Украинский Брестский мир - Ирина Михутина

Сталин в те дни неоднократно публично выступал по украинскому вопросу. На заседании ВЦИК Советов 14(27) декабря он пояснил, что военные действия могут задеть Украинскую республику лишь в том случае, если Центральная рада «будет препятствовать нашему продвижению против Каледина, заслоняя его собою, то удары, направленные против Каледина, падут на нее» {29}.

Причем эти публичные разъяснения и оперативные директивы предварила попытка наладить переговоры по существу дела. На сцену вновь выдвинулся Украинский революционный штаб при Петроградской краевой войсковой раде, предложив свое посредничество. Совнарком согласился и немедленно, 6(19) декабря, дал возможность штабу связаться с киевским правительством по прямому проводу. Глава Генерального секретариата Винниченко откликнулся на обращение штаба, заявив, что ответ его кабинета на ультиматум Совнаркома «нельзя рассматривать как окончательный разрыв и начало военных действий», и уполномочил представителей штаба передать Совнаркому условия, при которых, по его словам, возможно мирное разрешение спора: невмешательство во внутренние дела Украинской республики, выполнение требования об украинизации войск, урегулирование финансовых вопросов государственной казны и отстранение Ставки от управления Украинским фронтом. Вновь поднимался вопрос о союзном, то есть федеративном, правительстве, причем было заявлено, что «Украина, учитывая значение, которое она теперь приобрела, должна в нем иметь не меньше чем треть представителей». Одновременно сообщалось, что продовольствие на север будет выдаваться на границе Украины за наличные банкноты прямо в кассу генерального секретариата земельных дел, и одна треть суммы – золотом {30}.

Троцкий в тот же день доложил о содержании предложений и по поручению Совнаркома составил ответ для Украинского штаба. В нем говорилось, что принципиальные вопросы – признание Украинской народной республики, невмешательство в ее самоопределение – не составляют предмета спора, а что действительным предметом конфликта, совершенно замалчиваемым Киевом, является поддержка им калединской контрреволюции. «Соглашение… возможно только при условии категорического заявления Рады об ее готовности немедленно отказаться от какой бы то ни было поддержки калединского мятежа и контрреволюционного заговора кадетской буржуазии», – гласил заключительный вывод {31}.

Причем, по словам Василюка, через два дня после ответа Рады на ультиматум, то есть 6 или 7 (19–20) декабря, Троцкий сказал ему, что большинство условий, изложенных в вышеупомянутом запросе Украинской секции ВЦИК, Совнарком разрешит положительно; спорными остаются лишь вопрос о пропуске войск против Каледина и возвращение оружия разоруженным неукраинским частям {32}.

Между тем к посредничеству подключались все новые организации и лица. 26 ноября (9 декабря), сразу после закрытия Чрезвычайного крестьянского съезда – он был созван по инициативе ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и прошел с перевесом левых эсеров и большевиков (правые оставили Чрезвычайный съезд), – старый эсеровский Исполком крестьянских советов открыл очередной – Второй съезд Всероссийского совета крестьянских депутатов.

Обсуждение жгучих вопросов момента (об отношении к Учредительному собранию, о перспективах мира всеобщего или сепаратного, о конфликте, возникшем между Киевом и Петроградом, и так далее), а также появление в зале и выступление большевистских лидеров Ленина и Троцкого раскололи и этот съезд. С 5(18) декабря образовавшие многочисленную группу левые заседали отдельно от правых и центра {33}.

Обе части крестьянского съезда обсуждали украинский вопрос. Левая по предложению своих украинских делегатов назначила комиссию в составе Г. Лесновского, Волкова, Цевирко и Бондарчука для контактов с Советом народных комиссаров и Центральной радой с целью «немедленного предупреждения возможного кровопролития», как значилось в мандате комиссии. Утром 7(20) декабря членам комиссии был предоставлен прямой провод для связи с Киевом, где их собеседниками стали члены Генерального секретариата Винниченко и Ткаченко {34}.

