Украинский Брестский мир - Ирина Михутина

Вскоре обнаружилось, что провозглашение Украинского фронта не привело к сплочению частей и повышению их боеспособности. Напротив, на Румынском фронте целая 8-я армия не признала своей принадлежности к Украинской народной республике. Чрезвычайный съезд Юго-Западного фронта, состоявшийся 18–24 ноября (1–7 декабря), хотя и направил приветствие властям Украинской республики, но не согласился с переходом в их подчинение, а в вопросе о политической власти высказался за Советы солдатских, рабочих и крестьянских депутатов в центре и на местах {73}. Обеспокоенный положением на передовой генерал Стогов телеграфировал в Киев, что «русские части угрожают бежать с Украинского фронта. Катастрофа не за горами» {74}. По данным работавших в армии большевиков, в войсках Румынского и Юго-Западного фронтов этнических украинцев насчитывалось самое большее одна треть {75}.

Правительству Центральной рады нечего было предложить неукраинцам-окопникам, чтобы задержать их на позициях, кроме строгого напоминания об их долге «добросовестно и честно выполнять свои обязанности по охране Украинского фронта» {76}. Зато в тыловых частях и гарнизонах, где среди военнослужащих царил такой же разброд, генеральные секретари решили провести чистку по этническому признаку, тем более что они долго тешили себя представлением о большевизме как чисто русском явлении, якобы чуждом украинцам. Немало большевизированных подразделений скопилось в Киеве, где они смыкались в идейно-политических предпочтениях с Советом рабочих и солдатских депутатов и его Красной гвардией. Впрочем, все вместе они, по данным украинского исследователя, к концу ноября 1917 года располагали еще вдвое меньшими силами, чем находившиеся там же украинские войска.

При этом Киевский комитет большевистской партии отклонил предложение некоторых своих членов о вызове в город большевизированного 2-го гвардейского корпуса, потому что рассчитывал победить в политической борьбе на Всеукраинском съезде Советов, назначенном на 4(17) декабря. Однако украинские власти, заранее начав ликвидацию отрядов Красной гвардии и аресты выборных командиров воинских частей, спровоцировали комитет на решение предъявить Генеральному секретариату ультиматум {77} и опередили большевиков, проведя до истечения срока ультиматума, в ночь с 29 на 30 ноября (12–13 декабря), разоружение и вывоз за пределы края пробольшевистски настроенных неукраинизированных частей без оружия, в том числе без принадлежавших им 380 артиллерийских орудий и другого имущества.

Большевистская пропаганда заклеймила случившееся как шовинистический акт и оскорбление воинской чести. «Мы отправляли украинцев петроградского гарнизона на Украину с музыкой и оружием, – говорилось в приказе Николая Крыленко по армиям от 16(29) декабря 1917 года. – Мы братски делились с ними оружием. Рада с нашими товарищами поступила так, как поступают немцы с военнопленными, если не хуже. Как арестантов, как грабителей с большой дороги отправила их под конвоем на вокзал… голых и босых она их выгнала из Киева» {78}.

Одновременно с киевскими событиями в Одессе Украинская рада 29 ноября (12 декабря) запретила отправку на Дон против Каледина отряда Красной гвардии и матросов. В ответ красногвардейцы и присоединившиеся к ним солдаты захватили автомобили украинских добровольцев-гайдамаков – разгорелся настоящий бой, в котором было убито до 300 красногвардейцев вместе с их командиром и четырьмя гайдамаками {79}. Вслед за этим украинские власти и в других городах попытались ликвидировать Красную гвардию, в некоторых распустили Советы, разоружили ряд гарнизонов и частей – тех, которые не выполнили приказ Симона Петлюры об увольнении солдат-неукраинцев. Такой приказ был отдан по всему Одесскому военному округу, что, по документам Ставки, окончательно «запрудило дороги и ослабило резерв», а с социально-политической точки зрения только пополнило ряды растекавшихся по Украине лишенных средств к существованию, на все готовых люмпенов. При этом части, признавшие власть Украинской центральной рады, украинское командование стало перемещать с внешнего фронта к северным и восточным пределам Украинской республики {80}.

30 ноября (13 декабря) Петлюра направил командующим фронтами и украинским комиссарам телеграмму о запрете следования воинских эшелонов без специального разрешения Генерального секретариата по военным делам {81}. Получив сообщение об этом, генерал Бонч-Бруевич предписал «продолжать отдавать распоряжения согласно положению о полевом управлении войсками» {82}.

