След сломанного крыла - Бадани Седжал

— Но я никогда не слышала всю историю о твоих унижениях полностью… Может быть, не хотела слышать? — Рани, как Иона, находящийся в чреве кита, понимает, что тонет, но не может выбраться наружу. — Я упустила время, когда должна была спасать наших дочерей. Я… мы оба так перед ними виноваты!

Она кладет голову на подушку рядом с ним, как все годы их брака. Из глаз льются слезы. Ее мангалсутра, священное ожерелье из золотых и черных бусин, опутывает их шеи. Этот символ любви и брака он преподнес ей по традиции на свадебной церемонии. Она медленно подносит руки к застежке и расстегивает ее, затем кладет ожерелье рядом с Брентом и выходит, вытерев слезы.

Соня

Покинув дом после окончания университета, я сделала первую остановку в штате Кентукки. В детстве я очень любила лошадей, и песня «Мой старый дом в Кентукки», звучавшая во время скачек дерби, всегда волновала меня почти до слез. Может быть, я выбрала своим первым прибежищем этот штат из-за больших шляп собиравшихся на ипподроме модниц? Или меня привлекли мчащиеся во весь опор лошади, которые всегда возвращались на то место, откуда начали свой бег?

В Лексингтоне меня встретили бесконечные мили ухоженных полей, белые частоколы и трава, такая зеленая, что казалась почти синей. На всех лицах сияли улыбки.

Я сняла комнату в отеле и арендовала машину на неделю. Не имея четкого плана действий, я решила, что семи дней достаточно, чтобы выработать его, и, перебрав различные варианты, пустилась в одинокое плавание. Целыми днями, вися на чистеньких заборах в джинсах и футболке, я фотографировала пасущихся на траве лошадей. На известном во всем мире ипподроме Кинленд я наснимала множество чистокровок во время бега. Тонкие мускулистые ноги несли вперед их точеные тела, мелькая так быстро, что корпус казался застывшим в воздухе. Конюхи начали узнавать меня. Сначала они просто приветливо махали, а вскоре разрешили входить в конюшни. Теперь я могла застать лошадей мирно отдыхающими, ожидающими своего часа славы.

Семь дней превратились в четырнадцать. У меня были уже сотни снимков, но я делала еще и еще. Фотокамера давала мне чувство защищенности, которого я не знала раньше. Впервые в своей жизни я жила одна. Однако моя райская жизнь скоро закончилась. Меня заметил сын хозяина конюшен, красивый и добрый, на несколько лет старше меня. Он предложил мне научиться ездить верхом на лошадях, которыми я восхищалась. Мы проводили вместе все больше времени, и когда он поцеловал меня, это не стало неожиданностью. После того как мы впервые переспали, я сказала ему, что секс с ним прекрасен. Но когда он признался, что любит меня, я была потрясена. Я пыталась ответить ему любовью на любовь, но воспоминания об отце душили надежду. В ту же ночь я уехала не попрощавшись. Сев в машину, я гнала всю ночь, пока не остановилась у затерянного в глуши мотеля у дороги. Сняв номер, я села у стола и включила компьютер. Я порыскала по Интернету и нашла то, что искала. Я читала отчеты о путешествиях от рассвета до заката, и каждый будил во мне затаенные желания. К вечеру в совершенном изнеможении я положила голову на дешевый деревянный стол и заплакала.

_____

Уехав из Кентукки, я понятия не имела, что мне делать с сотнями снимков. Поскольку я специально не обучалась фотографии, то не знала, как начинать карьеру в этой области. После долгих поисков я нашла веб-сайт, где любители выкладывают свои снимки на всеобщее обозрение просто ради удовольствия. Я сделала то же самое и совсем не думала об этом, пока месяц спустя мне не позвонил агент. Линда сотрудничала с крупным агентством, представляющим некоторых наших известных фотографов. Она попросила показать ей портфолио. Когда я ответила, что у меня такового не имеется и что в данный момент я нахожусь в Турции и могу послать ей лишь сделанные недавно снимки, она рассмеялась.

— Ты создаешь свое портфолио сейчас, — сказала Линда. Она заключила со мной договор, и с тех пор я работаю с ней, выполняя работы для заказчиков по всему миру.

Я связываюсь с Линдой после того, как пообещала Трише не уезжать. Наткнувшись на автоответчик в ее офисе, звоню ей на мобильник.

