Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

В ночь с 30 на 31 мая – когда Рузвельт в телеграмме Черчиллю выразил глубокую озабоченность относительно русского фронта – Королевские военно-воздушные силы нанесли мощнейший удар по Германии. Черчилль надеялся, что эта демонстрация силы, которая привела к значительным разрушениям, подчеркнет обоснованность его заявления, что воздушный фронт является настоящим вторым фронтом. В ту ночь более 1100 британских тяжелых бомбардировщиков подвергли бомбардировке Кельн. Наступил непродолжительный период операций, в которых задействовали тысячи бомбардировщиков. Командующий британской бомбардировочной авиацией Артур (Бомбардировщик) Харрис, столкнувшись с нежеланием американцев увеличить поставки бомбардировщиков B-17s в Британию (самолеты скапливались на аэродромах), решил осуществить массированную бомбардировку в ночное время, чтобы показать американцам эффективность наступательной британской стратегии. Для осуществления столь масштабного плана Харрису пришлось, помимо опытных летчиков, использовать новобранцев. Он почти три года ждал возможности нанести по Германии удар такой силы. Осенью 1940 года, изучая разрушения, причиненные люфтваффе Лондону, он процитировал фразу из Ветхого Завета своему начальнику, маршалу авиации Чарльзу Порталу: «Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю». Теперь, по мнению Харриса, пришло время немцам пожинать бурю. Портал верил, что Королевские ВВС могут поставить Германию на колени – и довести войну до конца, – скорее всего, в конце 1943 года. Черчилль был далеко не уверен в этом. Хотя он часто говорил о желании заставить немцев истекать кровью, но относительно стратегической эффективности бомбардировок Германии высказал Порталу сомнение в их эффективности, хотя, добавил он, «это лучше, чем ничего». Он считал, что бомбардировки нужны для того, чтобы показать русским, что британцы не бездействуют. В ходе этого налета был достигнут требуемый результат, и Черчилль, надеясь, что в будущем удастся сделать еще больше, заявил: «Это доказательство растущей мощи британской бомбардировочной авиации, а также образец того, что Германия будет получать в каждом городе, с этого момента и до конца»[1317].

Прошло больше пятнадцати месяцев с тех пор, как он попросил лорда Червелла разработать ответную бомбардировочную стратегию. Прошло меньше пяти месяцев, как Бомбардировщик Харрис получил звание маршала авиации и привнес в бомбардировочную авиацию свою концепцию стратегических бомбардировок, которая строилась не на точности, а на масштабах бомбардировок. Стратегия, продиктованная необходимостью, поскольку точностью британские ночные налетчики не отличались; в цель попадало менее четверти сброшенных бомб. Харрис, конечно, предпочел бы иметь скальпель, но у него была дубина. Среди неумышленно пораженных британскими самолетами объектов был родной дом Томаса Манна. Более известный как «Дом Будденброков», он стоял в Любеке, портовом городе на берегу Балтийского моря, почти двести лет. Фактически 80 процентов старого города было разрушено за счет того, что Геббельс назвал «британской жаждой к разрушению». Манн, укрывшись в небольшом доме в Калифорнии, выступая по радио, сказал, обращаясь к Германии: «Я помню Ковентри и понимаю, что за все приходится платить». Такие же чувства испытывал Бомбардировщик Харрис[1318].

Через несколько дней после бомбардировки британское министерство информации отправило в Россию тысячи пропагандистских листовок: «Мы потеряли 44 самолета во время налета на Кельн, но готовы отдать наши жизни, как вы отдаете свои, чтобы уничтожить фашизм. Фашисты не смогут выстоять в этом аду, который мы устроим им сообща». Но с точки зрения Сталина, когда в России почти 2 миллиона немцев наступали на Ленинград, Москву, Сталинград и нефтяные месторождения Кавказа, британцы действовали недостаточно энергично и несли незначительные потери[1319].

