Дорога в никуда. Часть третья. Мы вернёмся - Виктор Дьяков

   - Да нет, я не о себе,- усмехнулся такой "догадливости" Тихон Никитич.- Я хочу попросить за мать и отца Решетникова, чтобы их потом не обвинили за сына.

   - Вон оно что,- удивился начальник гарнизона. Ну, это уже не я, а ваша гражданская власть решать будет, вот они, члены вашего ревкома, он кивнул на сидящих членов комьячейки.

   - Да то и не от нас, от уездных властей будет зависеть. Мы то что, мы понимаем, старики тут не при чем. А ежели из уездной ЧеКи сюда дознавателей, комиссию пришлют, тут уж и нас не спросют,- избавил коммунистов от ответа на столь щекотливый вопрос председатель станичного ревкома.

   Сначала Тихон Никитич пошел в дом к многочисленной семье Забродиных. Отец Фрол Никанорыч, бывший урядник и член станичного Сбора, а старший сын георгиевский кавалер за Германскую войну... Было еще двое сыновей и три дочери. Двоих дочерей выдали замуж здесь же в станице, в доме оставалась младшая, у которой жених пропал, когда его мобилизовали в конный корпус Иванова-Ринова. Так же погибли и двое младших сыновей, один совсем недавно, когда служил в станичной милиции и охранял обоз с продовольствием. Он попал в засаду устроенную "Красными горными орлами". Второй так же, как и жених дочери служил у Иванова-Ринова и сложил голову где-то у Тобола. Старшему на Гражданской повезло больше чем младшим братьям. Его мобилизовали в 12-й казачий полк, в который уже во время октябрьской агонии колчаковской власти срочно набирали казаков старших возрастов. Полк не успел принять участие в боевых действиях и когда генерал Бегич отступал, он часть его увел за собой. Старший сын отстал от своей сотни и пробрался домой, когда стало ясно, что предстоит отступление в Китай. В этой семье, конечно, люто ненавидели большевиков. Но у хозяина дома и его жены в станице было как ни у кого много родных, двоюродных и троюродных братьев и сестер.

   Бывшего атамана встретили настороженно, но уважительно, хозяин пригласил в дом, усадил за стол. Тихон Никитич не отказался...

   - Ты уж, Никитич, извини, мы заморского вина не держим, да и водки хорошей сейчас где взять. Вот не побрезгуй, нашей наливочки домашней,- Фрол налил гостю и себе.

   Прочие домочадцы, хоть и встревожились этим визитом, но своих домашних дел не бросили. Сын с дратвой и "лапой" в сенях чинил сапоги, жена Фрола, гремела чугунами и ухватами на летней кухне, дочь и невестки... одна при живом муже две другие вдовы, занимались во дворе переборкой самой ранней в Бухтарминском крае ягоды - полевой клубники, сортируя на еду, сушку и варенье...

   - Да, ничего Никонорыч, последний раз шампанское пил на свадьбе дочери, да вот еще на прошлый Новый год. А по нынешнему времени настойка она самое подходящее питье... Ты в этот год сколько засеял-то?- для затравки необходимо было затронуть хозяйственные вопросы.

   - Какой там засеял, так чепуху. Пшеницы двенадцать десятин, да ячменя пяток. И те не знаю, стоит убирать, али под снегом гнить оставить. Ведь как пить дать по осени продотрядники наедут и все заберут. Да и лошаденки то у меня вона какие остались, те что красноармейцы взамен моих меринов оставили. Рази ж то кони, плуг еле тянут. Да все то ладно, главно чтобы грабежу не было, беспорядку. А то, вона, на моем покосе кто-то почти всю траву ноне скосил. Говорят, видели, что снегиревские мужики то были. А что сейчас сделаешь, ноне не мы, оне сила. Ох беда беда, не чаял никогда, что до таких времен доживу, когда и жить хотеться не будет... Ты-то я слышал этот год вообще не сеял, а Никитич?

   - Не сеял, батраков то сейчас нельзя нанимать. А те что остались, Ермил да Танабай они... Ну, в общем порешили не сеять.

   - Так чего ж ты, попросил бы кого, хоть меня, или вон Тимоху мово... да кого хошь. Кому-кому, а тебе-то помогли бы.

  Фрол смущенно отвел голову, ибо в станице ни для кого не было секретом, что бывший атаман не смог вспахать ни одной из своих десятин. При этом некоторые злорадствовали втихаря: "Ишь наатаманился, отвык за плугом-то ходить. Пусть вспомянет, как он хлебушек-то дается, и Домна его толстомясая тоже пусть телеса свои растрясет...". Но зрелища так и не дождались, ни Тихон Никитич, ни его жена в поле так и не вышли. Что касается инвалида Ермила, от него в пахоте толку было мало, а Танабай все чаще стал проявлять неповиновение... Тихон Никитич даже отверг предложение о помощи со стороны сватов Игнатия и Лукерьи, которые в свою очередь оставшись без сыновей привычно уперлись, и с помощью Глаши засеяли-таки несколько десятин. Впрочем, в эту весну в станице многие уже оказались не в состоянии засеять свою пашни: у кого сил не было, у кого рабочих рук, у кого лошадей или семян... у кого всего вместе. В последние годы всевозможным маломощным, вдовам и калекам помогало обществ. По приказу станичного атамана, те же семена нуждающимся выдавались из войсковых амбаров. Сейчас те амбары после весенней продразверстки опустели, а помогать тем, у кого сыновья и мужья погибли за царя на германском фронте, или тем более в рядах белой армии, ревкому было не с руки.

