Над просторами северных морей - Павел Цупко

Далее командующий все так же лаконично познакомил командиров с организацией безопасности морских перевозок и противодействием противника. Оказалось, весь маршрут следования конвоев был разбит на операционные зоны. Зону от Исландии до 20-го меридиана восточной широты, проходящего через остров Медвежий из группы островов Шпицбергена, контролировал сводный англо-американский флот, а далее на восток — наш Северный флот.

Для борьбы с перевозками гитлеровцы в оккупированных портах Северной Норвегии и в Финляндии сосредоточили крупные военно-морские силы, в состав которых вошли новейший линейный корабль «Тирпиц», два так называемых «карманных линкора» «Лютцов» и «Адмирал Шеер», тяжелый крейсер «Хиппер», 12 эскадренных миноносцев, 23 подводные лодки и несколько десятков кораблей обеспечения — сторожевиков, тральщиков и других. На аэродромах немцы держали в готовности около полутысячи самолетов бомбардировочной и торпедоносной авиации. В этом числе находилась 30-я эскадра со специально подготовленными для войны в Арктике экипажами пикировщиков и полторы сотни разведчиков. С обнаружением конвоев все эти силы перемещались по побережью, систематически наносили удары.

Первые конвои по составу были небольшими — по 8–10 транспортов. Прикрывались они сильными военными эскортами и потому наших портов достигали с минимальными потерями. 21 мая союзниками был направлен к нам большой конвой под шифром РQ-16 в составе 34 транспортов и 20 кораблей. Нашей зоны достигли 28 транспортов. Все Они нами были надежно прикрыты и благополучно прибыли в порты назначения.

— Потом нас известили, — рассказывал Петрухин, — что двадцать седьмого июня из Исландии к нам вышел вот этот семнадцатый конвой, — генерал подошел к схеме. — Шел он, как изображено на схеме, девятью колоннами по четыре судна в каждой, всего тридцать семь транспортов, в окружении двадцати пяти кораблей непосредственного эскорта. Кроме того, на путях вероятного появления противника были развернуты две группы ближнего и дальнего прикрытия англо-американского флота. В состав групп вошли: авианосец «Викториес», два мощных линкора — «Дюф-оф-Йорк» и «Вашингтон», шесть тяжелых крейсеров — «Лондон», «Норфолк», «Вигита», «Тускалуза», «Кумберлед» и «Нигерия», девять эскадренных миноносцев, не считая кораблей охранения. Обратите внимание! — постучал генерал по схеме указкой. — Англо-американские силы по огневой мощи да и по количеству единиц превосходили всю гитлеровскую эскадру в пять раз! Таким образом, охрана конвоя союзниками была достаточно прочная и надежная.

Командующий оставил схему и подошел к столу. Кустистые брови его были нахмурены, на лбу и в уголках рта резче обозначились суровые складки. Он помолчал, потом продолжил, глядя в глаза многочисленным слушателям:

— По приказу Ставки мы со своей стороны также приняли меры по усилению прикрытия этого конвоя в нашей операционной зоне. С этой целью наши подводные лодки были выдвинуты на позиции, усилены Военно-Воздушные Силы Северного флота и была создана наша Особая группа. Приданная нам бомбардировочная дивизия АДД вместе с бомбардировщиками Северного флота сразу стала наносить удары по аэродромам и военно-морским базам противника на весь радиус действия…

Рассказ генерала захватил Константина и его товарищей: многое непонятное в их судьбе и авиаполка становилось на свои места в логической цепи развития событий. Собственно, что они, летчики, знали? Сказали: «Перелететь туда-то…» Перелетели. Оказывается, все было продумано и спланировано, их действиями руководили жестко, целенаправленно.

— Насколько нам известно, — продолжал излагать Петрухин, — до четвертого июля семнадцатый конвой шел без особых осложнений. Налеты немецкой авиации и атаки подводных лодок имели место, но потерн составили всего два транспорта. Но далее случилось невероятное: в ночь на пятое июля задолго до подхода в нашу операционную зону — я подчеркиваю! — все союзные боевые корабли прикрытия почему-то оставили транспорты и вернулись на запад[4]. Тридцать два транспорта в самом опасном месте пути были брошены на произвол судьбы. Незащищенный конвой, естественно, распался. Часть судов с несколькими малыми кораблями эскорта пошла к Новой Земле, остальные в одиночку и небольшими группами повернули в сторону Кольского полуострова. О своем странном решении командование британским флотом нас даже не поставило в известность. Мы ждали конвой и для его встречи начали поиск, а в это самое время одиночные суда из его состава стали легкой добычей немецких подлодок и авиации. Лишь приняв сигналы бедствия с гибнущих судов, штаб Северного флота, узнав истинное положение, бросил на помощь все наличные силы. Но было поздно. В районе Новой Земли удалось собрать всего десять транспортов. Их мы и конвоировали сюда, в Архангельск. Спасли только одиннадцать судов. Двадцать один пароход, на борту которых было несколько сот людей и более ста тысяч тонн ценнейших для нас грузов, погиб[5]…