За два дня до бомбардировки Кельна более 950 бомбардировщиков подвергли бомбардировке Эссен. Выбор пал на этот город по той причине, что в нем было много деревянных домов и складов, которые могли стать легкой добычей для зажигательных бомб. Спустя месяц тысяча самолетов Харриса наведалась в Бремен. Бомбардировщики летели потоком, и на обратном пути этот парад смерти тянулся от объекта через все Северное море. Точность попадания удалось немного повысить посредством самолетов наведения, оснащенных самыми современными навигационными системами, которые летели впереди и отмечали объекты с помощью сигнальных ракет. Следующая волна самолетов сбрасывала зажигательные бомбы, отмечая зону, на которую бомбардировщики сбрасывали фугасные авиабомбы. Это приводило к страшным разрушениям. Общаясь с журналистами, Харрис заявил: «Дайте мне тысячу бомбардировщиков каждую ночь, и я к октябрю закончу войну. Дайте мне 20 тысяч, и я закончу ее за одну ночь». Массированные налеты Королевских ВВС произвели впечатление на американцев, Харрис этого и добивался. Увеличились поставки самолетов B-17s и количество американских летчиков. Гражданское население Германии поставили в известность, что, пока русские и британские солдаты не представляют угрозы для немцев, британские бомбардировщики будут бомбить немецкие города. Однако Харрис понял, что его ночные потери, более 5 процентов, слишком высокие, а его ресурсы слишком незначительные по сравнению с этими потерями. Ему требовалось, чтобы американцы приняли участие в налетах, но пока американская 8-я воздушная армия не спешила принять участие в бомбардировке немецких городов[1320].

Бомбардировку Кельна многие британцы и американцы связывали с рейдами люфтваффе по Бедекеру[1321].

Рейды получили такое название из-за того, что Геринг решил наносить удары по объектам национального достояния Великобритании, отмеченным в справочнике-путеводителе Бедекера, включая Бат, Кентерберийский собор, Бери-Сент-Эдмундс и Ипсуич. Британцы шутили, что немецкие летчики берут в рейд экземпляр справочника Бедекера. Это было время, написала Молли Пэнтер-Доунес, когда «дом рядом с особняком Энн Хэтэуэй был скорее… неприятным соседством… нежели престижным». Британские ВВС быстро ответили на рейды по Бедекеру. В Америке New Republic, обсудив вопрос, не было ли это возмездием, пришла к выводу, что бомбардировка Кельна не была актом возмездия, но союзникам следует в будущем всесторонне рассматривать этот вопрос, чтобы избежать действий, которые «могут запятнать нашу военную репутацию и низвести нас на уровень нацистов»[1322].

Американцы и британцы еще не до конца поняли, как низко нужно пасть, чтобы встать на один уровень с нацистами. Через несколько дней после бомбардировки Кельна Берлин продемонстрировал, что значит настоящая хладнокровная месть, и мстили они даже не за Кельн. Геббельс и его фюрер уже некоторое время обдумывали наилучший, наиболее эффективный способ конфискации имущества осужденных – и расстрелянных – за изменнические действия и речи и просто расово неполноценных. Когда Геббельс предположил, что конфискация велосипедов «террористов» станет предупреждением для будущих смутьянов, Гитлер «назвал это предложение замечательным» и приказал ввести его в действие. Невероятные по жестокости акты насилия в отношении гражданских лиц (такие, как расстрел сотни заложников за одного убитого немца) за действия против рейха были хорошо известны на Западе – имелись фотографии повешенных, расстрельных команд, вагонеток с трупами истощенных людей в Варшаве. Немецкая месть была столь быстрой и ужасной, что некоторые советники Черчилля по специальным операциям предостерегали его против отдельных прямых действий (убийств и крупных диверсий) на континенте до вторжения союзников, чтобы защитить мирных жителей от немецкого возмездия. Однако Черчилль призывал отдел специальных операций «поджечь Европу». В реализации подобного рода приказов, как всегда, решающее значение имело время[1323].