Полное собрание стихотворений - Семен Надсон

1879

«В тот тихий час, когда неслышными шагами…»*

В тот тихий час, когда неслышными шагамиНемая ночь взойдет на трон свой голубойИ ризу звездную расстелет над горами, –     Незримо я беседую с тобой.

Душой растроганной речам твоим внимая,Я у тебя учусь и верить и любить,И чудный гимн любви – один из гимнов рая –     В слова стараюсь перелить.

Но жалок робкий звук земного вдохновенья:Бессилен голос мой, и песнь моя тиха,И горько плачу я – и диссонанс мученья     Врывается в гармонию стиха.

1879

«Ты помнишь – ночь вокруг торжественно горела…»*

Ты помнишь – ночь вокруг торжественно горелаИ темный сад дремал, склонившись над рекой…Ты пела мне тогда, и песнь твоя звенелаТоской, безумною и страстною тоской…Я жадно ей внимал – в ней слышалось страданьеРазбитой веры в жизнь, обманутой судьбой –И из груди моей горячее рыданьеНевольно вырвалось в ответ на голос твой.Я хоронил мои разбившиеся грезы,Я ряд минувших дней с тоскою вспоминал.Я плакал, как дитя, и, плача, эти слезыЯ всей душой тогда благословлял.С тех пор прошли года, и снова над рекоюРыдает голос твой во мраке голубом,И снова дремлет сад, объятый тишиною,И лунный свет горит причудливо на нем.Истерзанный борьбой, измученный страданьем –Я много вытерпел, я много перенес.Я б облегчить хотел тоску мою рыданьем, –Но… в сердце нет давно святых и светлых слез.

1879

Томас Мюнцер*

Наперекор стремленьям векаЖелезным словом и мечомОн встал за право человекаНа бой с неправдою и злом.Он массы темного народаВысокой верой вдохновлялИ а. щите своем «свобода»Рукой бесстрашной начертал.Как гром, его призыв суровыйПромчался по стране родной:«Народ, разбей свои оковыИ встань на бой, на страшный бой!Сорви ярмо своих тиранов,Иди врагов своих судить,Пусть знает мир, каких титановОн захотел поработить.Довольно ты страдал в неволе,Откинь же малодушный страх…Тебе ль, страдальцу, лучшей долиНе пожелать в своих цепях.Твой труд порабощен… селеньяРазорены… твоих детейВ грядущем ждут одни мученьяДа кнут и цепи палачей…Не для того за нас спасительЛил на кресте святую кровь,Нам проповедовал учительСвободу, братство и любовь.Ты создан не рабом – свободаТебя давно, как сына, ждет!»И море темного народаЕму ответило: «Вперед!»

Бой закипел… Народ толпамиК знаменам Мюнцера бежал,Повсюду кровь лилась волнамиИ гром орудий грохотал.[Пылали замки…]

1879

«Горячее солнце так ласково греет…»*

Горячее солнце так ласково греет,Так мирно горит голубой небосвод,Что сердце невольно в груди молодеетИ любит, как прежде, и верит и ждет.

1879

«Когда душа твоя истерзана страданьем…»*

Когда душа твоя истерзана страданьемИ грудь полна тоской, безумною тоской, –Склонись тогда пред тем с горячим упованьем,Кто – кротость и любовь, забвенье и покой.

Откинь в уме твоем возникшие сомненья,Молись ему, как раб, с покорностью немой –И он подаст тебе и слезы примиренья,И силу на борьбу с безжалостной судьбой…

1879

«Замолк последний звук. Как тихое рыданье…»*

Замолк последний звук. Как тихое рыданье,Звеня, пронесся он над сонною рекой.В нем вылилась тоска последнего свиданья,Последнее «прости» разлуки роковой!

Не плачь… не возвратить безумною слезоюПрошедших светлых дней, осмеянных судьбой…Они прошли, как сон, навеянный мечтою,Как эта песнь, допетая тобой.

1879

«Пусть стонет мрачный лес при шуме непогоды…»*

Пусть стонет мрачный лес при шуме непогоды,Пусть в берег бьет река мятежною волной,С ночными звуками бушующей природыСливаюсь я моей истерзанной душой.Я не один теперь – суровые страданьяСо мною делит ночь, могучий друг и брат.В рыданиях ее – звучат мои рыданья,В борьбе ее – мои проклятия кипят.

1879

«Порваны прежние струны на лире моей…»*

Порваны прежние струны на лире моей,Смолкли любви и надежд вдохновенные звуки.Новая песня звучит и рыдает на ней,Песня осмеянных слез и подавленной муки.

Пусть же она раздается, как отзыв живой,Всем, кто напрасно молил у людей состраданья,Пусть утешает своей безобидной слезойЖгучую боль и отраву тоски и страданья.

1879

Иуда*

Христос молился… Пот кровавыйС чела поникшего бежал…За род людской, за род лукавыйХристос молрнья воссылал;Огонь святого вдохновеньяСверкал в чертах его лица,И он с улыбкой сожаленьяСносил последние мученьяИ боль тернового венца.Вокруг креста толпа стояла,И грубый смех звучал порой…Слепая чернь не понимала,Кого насмешливо пятналаСвоей бессильною враждой.Что сделал он? За что на мукуОн осужден, как раб, как тать,И кто дерзнул безумно рукуНа бога своего поднять?Он в мир вошел с святой любовью,Учил, молился и страдал –И мир его невинной кровьюСебя навеки запятнал!..Свершилось!..