  - Ладно, Никанорыч, ты обо мне не беспокойся, у меня, слава Богу, запас с прошлых лет имеется, с голоду не помрем. Вот вдов да стариков, что одни остались, этих жаль. Боюсь не все из них следующую зиму переживут, и хлеба у них не будет и дров никто не нарубит, не привезет... Ну, это теперь, конечно, уже не от меня зависит, пусть новая власть голову ломает, раз взялась командовать. А к тебе я вот с чем пришел-то. Тут меня в правление, то есть в ревком вызывали. Просили с казаками поговорить, чтобы к Степану Решетникову не подавались, и чтобы здесь ему в помощь восстание не учинили. Как ты насчет этого, Никанорыч?- Тихон Никитич испытывающе смотрел на хозяина, не притрагиваясь к поставленному перед ним угощению, лишь слегка пригубив рюмку с настойкой.

  Фрол нервно потирал большие жилистые руки, и строил непонятные гримасы, что свидетельствовало о сильном внутреннем волнении.

  - Я что, Никитич... я ж не знаю. Я то что, мое дело стариковское, я то сам никуда не собираюсь... Ты вона лучше об том с моим Тимохой потолкуй,- как-то нервно и неуверенно отвечал Фрол.

  - Погоди Никонорыч, ты не крути. Сам-то ты как думаешь, доброе это дело сейчас большенарымцев и Степана поддержать, или нет? Я тебе прямо скажу, я так же думаю, как и всегда думал, худой мир лучше любой ссоры. Я против восстания.

  - Да, я тоже. Но как это молодым-то в башки втюхать. Оне вона уже забыли, как красные их от Урала до Оби гоняли. Чуток отъелись тут, на бабах отлежались, и кровь у их сызнова заиграла. А по мне, хватит, и так уж двух сынов, да вона зятя и жениха дочериного война эта проклятая позабирала, боюсь и последнего сына, последних зятьев... Не знаю как тогда и жить-то... Ты извиняй Никитич, я все про своих. Твои-то как, есть какие весточки от них?- хозяин спохватился и сделал вежливый "реверанс", спросил о детях бывшего атамана.

  - Поля с Иваном в Китай пошли с Анненковым, ну ты это наверное и сам знаешь, Осипов Никишка вон с ними на границе прощался. А от Володи никаких вестей, ни писем, ничего. Но слышал, вроде кадетский корпус успели из Омска эвакуировать, может и он с ним. Мая Домна уже вся извелась, не знаем, что и думать,- Тихон Никитич тряхнул сильно поседевшей буквально за последние полгода головой, словно отгоняя тревожные мысли о детях, и возвращаясь к насущным делам, приведшим его в этот дом.- Ну что ж, говоришь, с сыном твоим потолковать? Можно. Зови своего Тимоху.

  Фрол Никанорыч опять-таки скривил лицо, сморщив его так, что сразу стал походить не на пятидесятипятилетнего, а на семидесятилетнего... и пошел звать сына Тимофея, рослого с некрасивым изрытой оспой лицом казака тридцати шести лет...

  - У вас дело до меня, Тихон Никитич?- вежливо осведомился Тимофей.

  - Дело Тимоша, дело. Садись. Вот тут мы с отцом твоим покумекали и решили, что зря некоторые наши казаки хотят против красных бузу учинить. А ты как думаешь?

  Тимофей сел, и упершись взглядом себе под ноги, молчал.

  - Ты ведь успел немало послужить и знаешь, что бывает, когда город или ту же станицу на приступ берут. Так ведь?... Так вот,- продолжал Тихон Никитич,- вы думаете, раз Степан Решетников александровцев, малокрасноярцевда, черемшанце, вороньевцев собрал и вместе этого "горного орла" с его сбродом кончили, так они и всю остальную Красную Армию так же легко сковырнут? Так только неуки молодые могут рассуждать, но ты-то две войны прошел и знаешь, что такое настоящая Красная Армия и какова ее сила. С ней ни Колчак, ни Анненков не смогли справиться, а тут... Да первая же регулярная часть, только сюда придет с пулеметами, и от Степана с его берданочным войском клочья полетят, даже если вы придете ему на помощь. Ну перебьете вы эти два взвода, что у нас в крепости хоронятся, ревкомовцев наших постреляете... А потом-то что? Потом нашу станицу на приступ возьмут, и знаешь, чем это кончится? ... По глазам вижу, что знаешь, будут грабить, жечь, баб сильничать. Сколько в округе такого случалось. На Бийской линии, вон говорят, ни одной станицы, ни одного поселка не осталось не разгромленного. А нашу станицу эта напасть пока что миновала, и я не хочу чтобы сейчас, когда вроде уж и война-то кончилась, у нас тут тоже все это случилось... А ваш дом он заметный, хозяйство, вон, справное, есть чего взять, - Тихон Никитич кивнул на тускло блестевший сусальным золотом киот, на окованные железом сундуки вдоль стен, то ли приданное невесток принесенное в дом, то ли дочери приготовленное на отдачу, а может и всех вместе. - А то, что так будет, если случится у нас восстание, я не сомневаюсь...