НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Николай Берг

Но в другие разы везло больше. Дед гордился тем, что когда принимал участие в таких розыгрышах - немцы покупались.

Тот же политрук, рассказывая им о важности соблюдения маскировки и опасности демаскирования обязательно рассказывал полюбившуюся ему байку о фальшивом немецком заводе, на который англичане сбросили деревянную бомбу с запиской - «какая цель - такие и бомбы!» Вообще то, что политрук любил рассказывать одно и то же, было его, пожалуй, единственным недостатком - в отличие от того политрука - «стрелка», этот всерьез заботился о том, чтоб быть полезным для личного состава. Дед о нем отзывался с теплотой.

Ленинградский фронт имел свои особенности - фронт топтался несколько лет практически на одном и том же месте, потому тут у нас в ходу были разные хитрости - чаще, чем там, где до этого просто руки не доходили из - за того, что надо было или отступать на сто километров или наоборот наступать на такое же расстояние.

Тут же сидя друг напротив друга, точнее враг напротив врага - изучали привычки, слабые места и придумывали как бы досадить посильнее. Та ненависть, практически средневековая, которая была тут в ходу - что у немцев, которые даром торчали у упорно несдававшегося города, что у наших, видевших весь немецкофинский гуманизм воочию на своем собственном городе и чувствовавших его не на политзанятиях, а на собственной шкуре заставляла придумывать самые разные ловушки и гадости противнику.

Дед рассказывал об аэростатах наблюдения - оказывается, это были довольно вкусные цели и их старательно уничтожали при первой же возможности. Наши навострились из вдребезги изодранных аэростатов делать приманки - драный и латаный списанный аэростат не мог уже поднять корзину с корректировщиком, а вот имитацию корзины с соломенным чучелом в обносках и двумя кружками из жести с консервной банки на «лице» (издалека - точно бинокль посверкивает) - в последний раз мог. И поднимал.

Соответственно противник покупался - а он покупался практически всегда, потому что как наши солдаты ненавидели «раму», так и немцы ненавидели «колбасу» - по «колбасе» и стоявшей внизу полуторке с лебедкой начинала работать артиллерия или прилетала парочка истребителей. Потом истребители перестали присылать - к 43 году ленинградская истребительная авиация насобачилась в достаточной степени, чтоб устроить баню паре немецких истребителей, да и нередко шуточка с «колбасой» поддерживалась и зенитным огневым мешком. Тем более в этом случае у зенитчиков были развязаны руки, и они не опасались задеть корректировщика.

Героическое чучело мало того, что заставляло немцев потратить кучу дефицитных снарядов, но и позволяло одновременно разведать, засечь и привязать к карте артпозиции противника.

К 44 году уже соседей знали хорошо. Отработали такой метод борьбы с дальнобоями, до которых не могли достать по причине удаленности - как только те начинали работать по городу - наши орудия начинали долбать по доступным по дальности разведанным целям - штабам, складам, дорогам. Немцы нервничали, перебрасывали огонь на подавление беспокоящих их батарей и в этой собачьей свадьбе город оставляли в покое.

К слову - немцы сперваначала тоже использовали аэростаты наблюдения. Но если в Ленинграде была неплохая база по их производству и ремонту, то видно у немцев с этим не заладилось - чем дальше, тем их поднимали реже, а сбивали чаще. Потом вообще перестали этим заниматься, аэростаты кончились и немцы перешли на авиакорректировку, которая была менее точной по результатам да и обходилась дороже.

Активно работали звукометристы. Дед рассказывал, как при нем накрыли пропагандистскую установку противника - заговорил вечером репродуктор, причем гдето довольно близко. Речь шла о том, что вот красноармейцы сидят в окопах, а у Сталина Орлова в голом виде на столе танцует…

Дед пока это слушал, подошел его командир и сказал, что ничего, сейчас звукометристы сделают цель (с двух направлений устанавливается наибольшая сила звука, потом на пересечении этих направлений делается засечка, потом по засечке готовятся данные для стрельбы - и залп.). И действительно скоро батарея отбабахала по засеченной цели и. похоже, накрыла установку - больше тут не выступали. А батарею пришлось переводить на другую позицию, потому как и с нашей стороны громкоговорители эти с пропагандой выполняли двойную задачу - наговорить гадостей противнику и попутно засечь и идентифицировать открывших огонь. А потом и прихлопнуть.

Вначале это получалось почти самоубийственно, а потом наловчились репродуктор держать на удалении от громкоговорящей установки. Репродуктор разносило, а машина оставалась целой.

