Первая экспедиция - Антон Первушин

Привалов, Лёлек и Шурик-С-Цитатой устроились в бегалёте Бориса. Лара, Артур и Плюмбум заняли места у Алекса Грозы. В кабинах было тесно — ноги не вытянешь, плечи не развернешь, — но конструктор подумал и об удобстве пассажиров: изящные кресла имели спинки и подлокотники с регулируемым углом наклона, а гирлянда ремней обеспечивала безопасность при самых сложных виражах.

— Рекомендую надеть шлемы и настроить ближний радиообмен, — сказал Алекс, забираясь в кресло пилота. — Шум от винта терпимый, но всё равно не перекричать.

Подавая пример, он сразу же нахлобучил шлем на голову, опустил забрало и склонился к небольшому пульту, в центре которого торчал джойстик. Перебросил пару тумблеров, повертел красный верньер. Двигатель завыл, тяговый винт бегалёта начал раскручиваться, выходя на рабочие обороты, в затылок ударил плотный поток воздуха, и Плюмбум спешно последовал примеру Алекса.

Машина шустро побежала по старой дороге. Несколько раз пассажиров тряхнуло — под колеса шасси попались спрятавшиеся в траве камни. Нагруженный под завязку бегалёт шёл тяжело, и на секунду Плюмбуму показалось, что тот не сможет оторваться от земли, но это было ошибочное впечатление. Дорога и лес разом ухнули вниз — под прозрачный пол фюзеляжа. Сердце пропустило удар и забилось мощно, словно при забеге на длинную дистанцию. Ощущения от полета были куда острее, чем в салоне авиалайнера, и Плюмбум позволил себе минуту чистого наслаждения — когда можно ни о чем не думать, не просчитывать варианты, не заботиться о последующих шагах и действиях, а просто сидеть, губкой впитывая необычайные впечатления.

Бегалёты направлялись строго на запад на высоте порядка тридцати метров. Утреннее солнце светило в спину, и тени от этих удивительных летательных аппаратов скользили внизу и впереди по кронам деревьев — если бы фюзеляж не сотрясала равномерная вибрация от работающего двигателя, то можно было бы подумать, что едешь по канатной дороге. Внизу промелькнула речка, которую Алекс назвал Ильей. Справа и параллельно направлению полета обнаружилась накатанная трасса — по ней даже передвигались отдельные машины, выглядевшие отсюда крупными темно-зелёными жуками. Просто идиллия и пастораль. Никогда не подумаешь, что в десятке километров отсюда находится самое страшное место на Земле, за двадцать лет своего существования пожравшее тысячи душ — как в прямом, так и в переносном смысле этого словосочетания.

Плюмбум вздохнул, отгоняя лишние эмоции. Затем поднял к лицу левое запястье, на котором под защитной пластиной прятался миниатюрный пульт управления системами костюма, инициировал его и выбрал в меню раздел настроек связи. Ткнул пальцем в пункт «Ближняя связь». Поисковая программа отработала мгновенно, и компьютер костюма вывел на внутреннюю поверхность шлема информацию о доступных контактах. Плюмбум выбрал строку «alex_groza» с присвоенным номером «три». В динамиках зашипело, потом включились фильтры, и посторонние шумы исчезли.

Плюмбум, конечно, знал, что не стоит отвлекать сталкеров во время работы, однако кое-что о небесных спасителях ему было необходимо выяснить до пересечения Периметра.

— Алекс, как слышно меня, приём?

Гроза чуть качнул головой в шлеме и отозвался с небольшой задержкой:

— Слышу вас хорошо, господин Свинцов. Есть вопросы?

— Много вопросов. К примеру, я впервые вижу бегалёт такой грузоподъемности, — соврал Плюмбум. — Где берёте?

— О! — сказал Алекс Гроза горделиво. — Это вещь редкая, спецзаказ. Бегалёт «Сталкер-Эм-Ви-четыре». Серийная машина четверых не поднимет. Тут применены высокие зет-технологии. Знаете, что такое?

— Разумеется, знаю. — Плюмбум порадовался, что правильно выбрал тему беседы: ещё ни один молодой человек на его памяти не упускал возможности похвастаться своими гаджетами, примочками и приблудами, порой выдавая сокровенное. — Ты богатый сталкер, Алекс! Значит, умеешь с Зоной дружить. Странно, что я о тебе до сих пор не слышал. Наладим контакты?

— У нас с Борей квест, — повторил Гроза, словно капризный ребенок, который занял отцовский компьютер, чтобы насладиться новой игрой. — До его завершения я не готов обсуждать перспективы.

— Умно, — согласился Плюмбум, хотя на самом деле не считал упорство Алекса слишком умным. — Но как вы собираетесь преодолеть Периметр? Над Валом вас засекут, без вариантов. А значит, на Кордоне встретят во всеоружии. Там, насколько мне помнится, полно зениток.

— Об этом не беспокойтесь, господин Свинцов. У нас всё продумано.

Плюмбум скривился, благо под отражающей поверхностью шлема его выражения лица никто не мог увидеть. В свое время он много раз слышал самонадеянное: «У нас всё продумано» или более маргинальные варианты: «У нас всё схвачено», «У нас всё ништяк», «Всё будет пучком, братан», — и в большинстве случаев оказывалось, что ничего не схвачено, всё далеко не пучком, а уж ништяками не пахло изначально. Здравый смысл и горький опыт подсказывали, что полагаться исключительно на утешительные слова юного сталкера — наивно и опасно для жизни. Но при этом сам Алекс Гроза явно не был расположен делиться информацией сверх необходимого. Его нужно вызвать на откровенность — но как?