На вопрос делегатов, есть ли опасность кровавого столкновения между большевистскими и украинскими войсками, генеральные секретари ответили, сгущая краски, что положение очень ненадежное, поскольку со стороны Проскурова, Ровно и Бахмача на Украину надвигаются большевистские войска {35}. Стоит заметить, что Крыленко в те дни оценивал ситуацию противоположным образом. «Общую характеристику положения можно выразить так: обе стороны изготовились. Столкновений пока не было. Некоторый технический перевес связи и транспорта не в нашу пользу», – сообщал он в Совнарком 6(19) декабря {36}.

Украинское военное руководство действительно с заметным результатом использовало блокировку железных дорог, лишало Ставку телеграфной связи с южными фронтами и так далее. «В ночь на 4 декабря ударный украинский батальон разобрал путь между станциями Бахмач и Чесноковка и тем преградил дорогу на Харьков и далее на юг эшелонам, направлявшимся Военно-революционным комитетом [Ставки]. Последние стали возвращаться обратно в Гомель», – сообщал вышестоящим инстанциям местный представитель железной дороги {37}. О том же писал 8(21) декабря генерал Стогов, не питавший симпатий ни к большевикам, ни к украинцам, но озабоченный разрушительными последствиями такой тактики для фронта и для страны в целом: «С фронта в тыл двигаются эшелоны для борьбы с украинским правительством, которое в свою очередь прекращает это движение, разбирает пути и двигает свои эшелоны. Борьба разгорается, а к окопам неслышными, но быстрыми шагами идут голод, холод и безденежье» {38}.

Возвращаясь к разговору с Киевом делегатов крестьянского съезда, заметим, что их живо интересовал вопрос об отношении правительства Центральной рады к отправлению советских войск на Дон для борьбы с Калединым. Генеральные секретари после долгих препирательств путано объяснили: «Мы сохраняем строгий нейтралитет, не пропускаем войск ни на Дон, ни из Дона – в Великороссию. Но, требуя для себя свободного пропуска наших войсковых частей на Украину, не можем препятствовать и другим в том же; поэтому пропускаем казацкие войска на Дон. Посылаем на Дон делегацию для расследования репрессий над рабочими организациями, а также для воздействия мирным путем» {39}.

В одном из ближайших номеров «Правды» редакция не без основания возражала на это: украинцы пропускают казаков, объясняя, что те идут домой, но дома в результате объявленной там всеобщей мобилизации они пополняют боевые ряды калединцев, расправляющихся с Советами {40}. Левая часть крестьянского съезда разделяла эту точку зрения и осудила позицию правительства Центральной рады в отношении донской контрреволюции. «Никакие указания на право самоопределения не могут скрыть от трудового крестьянства явно контрреволюционного характера восстания Каледина», – говорилось в резолюции, предлагавшей властям Рады оказать энергичную поддержку мерам, направленным на подавление «буржуазно-кадетского восстания Каледина и прекратить враждебные действия против советских войск, пропустив их на Дон» {41}. (Правые и центр всецело стали на сторону киевской Рады, рассматривая ее в качестве учреждения, равнозначного Украинскому учредительному собранию, и возложив всю ответственность за конфликт на Совнарком.)

7(20) декабря стало решающим днем в попытках найти согласие между Киевом и Петроградом. В протоколе заседания Совнаркома в этот день вторым пунктом записано: «Внеочередное заявление т[овари]ща Сталина о прибытии делегации от Украинского революционного штаба… уполномоченной от имени Украинской Центральной Рады вести с Советом Народных комиссаров переговоры. Поручить т[оварищ]ам Троцкому и Сталину вести эти переговоры» {42}. Далее со слов атамана Украинского штаба известно, что прибывшие в Смольный для переговоров делегаты штаба доктор Омельченко и поручик Ершенко были арестованы, а ночью в помещении штаба арестовали еще восемь человек, в том числе пять членов штаба {43}.

9(22) декабря Совет народных комиссаров по предложению Сталина постановил освободить штабистов, за которых ходатайствовал член ВЦИК Василюк {44}. По его словам, «штаб арестован был по распоряжению Ставки за то, что отдал приказ двум тысячам украинских солдат вооружить текинцев (туркменская конница. – И. М.) и обстрелять Брянск» {45}, где, напомним, формировались советские отряды против Каледина.