому их стараниями сейчас разные выкидыши от истории плетут невиданную чушь - и им верят внуки и правнуки тех, кто победил великолепную германскоевропейскую армию, кто дал нам жить и так напугал наших неприятелей, что полвека мы не воевали - нас боялись.

Еще будучи совсем мелким я сильно удивился, когда мы с дедом мылись в бане. У деда правая ягодица сверху была украшена пятачком тонкой блестящей кожицы, а вот снизу отсутствовал здоровенный кусок - с мой кулак, причем там шрам был страшным и здоровенным. Какимто перекрученным, сине - багровым, в жгутах рубцовой ткани.

Естественно я поинтересовался. Дед, смутившись, объяснил, что это пулевое ранение.

Навылет.

Должен признаться, что както мне это показалось диким. Ведь все ранения у смелых - спереди. А тут сзади. Да еще в попу. Совсем както неловко. Очень нехорошо. Хотя деда жалко, конечно, но както стыдно и нехорошо.

На том дело и закончилось. В разговорах с мальчишками «про войну» я эту тему старательно обтекал. В семье были еще воевавшие, но все както категорически не вписывались в плакатный образ бойцапобедителя.

Часто в гости приходил брат деда - Витька. С одной стороны - он был моряком, участвовал в обороне Одессы, списавшись там с корабля на берег - в морскую пехоту.

Это звучало дико - морская пехота. Сейчас такое представить трудно - потому как американцы со своими маринами - морскими пехотинцами - так всем прожужжали уши, что теперешние дети, небось, скорее пехоте удивятся. А вот в то время, когда я был маленьким - как - то странно это звучало.

Как какойто суррогат пехоты. Моряки же должны на кораблях воевать, а то вдруг - в пехоте. Все равно как спешенный танкист или летчик.

Потом брат деда воевал под Севастополем. Там и попал в плен. Ну, как так в плен?

А героически подорвать себя гранатой? С десятками немцев? И хотя дед уважительно отзывался о том, как воевал его брат, к самому брату он относился не очень хорошо.

Я это понимал так - брат женился на некрасивой бесцеремонной толстой бабе с трубным голосом, много пьет и с дедом часто спорит. Отсюда и прохладность в отношениях.

Сильно потом уже узнал, что брат после немецкого плена и, хватанув еще конца войны после освобождения, все время был уверен, что скоро будет новая война и потому глупо заводить детей, а надо жить в свое удовольствие. Красивый умный парень стремительно спился. И красивые женщины, идя чередой, както незаметно превратились в страшноватых баб, последней из которых хватило ума держать мужа (таки убедила расписаться) постоянно датым. Меня еще удивляло, что она отмеривает ему из бутылочки, которая всегда была у нее в сумке, дозы портвешка - по чутьчуть, но довольно часто.

Деду не нравилось, когда Витька начинал над ним посмеиваться - ишь выводок родил, а вот сейчас война будет - и все. Яде хоть пожил! Не нравилось, что пьет. Не нравилась его беспардонная жена…

А потом мне попалась книжка Ремарка «На западном фронте без перемен». Этого писателя я уважал - и потому отношение его героя к ранениям в задницу, как к совершенно одинаковым с другими - меня удивили и заставили подумать. То, что и смелый может получить рану в спину, а тем более в задницу - это я тоже понял.

Опять же и бабушка както невзначай вспомнила, когда я пришел из школы с разбитым носом, что вот дедто в драке был крут и обидеть его было непросто и что она - будучи завидной невестой с выбором - выбрала его после того, как он на деревенских посиделках отлупил деревянной лавкой целую кодлу пришедших озорничать парней из соседской деревни.

То, что мне удалось в свое время выспросить у скупо рассказывавшего деда, запомнилось. Получилось отрывочно и не очень точно - дедто мне называл и деревни и части и фамилии генералов и другого начальства, фамилии товарищей - он все это отлично помнил. Забывал то, что было час назад - а то, что было тогда - помнил точно - и не путался.

В финскую войну дед служил в зенитнопулеметной роте. Это счетверенные станковые пулеметы «Максим» на тяжеленной тумбе, установленные в кузовах грузовиков.

Работы было много, боев мало. У финнов было негусто самолетов, летали они редко.