— Соня, милочка, как ты? — кричит она в трубку.

Линда — живое воплощение Лос-Анджелеса. Она водит автомобиль с открытым верхом. Ее дом стоит на вершине утеса в Малибу, хотя она терпеть не может плавать в океане. У нее две собаки, Пинки и Принсесс. Она надевает на них одинаковые свитера, как на близнецов, но каким-то образом умеет их различать. По ночам она спит в одной кровати со своими собаками, однако отчаянно боится микробов. Хотя Линде почти пятьдесят, она одевается и выглядит так, будто ей тридцать. Она клянется, что источником молодости ей служит зеленый чай, и поглощает его галлонами. Конечно, про ботокс она предпочитает не упоминать.

Линда начала свою карьеру в агентстве в качестве помощницы главы агентства. Как-то вечером, когда мы сидели в баре, она призналась, что ей пришлось пару раз переспать с начальниками ради успеха в карьере. То, что один раз это было с женщиной, ее никак не смущало. Когда я спросила, требует ли она того же от своих подчиненных, Линда подмигнула и заявила, что не раскрывает своих тайн. Каждые десять лет она меняет цвет волос: сейчас Линда рыжая, а в девяностых была блондинкой, но ей это надоело. А поскольку еще раньше она была брюнеткой, она вообще забыла, как выглядели ее волосы изначально. И говорит, что никогда и не сможет вспомнить, поскольку каждую неделю делает глубокую бразильскую эпиляцию.

— Хорошо, — отвечаю я ей по телефону. Мы отлично слышим друг друга. Она была первой, кому я позвонила, когда решила вернуться домой. Мне нужно было сообщить ей, что некоторое время я не смогу работать. Хотя Линда не религиозна, она желает мне божьей помощи и выздоровления моему отцу.

— А как твой папа? — спрашивает она.

— Все еще спит, — говорю я первое, что приходит в голову.

— Прекрасно, — Линда попадает точно в цель. — Отдых принесет ему пользу. А остальные твои родственники? Как они держатся?

— Так, как и можно было ожидать, — отвечаю я. Мы очень близки, но ни ей, ни кому-либо еще я никогда не рассказывала о своем прошлом. — Ты получила последние снимки, которые я тебе послала? — спрашиваю я, желая сменить тему.

— Фотографии «Нористера», который поразил Новую Англию? Шторма века? Они сказочные. Уже три газеты сделали у меня заявки на них. Мы сорвем неплохой куш.

— Спасибо.

Деньги никогда особенно не волновали меня. Поскольку мне их не на кого тратить, они лежат в банке. Однако Линду всегда разочаровывает, если место работы для меня важнее оплаты. Она уверена, что мой талант может принести мне больше баксов, и, кроме того, она получает проценты с каждого моего гонорара.

— Я звоню, потому что мне нужна работа.

Обычно бывает так: Линда обрушивает на меня массу новых проектов. Она просматривает список, пока не находит что-нибудь подходящее. Я ее любимая клиентка, потому что еду куда угодно и когда угодно. Мне не трудно все бросить, потому что меня ничто не держит. У меня нет мужа или детей, чьи интересы пострадали бы из-за моих командировок.

— Прекрасно! Одному журналу требуются снимки из России, — она умолкает, словно советуясь со своим айпадом. Линда мало к чему привязана в этой жизни, но будь планшет вмонтирован в ее тело, она бы постоянно вибрировала. — Так, подожди… а, вот оно! Лондонская газета хочет провести расследование проблемы бытового насилия в Индии. Глубокое расследование. На это может уйти от трех до шести месяцев, но прежде подобное тебя не останавливало, — она кажется довольной. — Что ты выберешь?

Я молчу, раздумывая о предложении поехать в Индию. Мое наследие, дом моих предков…

— Нет, — бормочу я, стараясь, чтобы голос звучал внятно, несмотря на охватившую меня панику. Хотя я там побывала когда-то, еще ребенком, мне никогда не хотелось туда вернуться. — Только не в Индию. На самом деле мне нужна работа где-нибудь поближе к дому, — я выглядываю из окна кафе, где сижу уже несколько часов, и с чашкой в руках наблюдаю разношерстное население Пало-Альто, удовлетворяющее единственную свою общую потребность — пристрастие к дорогому кофе. — Фактически в районе залива Сан-Франциско. Пока я не могу себе позволить никаких путешествий.