Полное собрание стихотворений - Семен Надсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1879
«При жизни любила она украшать…»*
При жизни любила она украшать Тяжелые косы венками,И, верно, в гробу ей отраднее спать На ложе, увитом цветами…
Торжественно яркое утро горит, Торжественно солнце сияет,Торжественно стройное пенье звучит И тихой мольбой замирает…
И гроб ее белый, и яркий покров, И купол церковный над нами,И волны народа, и ряд образов – Всё ярко залито лучами…
Как будто всей дивною негой своей, Всем чудным своим обаяньемВесна и природа прощаются с ней Последним горячим лобзаньем…
К чему эти слезы? О ней ли жалеть С безумно упорной тоскою?О, если б и все мы могли умереть С такою же чистой душою!
О, если б и все мы прощались с землей С такою ж надеждою ясной,Что ждет нас за гробом не сон вековой, А мир благодатно прекрасный!
1879
В альбом («Когда в минуты вдохновенья…»)*
Когда в минуты вдохновеньяТвой светлый образ предо мнойВстает, как чудное виденье,Как сон, навеянный мечтой,И сквозь туман его окраскиЯ жадным взором узнаюТвои задумчивые глазкиИ слышу тихое «люблю»,Я в этот миг позабываю,Что я мечтою увлечен,За счастье призрак принимаю,За правду принимаю сон.Нет и следа тоски и муки;Восторг и жизнь кипят в груди,И льются, не смолкая, звукиГорячей песнею любви.И грустно мне, когда виденьеУтонет в сумраке ночном,И снова желчь и раздраженьеЗвучат в стихе моем больном.Яд тайных дум и злых сомненийОпять в груди кипит сильней,И мрачных песен мрачный генийВладеет лирою моей.
1879
Ф. Ф. Стаалю*
Окончен скучный путь. От мудрости различнойОсвободились мы, хоть не на долгий срок.Вдали от скучных стен гимназии столичнойПокой наш не смутит докучливый звонок.
Мы разбредемся все – до нового свиданья;Надежды светлые кипят у нас в груди.Мы полны юных сил, и грез, и упованья,И призрак счастия манит нас впереди.
Мы в будущность глядим без грусти и тревоги,В немую даль идем уверенной стопой,И будем всё идти, пока шипы дорогиНас не измучают сомненьем и тоской.
Когда ж в груди у нас заговорят проклятьяНа жизнь, разбитую безжалостной судьбой,Мы вспомним, может быть, что все мы были братья,Что все мы выросли под кровлею одной, –
Что в мире есть еще для нас душа родная,Что связывают нас предания одне…И вспыхнет на очах у нас слеза святая,Как дань минувшим снам и светлой старине.
1879
Боярин Брянский*
Народное предание[23]За зеленым лесом зорька золотаяГаснет, догорая алыми лучами;С вышины лазурной ночка голубаяСмотрит вниз на землю звездами-очами,Над рекой клубятся легкие туманы,И бежит шалунья, нивы обвивая,Пробуждая плеском сонные поляны,Темный лес веселой струйкой оживляя.
Некогда над этой речкой голубоюБыл боярский терем, мрачный и угрюмый.Он стоял одетый зеленью густою,Точно гордый витязь с затаенной думой.На заре нередко тишина немаяНарушалась песнью девичьей живою:В тереме угрюмом, юность вспоминая,Жил опальный кравчий с дочкой молодою.
Занятый мечтою о минувшем счастье,Вспоминая сердцем прежние сраженья,Нелегко боярин выносил ненастье,Втайне ожидая царского прощенья.Но года бежали – из Москвы нет вести,Поседел боярин в горе и изгнаньи;Постарел он в думе о боярской честиИ в глубоком, скрытом на душе, страданьи.
Между тем из прежней розовой малюткиДочь его уж стала девушкой-красою.На устах лукавых вечный смех да шутки,Ясный взор сверкает жизнью молодою.Чуть блеснет, бывало, зорька золотаяНад рекой, одетой утренним туманом,Уж звенит и льется песня, не смолкая,По лугам росистым и лесным полянам.
День пройдет в работе. Вечером ведетсяРазговор про славу и былые брани.Оживет боярин… сердце встрепенется,Вспомнив про паденье и позор Казани.Слушает Мария – грезы молодыеБитву ей рисуют яркими чертами…А в окошко смотрят звезды золотые,И луна сверкает бледными лучами.
За окном деревья, будто великаны,Шевелят в раздумье темными ветвями;Словно дым от пушек, белые туманыНад рекой зеркальной носятся волнами.И в ночном затишье слышатся ей звуки:Стоны, плач, проклятья, страшный вопль страданья,И порой как будто крик последней мукиЗа рекой раздастся в гробовом молчаньи.
С утром вновь смеются розовые губки,И далёко слышны милый смех и шутки.С утром – снова песни льются, не смолкая.Так бежит неслышно молодость живая.Уж пора и замуж отдавать Марию;Загрустил боярин гордый и угрюмыйИ не спал нередко ночи голубые,Занятый всё той же неразлучной думой.
Часто проникало тайное сомненьеВ грудь его больную злобною змеею:Полно, не напрасно ль жаждет он прощенья,Не забыт ли Брянский Русью и Москвою?Может быть, другие стали там у трона;Царский взор встречают, пьют из чаши царской;Может быть, другие, царству оборона,Сели в царской думе на скамье боярской?