Финская армия дралась за свою землю свирепо и потери в нашей пехоте, штурмовавшей линию Маннергейма, были серьезны. Деду запомнились наши горелые танки - особенно многобашенные монстры. Дырочка в броне маленькая, а танк сгорел, люки закрыты и горелым мясом пахнет вместе с горелой резиной. Или - если не горелый - под танком и на броне кровь студнем…

Выбили финнов из деревни. Танки по улицам ездят спокойно, а пехотинцев тут же расстреливают непойми откуда. Прибыло начальство. Распорядилось. Пришли огнеметные танки - маленькие со стволом, на конце которого горел шмат пакли - от этого огня вспыхивала струя горючей жидкости. Сожгли дома. Оказалось, что стрельба велась из подвалов, переоборудованных в доты. Саперы эти подвалы подорвали практически без потерь - вместе с их гарнизонами. Ходили слухи, что у финнов воюют и женщины.

Дед ни разу среди мертвых финнов женщин не видел, но эту точку зрения разделял уверенно. Ему надо было с приятелем перейти открытое пространство между двумя рощицами - на виду у финнов. Решили дернуть «на авось» - обходить больно не хотелось.

Только вышли - с того края - из кустов, куда они направлялись, им кричат: «Не ходите здесь! Снайпер стреляет!» И - хлоп выстрел. Мимо!

Дед и его приятель пустились бегом. Еще выстрел - и еще мимо.

Дед был твердо уверен - женщина стреляла, потому и промазала. Мужик бы двух дурней ленивых не упустил бы.

Колонну грузовиков вечером обстреляли из засады. Ответ получился внушительный, финны его явно не ожидали - видно приняли боевые машины за обозные - вот и напоролись. Из счетверенныхто - сильное впечатление. Один пулемет 300 выстрелов в минуту, а тут вчетвером с одной только машины - 1200 пуль в минуту, да машин - не одна. Колонна остановилась. Потом собрались - и прочесали опушку. Нашли какието финские шмотки и брошенный автомат «Суоми» с круглым диском.

Боец, который на гражданке был часовщиком, взялся его разобрать. Разобралто его быстро, а потом оказалось многовато лишних деталей. Не получилось его собрать, бросили в костер.

Почемуто часть роты стояла отдельно, и потому пришлось выбирать каптенармуса и повара для тех, кто стоял в отрыве от основной группы. Выбрали деда, чем он явно гордился - мне так это и сейчас кажется хлопотным делом, а деду польстило, что его посчитали достойным, порядочным человеком. Ну, он и натерпелся в первый же день. Привез мясо - и, взвесив - ужаснулся - недостача, причем большая. Кинулся обратно. Ему со смехом показали на все еще лежащий на весах топор - дед его сгоряча положил вместе с мясом, вместе и взвесил. Получил дополнительно кусок с гарниром из шуточек. Привез, сварил, взвесил вареное мясо. Опять ужаснулся - мяса стало снова меньше, чем было. Чертовщина какаято! Ну, осторожненько поуточнял - и успокоился - умные люди разъяснили - мясо оказывается, уваривается, вареное легче сырого…

(Думаю, что сейчас многие удивятся - во, какие лохи! И эти болваны не стырили кусок мяса, а вернули и каптер дурак какойто, при кухне, а не воровал, да и работе обрадовался, тоже значит лох, не лохи - оне не работают! Могу только сказать если так - поганое сейчас время.)

А то время, когда они были подальше от начальства, и как бы совсем сами по себе было очень спокойным. Не было дурацкой работы из принципа - чтоб солдат только занять. Деду, например, очень не нравилась перебивка лент для пулемета - это было как раз «чтоб не бездельничали» - из длиннющей ленты в 1000 патронов надо все патроны вынуть, почистить саму ленту, почистить патроны - и потом машинкой вставить обратно. Было много работы по обустройству - уже была зима, а надо было и жилье сделать и баньку - в войсках того времени это было привычно - как встали на место и надолго - тут же начинали обзаводиться баньками для личного состава. Командиры гордились, если их подчиненные и живут удобнее, и баня если лучше, чем у соседа.

Помимо деда были и другие мастера - но плотники. А плотник супротив столяракраснодеревщика - никакого сравнения не выдерживает. Поэтому дед еще и стройкой там руководил. Соседям нос утерли - добротные получились и блиндажи и баня и прочее, что требовалось. Дед хорошо и печи клал.