Дед отметил, что данная передачка у бойцов вызвала недоумение и они посчитали, что чето пропагандеры противника перепили - с чего это на столе танцевать… Глупость какая - на столе же там всякое вкусное стоит… (Вообщето в России раньше на столах танцевали токо две группы населения - купцы, да российские литераторы. Куприн, вот вроде засветился.) Поэтому солдатня этот посыл не оценила и решила - врут, как сивые мерины…

Немцы тоже активно занимались звукометрией. По Ленфронту ходил рассказ, что немцам удалось накрыть успешно вернувшуюся с задания разведроту - пока праздновали возвращение, немцы сориентировались по звуку не то баяна, не то патефона - и врезали, искалечив мало не полроты.

В 1942 году пал Севастополь. Дед сильно переживал по этому поводу - в Севастополе воевал его младший брат Витька. Повезло так братьям - оба в блокированных городах оказались.

Витька был красавчик и очень удачлив - с самого детства. Причем во всем везло - всем на зависть.

Даже в Ленинграде - его прописали раньше, чем моего деда, хотя дед и жил тут дольше.

На действительную службу Витьку взяли на флот - почемуто Черноморский. В письмах он поддразнивал брата, что и тут - Никола на севере мерзнет, а он на курорте, да на флотских харчах…

По моим детским меркам вроде Виктор больше подходил на роль героя, но вот както и рассказы его и то, что он часто во время рассказывания начинал плакать - смущало, и жена тут же выдавала ему очередную дозу портвешка - и цыкала на нас обоих. Чтоб тему сменили…

Он рано умер. То, что он рассказывал - скорее сохранилось потому, что став постарше я спрашивал уже деда. К сожалению и дед уже многого сказать не мог - ну все воевали. Мало ли чего там было. И действительно - когда собирались у деда гости - практически все были из фронтовиков (ну ясно - совковое быдло, ни одного умника, слинявшего в Ташкент, потому как его жизнь была крайне нужна всем нам) то танцевали, пели песни под баян - немудряще развлекались, короче.

Особенно отличался сотрудник деда - тоже краснодеревщик - дядя Боря… Вот после того, как этот бывший танкист играл и пел - я знаю, что присказка «хоронили тещу - порвали два баяна» совершенно правдоподобна. Не я один - все, кто был помладше - действительно всерьез боялись, что либо растянутый мало не за спину баян порвется, либо у поющего дяди Бори лицо лопнет…

А дед Витя еще в Одессе добровольцем пошел в морскую пехоту. То, что он списался с корабля и пошел защищать осажденный город в пехоту, многие восприняли как дурость - ясно же, что шансов погибнуть в пехоте куда больше.

На его счастье первыми противниками были румыны. «Тренировались на кошках» - как он откомментировал первые боевые опыты своего подразделения. Первое боевое задание морпехов кончилось удачно, хотя и тут все с моей точки зрения было «неправильно».

Свежеиспеченным героям поручили выбить румын с важной высотки. И как на грех начальство позорно заблудилось. (Осталось от деда Вити выражение: «Крались, крались и на берегу усрались…»)

Где их там ночью черти носили, но таки вылезли они к этой высотке, уже под утро. Причем аж с тыла. Командир так явно обрадовался, сориентировавшись, наконец, на местности, что потом более поздние рассказы о хитро и коварно продуманном плане годились токо для лопоухих простаков из других подразделений - «лопни, но держи фасон».

Румыны не подкачали. Судя по всему, несение караульной службы и организация наблюдения были для них совершенно неизвестными мероприятиями - потому морпехи свалились буквально им на головы. Дальше был хаотичный и скоротечный бой, скорее даже потасовка, после чего румыны просто разбежались.

Вообщето как солдаты румыны бывали и неплохи. Вот только когда их пугали внезапно - они терялись совершенно. С немцами такое не проходило, да и подобраться незамеченными к гансам было сложно - наблюдение у немцев было налажено добротно.

Дальше Витька полностью убедился в том, что он - везучий. Кроме пары легких контузий он никак в боях не пострадал, хотя не увиливал и лез в драки напропалую.

За участие в обороне Одессы его наградили медалью «За Отвагу». Потом из Одессы их перевели в Севастополь - и там оказалось, что немцы тяжелее, чем румыны. Но и немцев можно бить. Время, когда морпехи слышали о себе, что, дескать «послали щуку мышей ловить» - прошли. Стали уже обстрелянными тертыми бойцами. Самое тяжелое было - научиться убивать, причем делать это вручную. Тут и оказалось, что повезло с румынами.