Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Надобно, я думаю, взять бутылку, — отвечал Бен Аллен. — Мы спрячем ее и не отдадим назад: это послужит для него наказанием.

— A что? Ведь и в самом деле!

— Больше тут и нечего делать.

Находя этот совет весьма благоразумным, мистер Пикквик тихонько отворил окно и отцепил бутылку, к очевидному удовольствию мистера Боба Сойера, который при этой операции залился самым веселым смехом.

— Что это за неугомонный весельчак! — воскликнул мистер Пикквик, посматривая на своего собеседника с бутылкой в руках.

— Да, нрав у него очень веселый, — заметил мистер Аллен.

— На него и сердиться нельзя, — сказал мистер Пикквик.

— Никак нельзя, — подтвердил Бен Аллен.

В продолжение обмена этими коротенькими сентенциями мистер Пикквик машинально откупорил бутылку.

— Что это такое? — спросил Бен Аллен беспечным тоном.

— Не знаю, — отвечал мистер Пикквик с такой же беспечностью. — Запах, кажется, довольно приятный.

— Право?

— Кажется, так, а впрочем, утвердительно нельзя сказать.

— Не лучше ли вам приотведать, мистер Пикквик?

— Вы так думаете?

— Я именно так думаю; иначе нельзя и узнать, что здесь такое.

Всегда готовый жертвовать своими личными чувствами и впечатлениями в пользу ближнего, ученый муж приложил горлышко бутылки к своим устам и втянул в себя один или два глотка.

— Ну, так что ж это такое? — спросил Бен Аллен с некоторым нетерпением.

— Не знаю, право, как бы не ошибиться, — отвечал, облизываясь, мистер Пикквик. — Ну да, да, так и есть, — сказал ученый муж после вторичного эксперимента, — это пунш, ананасовый пунш.

Мистер Бен Аллен взглянул на мистера Пикквика, мистер Пикквик взглянул на мистера Бена Аллена. Мистер Бен Аллен улыбнулся, но мистер Пикквик сохранил степенный вид.

— A вот если мы выпьем все до капли, так это впредь послужит ему уроком, — сказал мистер Пикквик.

— Скажите, пожалуйста! Ведь и мне то же пришло в голову, — отвечал Бен Аллен. — Удивительное совпадение.

— Ну, так церемониться нечего: ваше здоровье, мистер Аллен.

С этими словами мистер Пикквик втянул в себя значительное количество глотков и потом передал бутылку Бену Аллену, который не замедлил последовать его примеру. Улыбки на этот раз сделались взаимными, так же, как постепенный раздел ананасового пунша.

— A ведь, если сказать правду, шутки его очень забавны, — заметил мистер Пикквик, осушая последнюю каплю.

— И остроумны, — подтвердил Бен Аллен.

И в доказательство, что мистер Боб Сойер был остроумнейшим из смертных, молодой друг его рассказал мистеру Пикквику презабавную историю о том, как однажды этот джентльмен схватил от пьянства сильнейшую горячку и принужден был обрить себе голову. Этот рассказ был далеко не окончен, когда экипаж остановился у трактира «Берклейской долины» для смены лошадей.

— Здесь мы станем обедать, господа, не так ли? — сказал Боб Сойер, заглядывая в окно.

— Обедать! — воскликнул мистер Пикквик. — Как это можно? Мы проехали всего девятнадцать миль, а нам еще остается восемьдесят семь с половиной.

— Тем, значит, необходимее нам подкрепить силы для такой дальней дороги, — возразил мистер Боб Сойер.

— Э, полноте! Что за обед к половине двенадцатого? — сказал мистер Пикквик, взглянув на свои часы.

— Ну, так полдничать, — отвечал Боб. — Эй, любезный! Полдник для трех персон, лошади пусть постоят. Прикажите подать на стол все холодные блюда, какие у вас есть, бутылки две элю, разумеется, — и дайте нам отведать вашей лучшей мадеры.

Раздав эти приказания с необычайной суетливостью, мистер Боб Сойер побежал в буфет, чтобы лично наблюдать за приготовлениями полдника. Минут через пять он воротился и объявил, что все изготовлено на славу.

Полдник, по общему приговору, действительно оказался превосходным, и все три джентльмена с величайшим аппетитом пили шотландский эль и старую ост-индскую мадеру. Плетеная бутылочка вновь наполнилась ананасовым пуншем, и когда путешественники в прежнем порядке уселись на местах, кондукторский рожок заиграл опять и малиновый флаг появился на поверхности экипажа уже без малейшего сопротивления со стороны мистера Пикквика.

В городе Тьюксбери, в гостинице «Желтого хмеля», путешественники остановились пообедать.