Нет, не позабыты прежние сраженья,Не забыт и Брянский, и гонец стрелоюВ терем одинокий вестником прощеньяПрискакал однажды полночью глухою.Ожил мрачный терем, – принялись за сборы,Ожил и боярин и гонцу внимает:Царь-де забывает старые раздорыИ тебя, боярин, снова призывает.
Рад боярин. Только дочь его Мария,То узнав, поникла русой головою,Как огнем, сверкнули глазки голубыеГорем и внезапной тайною тоскою.Сердце молодое облилось в ней кровью,Больно ей расстаться с тихою дубравой,А еще больнее – с первою любовью,С смелой, бесталанной головой кудрявой.
Уж давно в соседстве мелким дворяниномЖил Петруша Власов с матерью седою;Жил он одиноко, скромным селянином,Сам ходил по пашне за своей сохою.Как слюбилась с парнем гордая Мария, –Это знают только звезды золотые,Звезды золотые, ноченьки глухие,Да шалуньи-речки волны голубые.
И не видит Брянский, что ночной пороюТам, в светлице душной, тихо льются слезы,И не знает Брянский, за кого с тоскоюВ небеса несутся и мольбы и грезы.Утомился Брянский и уснул глубоко.Спит он и не знает, что его МарияУбежать решилась от отца далекоИ покрыть позором волосы седые.
Злобно воет ветер, тучи нагоняя;За угрюмым лесом дальний гром играет;Уж давно погасла зорька золотая,И седая полночь полог расстилает;Из окна Марии нитью золотоюПо волнам приветный огонек играет,И давно Мария с тайною тоскоюСмотрит в сад и знака к бегству поджидает.
Каждый легкий шорох, каждое движенье –Всё в ней вызывает муку ожиданья:«Вот он… вот…»; но снова пролетит мгновенье,И опять повсюду мертвое молчанье,Только ветер с плачем шевелит ветвямиИ кусты осоки над рекой качает,Да река о берег мутными волнамиС безысходной грустью глухо ударяет.
Чу… хрустят и гнутся камыши речные,Кто-то молодецки борется с волнами…«Ты, Петруша?..» – тихо молвила Мария,В темноту впиваясь робкими очами.– «Я… скорее, Маша…» И на всё готовыйЖдал он, прислонившись. Жадно грудь дышала,Полон был отваги взор его суровый,И широкий ножик рученька сжимала.
Вот она… раскрылись жаркие объятья,И уста слилися с нежными устами…Вдруг во мгле глубокой раздались проклятья,Глухо повторяясь дальними горами:«Здравствуй, дочь! Не ждала гостя дорогого?..Принимай и потчуй из руки дворянской!..Принимай с почетом старика седого!..» –Загремел, от злобы задыхаясь, Брянский.
Но уж было поздно: беглецы сокрылись!Вот они безмолвно борются с волнами;Вот кусты осоки тихо расступились,И они исчезли, скрытые ветвями.Он плывет за ними… старческой рукоюВолны-великаны смело рассекает…Не доплыл боярин – скрылся под водою,А над ним свой полог речка закрывает…
Из кустов прибрежных беглецы взирали,Как погиб боярин, – но они и самиВ беспощадной битве силы потеряли;Им не сладить снова с бурными волнами…Между тем, разбужен криками ночными,Ожил старый витязь – терем одинокий:Закипел повсюду толками людскими,Засиял огнями в темноте глубокой.
Над рекой собравшись тесною толпою,Слуги рассуждали о беде великой:Как бы лучше сладить с мачехой-судьбою,Как поладить с речкой бурною и дикой.Вдруг дворецкий вспомнил древнее преданье:«Из воды возможно выкупить деньгами».И сейчас же отдал слугам приказаньеОтворить подвалы ржавыми ключами.
По волнам мятежным лунный луч дробится,И в кустах осоки гробовым рыданьемРезкий ветер стонет и угрюмо злится,Проносясь по листьям с тихим завываньем.Заскрипели двери, сундуки с деньгамиВынесли на берег; в волны голубыеСеребро со звоном падает горстями…Глухо вторят звону струйки золотые…
Буря умолкает… речка голубаяСтихла понемногу грозными волнами,И над ней, качаясь, тихо выплываетГолова седая с мокрыми кудрями.Вот и плечи видно… руки обнажились,В серебристой пене борода мелькает…Но опять седые волны расступились,И река добычу скоро поглощает.
«Денег не хватило… больше нет спасенья…»Над рекой рыдает бедная Мария,Грудь ее волнует горе и мученья,В голове мелькают мысли роковые:«Я всему виною… я тебя убила… –Шепчет дочь, поникнув в горе над водою. –Там, в пучине влажной, там твоя могила…Нет, я не расстанусь, мой отец, с тобою…»
И глухим рыданьем замер голос нежный.Где ж она?.. Смотрите… вон она мелькаетНад пучиной темной, в пене белоснежной,И в волнах угрюмых тихо исчезает.Нет ее… Погибла бедная Мария!Нет ее… Над нежной, русой головоюГлухо захлебнулись волны голубыеВлажной и холодной синей пеленою.
С той поры нередко полночью глухоюНад рекой слыхали тихие рыданья.То боярин Брянский с дочкой молодою, –Говорит народа робкое преданье, –То боярин Брянский просит погребенья…И спешит прохожий скорыми шагамиПрочь от страшной речки в мирное селеньеПо тропинке, скрытой темными кустами.
1879