Окаменев, затаив дыхание, слушали летчики страшную правду о невероятно подлом предательстве британского руководства, Хотя само слово «предательство» генералом не было произнесено, но оно вытекало из событий. А как по-иному назвать действия, которые были совершены командованием союзного флота в самый напряженный период войны на советско-германском фронте? Бойцы и командиры Красной Армии, истощенные и измотанные в неравных боях, с трудом сдерживали рвущиеся к Волге немецко-фашистские орды. На счету было каждое орудие, снаряд, танк, мина. А в это время танки и орудия, снаряды и мины были сознательно поставлены под удар фашистских пиратов и отправлены на дно Северного Ледовитого океана!

— До сих пор остается загадкой, почему командование британским флотом, имея внушительное превосходство над немцами, пошло на такой шаг? Видимо, за этими действиями кроются какие-то, во всяком случае, нечестные цели. Может быть, англичане испугались немецкой эскадры? — вслух рассуждал генерал. — Допустим, линкор «Тирпиц» действительно вышел из Альтенфьерда, где он прятался, направился к конвою и, конечно, напал бы на суда. Но на пути этого пирата встал экипаж советской подводной лодки под командованием капитана второго ранга Николая Лунина. Лунинцы торпедировали немецкий линкор и заставили его отступить, убраться назад. Нетрудно представить, что было бы с фашистской эскадрой, если б ее встретила не одна подлодка, а весь соединенный англо-американский флот?.. Много поучительного и полезного вынесли летчики из совещания. Во время перерыва они, как обычно, курили, обменивались мнениями об услышанном, негодовали и вспоминали, что союзники почему-то при малейшем повреждении транспортного судна не делали попыток спасти его и груз, а спешили быстрее снять экипаж и транспорт топили. Майор Кирьянов рассказал, что когда в составе РQ-16 был поврежден наш теплоход «Старый большевик» и он загорелся, союзники хотели поступить с ним так же. Но советские моряки отказались покинуть судно, и их бросили. Наши люди во главе с капитаном Афанасьевым своими силами ликвидировали пожар и пошли догонять конвой. Они отбили 47 атак фашистских самолетов, но догнали РQ-16 и благополучно прибыли в Заполярье. Для Родины были сохранены тысячи тонн нужных грузов. Почему же союзники поступали по-другому?

— Значит, им выгоднее, чтобы эти грузы не попали на фронт! — в сердцах швырнул окурок Кузин. — Потому и тянут с открытием второго фронта. И еще потянут, это ясно! Вообще, как говорится, на союзников надейся, а сам не плошай!

Константин слушал эти рассказы и в задумчивости вертел в руках фотоснимок немецкого линкора «Адмирал Шеер». Это заметил Щербаков, спросил усмехнувшись:

— Примеряешься, Костя? Хочешь его, как Лунин, топить?

— Непонятно, почему генерал назвал его карманным?

— Я сам думал. Давай спросим у Сысоича, он все знает.

Подозвали Чернышева, спросили. Василий Сысоевич взял снимок в руки.

— Знаю этот линкор, есть у немцев еще однотипные — «Лютцов», бывший «Дойчланд», «Адмирал граф Шпее», но его англичане потопили в Атлантике, так эти три линкора у моряков называют «карманными». Но почему? Давайте у командующего спросим.

— Неудобно! Еще рассердится, повернет кругом.

— Он не такой. Если знает, скажет. Пошли? Николай Трофимович выслушал вопрос, не удивился:

— Чего ж вы смущаетесь? Вопрос правомерный. Его даже моряки не все знают, но я поясню. Вам уже объясняли, что в зависимости от водоизмещения и главного калибра артиллерии все боевые корабли делятся на классы?

— Да! Знаем, что есть линкоры, крейсеры, эсминцы, — торопливо перечислил Усенко и смутился под генеральским взглядом.

— Верно! — похвалил Петрухин. — Вы, лейтенант, делаете успехи! Так вот, «карманные» линкоры под эту классификацию не подходят. Почему? Это что-то вроде гибрида, помесь линкора и крейсера. По водоизмещению эти корабли относятся к легким крейсерам, а по артиллерии — к линкорам.