Шотландский эль, мадера и портвейн были потребованы в значительном количестве, и, сверх того, плетеная бутылочка наполнилась как следует уже в четвертый раз. Под влиянием всех этих сердцекрепительных напитков, мистер Пикквик и Бен Аллен покоились сладким сном в продолжение тридцати миль, между тем как Боб Сойер и мистер Уэллер распевали дуэты на запятках.

Было очень темно, когда мистер Пикквик впервые открыл глаза и выглянул из окна кареты. Хижины и сараи, разбросанные по обеим сторонам дороги, грязная наружность всех видимых предметов, затхлая атмосфера, груды пепла, извести, мусора, кирпичей, густые клубы дыма, поднимавшиеся к облакам из высочайших труб, блеск и мерцание отдаленных огней, громадные фуры, нагруженные товарами — все это служило несомненным признаком, что путешественники быстро приближаются к большому промышленному городу Бирмингему.

И вот, наконец, они в самом центре этого коммерческого круговорота. На улицах — многочисленные толпы ремесленников, купцов, фабрикантов, рабочих. Смутный гул разнообразных голосов вырывается из каждого дома; свечи горят ярко во всех верхних этажах; движение колес и шум от гигантских машин потрясают дрожащие стены. Неугомонный стук молота, бурное дыхание паров, звон и бренчанье многочисленных орудий промышленного производства — такова была музыка, оглушившая наших путешественников при въезде в Бирмингем.

Карета между тем быстро катилась из улицы в улицу, по направлению к первой городской гостинице, где путешественники должны были остановиться. Равнодушный к окружающим предметам, мистер Пикквик успел углубиться в сущность деликатного поручения, составлявшего исключительную цель его поездки.

Деликатная сущность поручения и трудность привести его в исполнение удовлетворительным способом нисколько ни уменьшались от добровольного сотоварищества мистера Боба Сойера. Совсем напротив: мистер Пикквик чувствовал, что присутствие в настоящем случае молодого человека было для него такой честью, которой он никак не стал бы добиваться сам по себе, и, если сказать правду, он был бы даже очень рад заплатить довольно значительную сумму, чтобы удалить мистера Боба Сойера миль за пятьдесят от этого места.

Мистер Пикквик до сих пор еще ни разу не видал мистера Винкеля старшего и не пользовался его личным знакомством, хотя два или три раза он писал к нему весьма длинные письма, в которых делал лестные отзывы о характере и нравственности его сына. Он понимал теперь с удовлетворительной ясностью, что на его месте было очень неловко представляться первый раз в сопровождении двух юношей весьма легкомысленной и ветреной натуры.

«Надобно, однако ж, сделать все, что от меня зависит, — думал мистер Пикквик, успокаивая по возможности свои взволнованные чувства: — я должен увидеть его не иначе как сегодня, сообразно с обещанием, данным его сыну. Эти молодые люди, по всей вероятности, не отстанут от меня; но я постараюсь сократить свидание и буду надеяться, что они, из уважения к самим себе, станут вести себя прилично».

Когда он успокоил себя этими размышлениями, карета остановилась, наконец, у подъезда Королевской гостиницы. Самуэль Уэллер, не без некоторого усилия, разбудил Бена Аллена и вытащил его из экипажа. Мистер Пикквик последовал за ними. Когда им отвели уютный и опрятный номер, ученый муж немедленно приступил с расспросами к слуге относительно места жительства мистера Винкеля.

— Близехонько отсюда, сэр, — отвечал слуга, — четверть мили, не более. Мистер Винкель заведует у нас работами на канале, и его сделали недавно смотрителем буяна. Квартиру его вам всякий мальчишка укажет.

Здесь слуга как будто невзначай задул свечу, и принялся зажигать ее опять, доставляя таким образом мистеру Пикквику удобный случай предложить еще несколько вопросов, если он этого желает.

— Прикажете, сэр, подать что-нибудь? — сказал слуга, приведенный в отчаяние молчанием мистера Пикквика. — Чаю или кофе, сэр? Обед, сэр?

— Ничего покамест.

— Слушаю, сэр. Угодно вам заказать ужин, сэр?

— Не теперь, любезный.

— Слушаю, сэр.

Здесь он медленно пошел к дверям, но остановился на полдороге, обернулся и сказал с приятной улыбкой.

— Не прикажите ли послать к вам горничную, господа?

— Пошлите, пожалуй, — сказал мистер Пикквик.

— Слушаю, сэр.

— И принесите содовой воды, — сказал Боб Сойер.

— Содовой воды, сэр? Слушаю, сэр. Очень, хорошо, сэр.

Это приказание, по-видимому, облегчило душу честного слуги от подавляющего груза, и он незаметно скрылся из глаз. Трактирные служители никогда не ходят и не бегают: у них есть свой особый и таинственный способ выкрадываться из комнат, и этот способ неизвестен другим смертным.