Все эти события вызвали тревогу в Петрограде. 2(15) декабря на заседании Совета народных комиссаров одним из пунктов значилось: «Украинский вопрос (доклад товарища Сталина) в связи с инструкцией Крыленко по телеграфу». Столь же малоинформативным для исследователя оказалось и постановление: «Дать соответствующую инструкцию Крыленко по телеграфу» {83}. Однако в сделанной от руки черновой секретарской записи есть более развернутый, но недописанный и вычеркнутый затем фрагмент: «1) Войска против Каледина продвин[уть] через Украину, не считаясь с последствиями. 2) Офиц[иально] признавать независимость Украинс[кой] республики Советов с конфискацией земли у помещиков. 3) Выразить…» {84}. На этом запись обрывается. Из нее следует, во-первых, что обострение ситуации с Украиной для большевистского руководства явилось исключительно производным событий на Дону; во-вторых, что большевики в качестве средства воздействия на строптивого соседа готовились сыграть на самом чувствительном для крестьян-украинцев пункте – земельном вопросе, в котором Украинская центральная рада бездействовала.

Очевидно, на основании полученной инструкции Николай Крыленко направил 3(16) декабря {85} директиву Военно-революционному комитету Юго-Западного фронта, армейским Советам и комиссарам армий Юго-Западного и Румынского фронтов: «Ввиду обострения отношений с Украинской народной республикой, не остановившейся перед разоружением наших полков в Киеве, захватом имущества, систематической дезорганизацией фронта прошу принять экстренно меры к приостановке украинизации, в случае необходимости – обезоружения враждебно настроенных частей и к немедленному снаряжению войск для обеспечения тыловых учреждений фронта. Я не остановлюсь перед самыми решительными мерами для охраны целости фронта и защиты интересов рабочих и крестьян и солдат вверенной мне армии на Юго-Западном и Румынском фронтах» {86}.

Директива осталась невыполненной. С 4 по 11 (1724) декабря украинские войска захватили штабы фронтов, армий вплоть до полков, произвели аресты членов Военно-революционных комитетов и комиссаров-большевиков, некоторых расстреляли, хотя, как пишут украинские авторы, «ряд большевистских Военно-революционных комитетов был готов идти на компромисс и сотрудничество с Центральной Радой» {87}. Генерал Стогов в личном письме генерал-квартирмейстеру Ставки А. С. Гришинскому писал 7(20) декабря: «Вам, конечно известно, что Бердичев и Штаюз (штаб Юго-Западного фронта в Бердичеве. – И. М.) в руках украинцев, и я силой вещей вынужден был допустить украинский контроль над всей работой штаба. Я поставлен в такое положение, что хотя номинально и не освобожден от должности, но фактически сделать ничего не могу, и распоряжается всем у нас Фронтовая рада во главе с комиссаром. Все это ставит фронт в ужасное положение» {88}. Таким образом, армию, бывшую более трех лет на острие «того великого ужаса, который именуется войной» {89}, теперь сделали первым объектом и полем столкновения политико-идеологических противоречий в расколотой, прежде единой стране.

1. Дорошенко Д. И. Война и революция на Украине // Историк и современник. – Берлин, 1924. Т. V. С. 71.

2. Цит. по: Історія України. Нове бачення. – Київ, 1996. Т. 2. С. 21.

3. Українська центральна рада: Документи і матеріали (УЦР). – Київ, 1996. Т. 1. С. 363.

4. ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 374. Л. 22.

5. АВП РФ. Ф. 219. Оп. 1. Д. 17. П. 1. Л. 2, 3.

6. Дорошенко Д. И. Война и революция на Украине // Историк и современник. – Берлин, 1924. Т. V. С. 102.

7. УЦР. Т. 1. С. 408.

8. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 96.

9. Дорошенко Д. И. Война и революция на Украине // Историк и современник. – Берлин, 1924. Т. V. С. 103–104.

10. УЦР. Т. 1. С. 398–400.

11. Там же. С. 405.

12. Там же. С. 393, 404–405, 434, 570–571.

13. Там же. С. 409.

14. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 208.

15. Там же. Л. 209–210.

16. Там же. Л. 225.