              Полночь голубаяГорела кротко над землей;В лазури ласково сияя,Поднялся месяц золотой.Он то задумчивым мерцаньемЗа дымкой облака сверкал,То снова трепетным сияньемГолгофу ярко озарял.Внизу, окутанный туманом,Виднелся город с высоты.Над ним, подобно великанам,Чернели грозные кресты.На двух из них еще виселиКазненные; лучи луныВ их лица бледные гляделиС своей безбрежной вышины.Но третий крест был пуст. ДрузьямиХристос был снят и погребен,И их прощальными слезамиГранит надгробный орошен.

Чье затаенное рыданьеЗвучит у среднего креста?Кто этот человек? СтраданьеГорит в чертах его лица.Быть может, с жаждой исцеленьяОн из далеких стран спешил,Чтоб Иисус его мученьяВсесильным словом облегчил?Уж он готовился с мольбоюУпасть к ногам Христа – и вотВдруг отовсюду узнает,Что тот, кого народ толпоюНедавно как царя встречал,Что тот, кто свет зажег над миром,Кто не кадил земным кумирамИ зло открыто обличал, –Погиб, забросанный презреньем,Измятый пыткой и мученьем!..Быть может, тайный ученик,Склонясь усталой головою,К кресту учителя приникС тоской и страстною мольбою?Быть может, грешник непрощенныйСюда, измученный, спешилИ здесь, коленопреклоненный,Свое раскаянье излил? –Нет, то Иуда!.. Не с мольбойПришел он – он не смел молитьсяСвоей порочною душой;Не с телом господа проститьсяХотел он – он и сам не знал,Зачем и как сюда попал.

Когда на муку обреченный,Толпой народа окруженныйНа место казни шел ХристосИ крест, изнемогая, нес,Иуда, притаившись, виделЕго страданья и сознал,Кого безумно ненавидел,Чью жизнь на деньги променял.Он понял, что ему прощеньяНет в беспристрастных небесах, –И страх, бессильный рабский страх,Угрюмый спутник преступленья,Вселился в грудь его. Всю ночьВ его больном воображеньиВставал Христос. Напрасно прочьОн гнал докучное виденье,Напрасно думал он уснуть,Чтоб всё забыть и отдохнутьПод кровом молчаливой ночи:Пред ним, едва сомкнет он очи,Всё тот же призрак роковойВстает во мраке, как живой!

Вот он, истерзанный мученьем,Апостол истины святой,Измятый пыткой и презреньем,Распятый буйною толпой;Бог, осужденный приговоромСлепых, подкупленных судей!Вот он!.. Горит немым укоромНебесный взор его очей.Венец любви, венец терновыйЧело спасителя язвит,И, мнится, приговор суровыйВ устах разгневанных звучит…«Прочь, непорочное виденье,Уйди, не мучь больную грудь!..Дай хоть на час, хоть на мгновеньеНе жить… не помнить… отдохнуть…Смотри: предатель твой рыдаетУ ног твоих… О, пощади!Твой взор мне душу разрывает…Уйди… исчезни… не гляди!..Ты видишь: я готов слезамиМой поцелуй коварный смыть…О, дай минувшее забыть,Дай душу облегчить мольбами…Ты бог… Ты можешь всё простить!. . . . . . . . . . . . . . .А я? Я знал ли сожаленье?Мне нет пощады, нет прощенья!»

Куда уйти от черных дум?Куда бежать от наказанья?Устала грудь, истерзан ум,В душе – мятежные страданья.Безмолвно в тишине ночной,Как изваянье, без движенья,Всё тот же призрак роковой,Стоит залогом осужденья…А здесь, вокруг, горя луной,Дыша весенним обаяньем,Ночь разметалась над землейСвоим задумчивым сияньем,И спит серебряный Кедрон,В туман прозрачный погружен…

Беги, предатель, от людейИ знай: нигде душе твоейТы не найдешь успокоенья:Где б ни был ты, везде с тобойПойдет твой призрак роковойЗалогом мук и осужденья.Беги от этого креста,Не оскверняй его лобзаньем:Он свят, он освящен страданьемНа нем распятого Христа!. . . . . . . . . . . . . . .И он бежал!... . . . . . . . . . . . . . .

                ПолнебосклонаЗаря пожаром обнялаИ горы дальнего КедронаВолнами блеска залила.Проснулось солнце за холмамиВ венце сверкающих лучей.Всё ожило… шумит ветвямиЛес, гордый великан полей,И в глубине его струямиГремит серебряный ручей…В лесу, где вечно мгла царит,Куда заря не проникает,Качаясь, мрачный труп висит;Над ним безмолвно расстилаетОсина свой покров живойИ изумрудного листвойЕго, как друга, обнимает.Погиб Иуда… Он не снесОгня глухих своих страданий, Погиб без примиренных слез,Без сожалений и желаний.Но до последнего мгновеньяВсё тот же призрак роковойЖивым упреком преступленьяПред ним вставал во тьме ночной;Всё тот же приговор суровый,Казалось, с уст его звучал,И на челе венец терновый,Венец страдания, лежал!

1879