Плюмбум подумал, потом тыкнул пальцем в пульт костюма и обратился за советом к Ларе:

— Можешь разговаривать, дорогая?… Ну и славно. Слушай, эти парни — темнилы. Они многое умеют, но мало говорят. Что подскажешь?

— О чем ты с ними говорил? — тут же спросила Лара.

— Предлагал сотрудничество… Как обычно…

— Понятно. Значит, о будущем. Поговори о прошлом. У таких ребят оно обычно куцее, и если было что-то значимое, обязательно похвастаются. Но скажу тебе прямо, время для выяснения отношений ты выбрал не самое удачное.

— Сам знаю, — отозвался Плюмбум. — В любом случае спасибо, дорогая, за совет. Отключаюсь.

Пока они беседовали, внизу показалось ещё какое-то селение. Выглядело оно куда мрачнее и запущеннее, чем Лубянка. Деревянные дома или давно сгорели, или были разнесены по бревнышку. Кирпичные постройки сохранились лучше, однако шиферные крыши провалились, оконные рамы отсутствовали, и весь этот тоскливый пейзаж наглядно напоминал о близости Зоны, разъедающей цивилизованное пространство подобно раковой опухоли.

— Алекс, что там впереди? — спросил Плюмбум, переключив каналы связи.

— Ильинцы. Дальше — Разъезжее и Стечанка.

Бывший сталкер напряг память. Ильинцы — это, кажется, последний посёлок на западной границе Зоны, который не затронули пространственные деформации. Во времена оные там собирались первые «новые» сталкеры, стояли большим табором, обменивались информацией и артефактами — возникло нечто вроде рынка. Потом посёлок пытались взять под контроль бандиты, тогда же между ними и сталкерами разгорелась война. Многие из достойных крадущихся погибли в банальных перестрелках, пока группировка «Чистое небо» не положила конец беспределу. В Разъезжем была развернута первая база Лебедева — очень удобное место для проникновения в Зону, если знать, как пройти через Болото. Позднее один за другим пошли выбросы, аномальные территории ширились.

Разъезжее потеряло былую привлекательность в качестве передовой базы, а сегодня его просто сровняли с землей, возводя пафосный Вал.

Плюмбум отогнал воспоминания и сосредоточился на главном:

— Алекс, сколько осталось до работы?

— Минут пятнадцать есть, — ответил Гроза.

— Тогда поспрашиваю, если не возражаешь?

— Не возражаю.

— Сколько лет ты в Зоне?

— Четвертый год.

— А Боря Молния?

— Мы пришли в Зону вместе.

— Давние друзья? Это замечательно. Три года — солидный срок. И всё время вольные?

— Да.

— Удивительно! В прежние времена пробиться к высотам можно было только в группировке.

— Времена меняются.

— Это да. Раньше ведь кто такой был сталкер? Небритый вонючий мужик в рваном плаще и с брезентовым мешком. Он полз в грязи под пулями патрулей. Подыхал от ран, холода и голода. Он никому не доверял и сам всех предавал при первой возможности. И всё ради чего? Всё ради того, чтобы загнать пошлую «пустышку» за пару сотен и тут же пропить нищенскую подачку в ближайшей палатке. А современный сталкер — уважаемый человек. В спецснаряжении, с хорошим оружием, с дорогой амуницией. Он ходит по Зоне, как хозяин. Пользуется новейшими данными науки и самыми современными технологиями. Давно не берёт что ни попадя. Интеллектуал, эстет, гурман.

— Образно, — оценил Алекс Гроза. — И самокритично.

Плюмбум хмыкнул. Юный сталкер нравился ему всё больше и больше. Определенно, в этих ребятах что-то есть — и в Алексе, и в Боре, и даже в Артуре. Быстро соображают, быстро учатся, быстро принимают решения, не комплексуют попусту. Мы действительно были совсем другими в их возрасте. И набили кучу шишек, прежде чем научились адекватно оценивать себя и мир вокруг. Возможно, он их идеализирует — как только что идеализировал на словах образ «современного сталкера», — но Плюмбуму нравилось замечать инаковость в новом поколении, особые черты, которые отличали молодежь от его ровесников. Ровно так же он любовался и Алиной, которая обладала удивительно жестким для столь юной девушки характером, сильной волей и целеустремленностью. Она казалась продолжением столь же целеустремленной Ларисы, но гораздо проще выносила суждения по любым вопросам, агрессивно отстаивала свое мнение и умела держать удар, не уступая по этой части бывалым мужикам. Плюмбума совсем не удивило, что Алину взяли в конце концов в экспедицию, — выглядит даже логичным. И сейчас, вспомнив об этом, бывший сталкер вдруг понял, какая именно черта, общая для юных, привлекает его значительнее всего — проступающее в поведении достоинство людей, которые изначально не считают мир несправедливо устроенным, которые не привыкли питаться иллюзиями и ждать помощи от других. Им недостаёт опыта, но опыт — возможно, горький опыт — придёт, а внутренний стержень уже есть, значит, они преодолеют и горе.